Как исследователя древностей превратить в террориста?
Лет двадцать назад историк Алексей Сиренов (ныне — член-корреспондент РАН, директор Санкт-Петербургского института истории РАН), работая в архиве, случайно обнаружил вещественные доказательства по делу учёного-библиографа Алексея Малова, арестованного в 1929 году. Папочка с документами буквально упала в руки исследователю.
Алексей Владимирович занялся тогда этим вопросом, итогом стала публикация в научном журнале «Клио» «Петербургский историк Алексей Фёдорович Малов».
— На самом деле по происхождению он новгородец, причём потомственный, — говорит Борис КОВАЛЁВ, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Новгородской группы института истории РАН. — И дед, и отец его были священниками. Отец, Фёдор Алексеевич, преподавал в Новгородской духовной семинарии. Впоследствии он с семьёй переехал в Петербург.
По договорённости с директором института Борис Николаевич отдельно исследовал трагическую судьбу малоизвестного коллеги, проходившего по так называемому «академическому делу», когда ОГПУ устроило образцово-показательный разгром — репрессиям подверглись более 100 учёных.
К высшей мере
Вспоминая эту историю, называют такие фамилии, как Платонов, Готье, Бахрушин, Лихачёв, Любавский, Рождественский, Тарле. Это были люди с именем в научной среде. Соответственно, они и были возведены в главные преступники. Однако получили сравнительно мягкий приговор: пять лет ссылки. Некоторые потом вернулись к преподавательской и научной деятельности и даже хлопотали о реабилитации. А «не главный» Малов получил вдвое больший срок. И был отправлен в лагеря.
— Его следы теряются в Кеми, — продолжает Ковалёв. — Что с ним было потом — по документам проследить невозможно. Но, учитывая, что Кемьлаг был пересыльным пунктом на пути к Соловкам, можно с большой долей вероятности предположить, что Алексея Фёдоровича убил СЛОН — Соловецкий лагерь особого назначения. Сохранилась медицинская справка, свидетельствующая, что здоровье Малова было подорвано ещё до приговора, вынесенного в 1931 году.
То есть человека в ходе следствия продержали в заключении два года. А потом приговорили к расстрелу. И он три месяца ждал, когда за ним придут. Затем смертную казнь заменили на лагеря. Чем же так провинился перед советской властью библиограф?
Вглубь веков
Как историк А.Ф. Малов опубликовал единственную научную работу, посвящённую житию новгородского архиепископа Никиты, составленному в середине XVI в.
«Однако научные интересы Малова были гораздо шире, — пишет Алексей Сиренов. — Материалы его архива свидетельствуют, что историк изучал сказания о чудотворных иконах, «Повесть о белом клобуке», житие Антония Римлянина, древнерусское иконописание, деревянную скульптуру, был глубоким знатоком новгородских древностей».
Этим круг его научных интересов не исчерпывается. Но тематика средневекового Новгорода определённо интересовала его в значительной степени. К слову, в 1911 году 20-летний Алексей Малов принимал участие в XV Археологическом съезде в Новгороде.
«В начальный период своего обучения в университете, — вновь процитируем Алексея Сиренова, — Малов основное внимание уделял изучению археологии и письменных источников по истории средневековой России».
Перед поступлением на историко-филологический факультет он окончил с золотой медалью гимназию Императорского человеколюбивого общества.
На фронт
По неизвестным причинам в сентябре 1912 года он согласно своему прошению был отчислен из университета, вследствие чего был вынужден отбывать воинскую повинность. Через год его восстановили в университете, но когда началась Первая мировая война, Малова как офицера запаса отправили на фронт. За участие в боях под Люблином он был награждён орденом Св. Анны. Летом 1915 года попал в плен, год находился в офицерском лагере в Рейхенберге, где преподавал на общеобразовательных курсах русскую историю.
В Россию вернулся уже после революции и в ноябре 1918 года вновь стал студентом. С начала 1919-го он — сотрудник Археографической комиссии. В 1920-м его опять призывают на службу, на этот раз — в Красную Армию. Спустя год он снова поступает на учёбу, теперь уже в Петроградский археологический институт.
Во второй половине 1920-х годов он вместе с другим сотрудником Археографической комиссии Борисом Грековым выезжает в командировки в Архангельск и Тихвин, собирая и перевозя в Ленинград исторические ценности — письменные источники.
Греков тоже подвергнется аресту, но спустя месяц и три дня его отпустят. Борис Дмитриевич станет известным советским историком. Вполне возможно, что Алексея Малова тоже ожидала успешная научная карьера. Если бы не…
Боевая единица
По мнению Бориса Ковалёва, жизнь историка Малова сложилась столь трагическим образом прежде всего по той причине, что он служил и воевал в царской армии и имел офицерское звание.
— Его в рамках «академического дела» обвиняли в том, что как человек, владеющий оружием, он якобы вошёл в состав боевой группы. Казалось бы, какая боевая группа могла возникнуть в мирное время в сугубо научной среде, какие антисоветские цели могли преследовать эти люди? Но что такое «академическое дело» вообще? Вспомним старый популярный советский фильм «Корона Российской империи», основанный на совершенно фантазийном сюжете о похищении короны. В данном же случае учёных на полном серьёзе обвиняли в том, что они скрывают от государства документы необычайной важности. Например, подлинные документы касательно отречения Николая II. Зачем? Ну, конечно же, в расчёте, что они могут понадобиться для реставрации монархии. Если такая возможность представится. Конец 1920-х — начало 1930-х годов — это борьба с так называемыми попутчиками, интеллигенцией старого образца. На заседании Академии наук прокатили троих кандидатов в академики из числа коммунистов. Это же подчёркнутое неприятие нового строя, вызов, саботаж! В реалиях сворачивания НЭПа, начала коллективизации и индустриализации мыслилось именно так. И органы, получив заказ, с энтузиазмом принялись делать из собаки корову. Или кого-то ещё больше, но точно что-то совершенно не похожее на оригинал. Наверняка были какие-то разговоры, какое-то недовольство, какие-то родственники за границей, настроенные антисоветски. Но чтобы в Академии наук возникла разветвлённая организация, ставящая своей целью свержение советского строя путём вооружённого мятежа и приглашения интервентов!..
* * *
«Академическое дело» было катастрофой с точки зрения преемственности науки и реализации творческого потенциала учёных.
В рамках кампании по борьбе с «учёными-вредителями» было вынесено около 30 расстрельных приговоров. В большинстве случаев высшая мера наказания была заменена 10 годами ИТЛ. Но несколько бывших офицеров, обвинённых в принадлежности к «военной группе» «Всенародного союза», были всё же расстреляны.
Алексей Малов — один из немногих, чья реабилитация состоялась уже после роспуска СССР. По всей видимости, ни при жизни, ни после смерти за него просто некому было уже похлопотать.
Утешением может служить разве что тот факт, что сохранился его научный архив. Как отмечает Алексей Сиренов, «в 1939 году он был передан из НКВД в рукописный отдел Государственной публичной библиотеки (ныне РНБ), где хранится до настоящего времени». И результаты исследований, которые он проводил, «не потеряли своего значения до сих пор».
Теги: история, академическое дело, ОГПУ, СССР
