Внук русского генерала Георгий Вербицкий берёг в себе родину, а родина берегла его
Ему уже было 90, а он выходил на ежегодный парад на Елисейских полях Парижа, держа знамя «Русского сокольства» — организации для детей и юношей, созданной русской эмиграцией.
Вся его жизнь от рождения прошла во Франции. Лишь на излёте XX века Георгий Вербицкий впервые посетил родовое поместье Ровное-Новоблагодатное, откуда его дед, генерал Николай Никушкин, в сентябре 1917-го вывез свою семью — спешно и безвозвратно.
«Я — русский»
Георгий Всеволодович, в Боровичах это поняли сразу, не считал себя «русским французом» — это его даже обижало. Он русский! Крестник великой княгини Ольги Александровны. Отец троих детей, которые носят русские имена и воспитаны в православии и любви к России.
Вид имения Ровное его, конечно, печалил. «Остаётся молиться и верить, что вандализму в России приходит конец» — это запись 2003 года. Его посильный вклад в возрождение — восстановленный усадебный храм.
Он ушёл четыре года назад. Недавно, в январе этого года, не стало и его супруги — Ольги Ростиславовны. Ей Музей истории города Боровичи и Боровичского края в немалой степени обязан тем, что обладает архивом семьи Никушкиных-Вербицких. Убедила мужа, что так будет правильно.
Пересылка коллекции была осуществлена с помощью посольства России во Франции. Это, между прочим, 100 килограммов — огромный массив материала. История семьи, русской армии и эмиграции.
С течением времени личное имеет свойство становиться общественным. Ведь русская эмиграция — это явление, предмет исследования. Вот фото офицеров гусарского Ахтырского полка с шефствовавшей над ним великой княгиней. Вот послужной список штабс-ротмистра Вербицкого, отца Георгия Всеволодовича. И вот подтверждение некоего Жана Даудлариана о работе Вербицкого шофёром в его парижском гараже. К слову сказать, матушка Всеволода Николаевича — Елена Михайловна — в девичестве была Лермонтовой, принадлежала к роду, давшему России гениального поэта.
А теперь перед нами — медаль, которая была вручена сыну гусара. Спустя много-много лет. От новой России — «В память 90-летия эвакуации Русской Армии из Крыма». В память… Замыкая круг…
Крестный путь
В мае 1915-го генерал Никушкин писал с полей сражений 1-й Мировой своей дочери, поздравляя с «окончанием классов»: «Играй, Веруша, летом и занимайся французским — это главное». Мог ли он себе представить, по какой приземлённой причине знание французского может оказаться «главным»? Что семейному счастью в Ровное приходит конец? И что всего ужаснее — он будет хоронить своих детей?
Цепь злосчастий началась смертью младшего, единственного сына Ники в предреволюционном году. В 1920-м дочь Мария скоропостижно скончается в Сербии вскоре после венчания с князем Чегодаевым-Татарским. Безутешный князь будет писать стихи, оплакивая возлюбленную. В 1923-м от туберкулёза умрёт старшая дочь Александра. Красавицу Шуру — артистичную, обладавшую прекрасным литературным слогом, похоронят в Женеве.
Родные могилы, чужие страны. Изгнание — этот жребий генерал выбрал сам. Иначе не мог. Белая армия, Врангель, Крым.
Осталась только Вера — одна она из всех детей Никушкиных. Мама Георгия Всеволодовича.
«Жизнь до самозабвения»
Опять февраль. Давно ли было столетие от переломного для России 1917-го? Уже будет 105. Ну, будет и будет. Современное течение времени, оно какое-то самособойное. Главное, не теребить. Всё пройдёт, и краснобелость наша тоже. А если нет?
«Каждый человек избирает себе жизненный путь. Этот выбор обычно доброволен, но должен быть ясен и продуман до конца. Не решаться вступить на него, оставаться на распутьи, это — гибель для человека, а в лучшем случае — прозябание», — формулировали лидеры «Русского сокольства».
И какой же именно путь предлагался эмигрантской молодёжи? «Мы должны воссоздать новую, здоровую, могучую национальную Россию», «Один ничто — целое всё», «Тот народ побеждает, который нравственно стоит высоко»…
Это точно не путь личного преуспеяния — славы и тем более достатка, выгоды. «К сожалению, этот путь приводит к наживе, в ущерб своей и всех русских людей чести, даже против своей совести». И остаётся лишь один путь — к общему благу. «Это — жизнь для других, часто только для других, во имя общих интересов, жизнь до самозабвения, самоотрицания, до самопожертвования».
Как же велика разница между волнами нашей эмиграции — от первой из них, гонимой ветрами революций, и до нынешней — в силу её очевидной меркантильности. Пропасть между элитами. И есть ли вообще что сравнивать?
Георгий Вербицкий считал, что его жизнь продолжена, потому что он оберегал частицу Родины и сам был оберегаем ею. Ещё ребёнком он пел вот это:
«О, услыши, Боже правый,
Ты молитву соколов:
Дай узреть России славу,
Русь избавить от врагов».
У нас тут тоже пели. Другое. Но тоже из лучших патриотических чувств. Теперь «пионер» — тот, кто меньше «юниора». И всё. Кто на смену? Может, «соколы» при отдельно взятой современной политической партии?
Мишка
Параллели, вопросы — как без этого? Причём и безо всякого политического намёка, казалось бы.
Ирина СТОЛБОВА, заведующая Боровичским музеем — филиалом НГОМЗ:
— Какую память оставим мы? Да, невольно задаёшь себе этот вопрос. Почему для них во Франции было так важно беречь не только документы, но и письма, открытки, фотографии? Может, что-то в нашей жизни было бы иначе, если мы не меньше дорожили бы даже своей личной историей?
Ирина Анатольевна познакомилась с Вербицкими в их первый приезд в Боровичи, потом были и другие встречи, в том числе у них дома в Сен-Женевьев-де-Буа.
— Однажды он приехал с дочерью, ему очень хотелось показать детям вотчину деда. Наташа не могла так превосходно говорить по-русски, как её отец. Но в Ровном у неё на глазах были слёзы. А потом мне позвонила Ольга Ростиславовна: «Прилетай!». Когда я поднялась на второй этаж, в святая святых хозяина — он редко кого туда пускал, то взгляд мой остановился на подоконнике, на котором сидел плюшевый мишка. Мне он показался каким-то очень русским. «Это мама привезла из Ровное», — сказал Георгий Всеволодович. И вспомнил про свою детскую шалость: мишку он зачем-то побрил. Потом, боясь, что мама поругает, сшил костюмчик. Так мишка его и носит с тех пор. «Вам надо?» — вдруг спросил меня про эту игрушку Георгий Всеволодович. — «Конечно!». С того момента он стал упаковывать свой архив и отправлять вниз.
Не будет больше встреч, а архив — он должен служить. В этом году Боровичи примут участие в межмузейном проекте передвижных выставок. Речь идёт о сотрудничестве с музеями, имеющими материалы, связанные с царственной семьёй Романовых.
* * *
Трудно понять ностальгию, когда ты сам не терял — малой родины и большой страны. Любовь — единственное, что нельзя отнять. И чем недостижимее её предмет, тем она бывает сильнее.
Из письма Веры Никушкиной своему будущему мужу Всеволоду Вербицкому: «По случаю приезда Митрополита Антония была русская всенощная, торжественно, по-нашему. Я давно уже не была в церкви, и поэтому сегодняшняя служба произвела на меня много хорошего впечатления. Мне хотелось забыться, хотелось молиться, но о чём? Я никак не могла связать своих мыслей, и выходило, что я только думала о своём счастье. И вся была полна только тобой, мой родной Севун. Почему мы не у себя, не в России, где я так любила ходить ко всенощной и в тёмном уголку забыться совсем…».
Теги: Новгородская область, Боровичи, усадьба Ровное, Георгий Вербицкий
