Сто лет назад в Старой Руссе ставили «Евгения Онегина», «Мазепу» и, не побоимся этого слова, «Демона»
Если точнее, то чуть больше, чем 100 лет назад: оперный театр просуществовал неполные два года — с апреля 1920-го по октябрь 1921-го. Но он был! Что само по себе удивительно для маленького города. Данный исторический факт не мог остаться незамеченным и был отражён в первой выставке на тему «Литература и театрв истории культуры Старой Руссы», открывшейся в 1978 году стараниями члена Старорусского землячества в Ленинграде Георгия Архипова.
В этом году фонды музея пополнили воспоминания музыканта и дирижёра А.И. Анихнова, написанные им в связи с 50-летием старорусской оперы. Несколько десятков рукописных страниц — об организаторах, исполнителях, репертуаре, о времени, вызвавшем к жизни провинциальный культурный феномен.
Запоёшь тут!
Возможно, этот подзаголовок прозвучит несколько легкомысленно, однако сугубо житейские вещи сыграли не последнюю роль.
«Великая Октябрьская Революция 1917 года всколыхнула и привела в движение народные массы», — пишет Анихнов. Но далее переходит к «разрухе в хозяйственной жизни страны, заставлявшей людей искать спасения от голода, холода и неурядиц». Многие тогда потянулись из столиц в малые города. У кого-то там были корни, родня. У кого-то — ничего, кроме надежды. В начале 1920-х годов население Старой Руссы увеличилось втрое. Среди приехавших было немало представителей творческой интеллигенции.
А если и не приехал в Руссу кто-то нужный оперному искусству, то его вполне можно было найти в губернском Новгороде. Анихнов приводит эпизод с приглашением на постановки «Гальки» Станислава Монюшко струнного квинтета, в котором участвовали, например, бывший скрипач придворного оркестра и альтист из оркестра Мариинского театра. Причём последний находился в сильной дистрофии.
Подъёму оперного дела способствовало наличие в Старой Руссе одиннадцати церковных хоров. Среди участников были профессионалы, получавшие плату за труды. Из их числа уже в феврале 1918-го был сформирован мужской хор для продвижения искусства, «близкого народу, воодушевлявшего, дававшего зарядку и силы строить новую жизнь».
Анихнов словно оправдывается перед читателями за церковное пение, на котором и сам был воспитан. Да, «религиозность — отрицательное явление в области психики человека». Но в 1902–1906 годах в Руссу приезжал Александр Александров, будущий автор гимна СССР (добавим, что и нынешней России), и посещал службы в Воскресенском соборе, чтобы послушать церковный хор.
Советский городской хор выступал в казармах, госпиталях, недавно созданных деревенских клубах, а также нёс на себе общественную нагрузку: сплавлял плоты по Поле, тушил лесные пожары.
Могучая кучка
Одну из главных партий (если не самую главную) при создании оперы исполнил художник Василий Сварог. О музыкальной стороне его дарования не так известно, однако Сварог обладал прекрасными слухом и голосом, замечательно играл на гитаре.
«Много сейчас мы видим гитар в руках молодых людей, а слушать-то некого!» — печально восклицает Анихнов. А Сварог делал аранжировки к понравившимся ему произведениям. Известно, что он даже встречался с Сеговией — гитаристом мирового уровня.
Талантливый человек талантлив во всём. И это — Василий Семёнович Сварог. Вот как его описывает Анихнов: «высокий, стройный, с чёрной копной волос, быстрый в движениях и в разговоре»; «выделялся артистизмом и огненным темпераментом»; «в нём было что-то цыганское».
Как художник Сварог, конечно, писал декорации. Но мог и дирижировать, и режиссировать. Но ему не нужно было делать всё. Профессиональный состав коллектива давал возможность сосредоточиться на общем руководстве, что у Василия Семёновича получалось непринуждённо.
В следующем году будет отмечаться 140-летие со дня рождения Василия Семёновича Сварога.
Танцевальные номера в опере ставила известная в своё время балерина Мариинского театра Лидия Фёдорова, работавшая в студии ОНО хореографом.
Костюмы — боярские, крестьянские, военные, национальные — поступали из мастерских Мариинского театра. В общем, дело было поставлено на широкую профессиональную ногу.
Первой постановкой была опера «Запорожец за Дунаем» Семёна Гулак-Артемовского. Премьера прошла на ура. Между первой и второй — как раз «Русалкой» Александра Даргомыжского — было всего полтора месяца на подготовку. Все работали с необыкновенным подъёмом.
В «Мазепе», труднейшей опере Петра Чайковского, по свидетельству Анихнова, Сварог окончательно перешёл все границы, отделяющие любителя от профессионала: «Настолько высок был его артистизм в пении и передаче чувств Мазепы». К слову, Мазепе помогла скрыться (а что было делать после Полтавской битвы?) одна из лошадок, предоставленных для спектакля начдивом 56-й Московской дивизии, стоявшей в Руссе. Начдив Миронов сам имел высокий тенор и даже выступал перед красноармейцами в дуэте со Сварогом.
Об артистах
Анихнов выделяет нескольких.
Екатерина Таманская. Большой репертуарный запас, поставленный голос. Исполняла труднейшие партии — Наташи в «Русалке», Маргариты в «Фаусте»… Писатель Алёхин в романе «Белая тьма» вывел солистку оперы под фамилией Ланская.
Иван Кабанов. Зрелый, искусный исполнитель. «Кто хочет представить себе звучание его голоса, пусть вспомнит тембр неповторимого И.С. Козловского». Недостаток: курил махорку, что особенно мешало в любовных сценах. Артист юморил: как-то на репетиции «Русалки» при словах «А это отдать отцу» вынул из кармана банку, наполненную махоркой, и поставил перед Наташей.
Наталья Турович — человек большой культуры, знала несколько языков, владела фортепиано. Самая вдумчивая и серьёзная в труппе.
Finita
Почему же старорусская опера просуществовала так недолго? По этому поводу Василий Семёнович объяснился с почитателями высокого искусства через газету «Красный пахарь», выступив со статьёй «Оперное дело».
Всё просто: «Пока государство имеет возможность нести заботу об оперном деле, субсидируя его, оно могло зародиться и крепнуть и в Руссе». А затем: «Наша оперная труппа, предоставленная самой себе, сразу очутилась перед необходимостью думать только о заработках». «Лучше опустить занавес, чем «шить постановки на живую нитку и ронять в глазах публики любимое нами оперное искусство», — заметил Сварог. И выразил надежду, что на старорусской сцене будут ещё «не только играть, но и, играя, — петь».
Несколько солистов старорусского театра были приняты в Петроградскую консерваторию, как пишет А.И. Анихнов, «без особых затруднений». В том числе и сам автор «Воспоминаний», тогда ещё юноша. Два его брата поступили в государственную академическую капеллу. На общую всем память остались «ощущение великой свободы духа и жажды раскрыть свои дарования».
* * *
— В наших фондах сохранился портрет артистки, исполненный Василием Сварогом, — рассказывает заведующая Старорусским филиалом Новгородского музея-заповедника Любовь СИЗЕВА. — Работа была передана внучатой племянницей по линии жены художника.
Это 1920 год, время, когда уже существовала старорусская опера. И вполне вероятно, что художник изобразил кого-то из труппы, в которой сам состоял. В «Воспоминаниях» Анихнова есть эпизод, рассказывающий о том, как Василий Семёнович восхищался певицей в костюме боярыни: «Вот настоящая русская красавица!». Эта ли артистка, другая ли — к сожалению, неизвестно. Пока неизвестно…
Теги: Старая Русса, опера, театр, Василий Сварог
