Валерий КОЛОТУШКИН — заведующий отделом по научно-информационной работе и переводу документов на открытое хранение ГАНИНО, научный сотрудник Института истории обороны и блокады Ленинграда Государственного мемориального музея обороны и блокады Ленинграда, член Союза писателей России.

— Партизанские тропы не так уж хорошо протоптаны историками, Валерий Геннадьевич?

— Начну с того, что тема близка мне самому — начал ею заниматься ещё во время учёбы в НовГУ. И она действительно далеко не исчерпана. Появляется много новой информации, печатаются воспоминания партизан, сохранённые их потомками. Видимо, эти тексты не вполне соответствовали идеологии, которая в СССР довлела над всем. Не случайно документы о партизанах отложились именно в партийных архивах, которые долгое время были закрыты. Хотя сборники документов по истории партизанского движения выходили и в советское время. Например, во Пскове ещё в 1964 году.

— В 1990-е годы маятник качнулся в другую сторону — информации стало много, но негативной. Не партизаны, а партизанщина какая-то.

— Недобросовестные авторы делали себе имя на этом. А результат… Сошлюсь на мнение доктора исторических наук Николая Дмитриевича Козлова о том, что Интернет «буквально переполнен публикациями, которые представляют партизан кровавыми убийцами и садистами, негодяями и подонками, антисемитами и бандитами». Именно с таким оттенком. Никто не говорит, что ни проступков, ни преступлений не было. Но была и жёсткая борьба за дисциплину — понижения в должности, исключения из партии. И так — вплоть до расстрела.

— А сегодня, вы полагаете, настало время объективной информации?

— Думаю, да. Центральный государственный архив историко-политических документов Санкт-Петербурга, где хранится и архив штаба Ленинградского партизанского движения, в 2022 году завершил полное рассекречивание фонда. Это прорыв! Но и работа предстоит огромная. До сих пор нет даже такой, казалось бы, простой вещи, как справочник партизанских отрядов Северо-Запада. Коллеги повторяют советские ещё ошибки.

— Например?

— В новгородской Книге Памяти встречаются и Талантов, и Таланов, причём без инициалов. Я ещё до диссертации заинтересовался, кто это, встретив в нашем архиве (ГАНИНО) дело Прасковьи Талантовой — в её автобиографии есть сведения о муже, командире объединённого новгородского отряда. Борис Дмитриевич Талантов погиб летом 1942-го. И память о нём была надолго стёрта. Почему? Возможно, из-за того, что после двух сорванных диверсий на железной дороге его «разобрала» оргтройка, признав «бесхарактерным». Между тем особенностью отряда было наличие в нём таких рядовых партизан, как первые секретари горкома и райкома ВКП(б) Павлов и Гошев, председатель горисполкома Юдин. И довоенное начальство города и района не считалось с бывшим директором комбината инвалидов Талантовым. Всех исключили из партии и отправили по другим отрядам. Хотя оргтройка зафиксировала и объективные причины «бездействия отряда»: насыщенность прифронтовой полосы немецкими гарнизонами, отсутствие взрывчатки.

— Объективные трудности были у всех…

— Комиссар 5-й бригады Иван Иванович Сергунин говорит в своих воспоминаниях, что осенью 1942 года по семь человек в день умирало. Голод, холод, болезни (включая тиф), острый недостаток медикаментов. Быт партизан был крайне тяжёл.

В первые два года войны движение сопротивления на оккупированном Северо-Западе не смогло превратиться в мощную силу. Но в 1943 году, когда немцы перешли к тактике выжженной земли, наметился перелом. В рядах партизан насчитывалось уже 35 тысяч человек. На порядок больше.

В 1944 году начальник штаба Ленинградского партизанского движения Михаил Никитич Никитин отмечал: «Потребовалось известное время для того, чтобы крестьянин на своём собственном опыте понял, что есть только один выбор — или погибнуть под фашистским игом, умереть на чужбине с семьёй, или бороться на родной русской земле…»

— В историю Великой Отечественной войны на Новгородчине вошёл Партизанский край, существовавший в 1941–1942 годах, которому сегодня посвящён музей в селе Белебёлка. Но ведь были и такие места, где партизанам долго не удавалось закрепиться. Там что, другой народ?

— В Белебёлке сошлись народные мстители с Новгородчины, Псковщины и из Калининской области. А как мог возникнуть Партизанский край в Батецком районе? При близости его к фронту, расположению штабных частей врага и карательных подразделений. Там возникла Жестяная Горка — память о зверствах оккупантов. Другого народа у нас не было. Но настроения людей разнились. Где-то жители зазывали партизан к себе, предлагали баньку, еду. Где-то, как в «плохом» селе Ляды на Псковщине, в колокола били, завидев партизан. В Уторгошском районе в первые два года войны партизан не было, но были подпольщики. Так вот, они рассказывали о деревнях, содержавших полицаев. Однако в 1943-м и в Уторгоше люди стали массово уходить в леса, чтобы сражаться с оккупантами. А партизаны боролись за людей не одними лишь диверсиями и акциями устрашения против гитлеровцев и их пособников. Бывало, действовали хитро. Вывезут какого-нибудь ретивого старосту в лес, потолкуют с ним, да и отпустят. Во-первых, предупреждён. Во-вторых, вряд ли признается немцам, что был у партизан.

— В июле 1942-го в «Красной звезде» вышла заметка Ильи Эренбурга с заглавием «Убей»: «Убей немца! — это кричит родная земля». И каждому из краткого текста писателя было понятно, за что.

— Комиссар Сергунин вспоминал, как партизаны обсуждали эту статью. С его слов, далеко не все принимали фанатичную, беспощадную ненависть. В том числе и он сам, полагая, что воюет не с немцами, а с фашистами. К тому времени Иван Иванович знал, что в Новороссийске погибла его дочь. Можно, конечно, предположить, что на его послевоенные мысли повлияла официальная идеология — уже были две Германии, с ГДР СССР дружил. А во время войны… Конечно, мстили. За своих родных — фашисты семей партизан не щадили, за боевых товарищей, за земляков — людей ведь часто казнили ни за что. В Тосненском районе была повреждена связь. Немцы схватили первых попавшихся жителей и повесили с табличками: «За нарушение связи». Партизаны подкараулили немецких связистов и тоже повесили их, написав: «За восстановление немецкой связи». В Демянском районе в деревне Ильина Гора немцы казнили четырёх колхозниц, обвинив их в убийстве штабного офицера. Одна из жертв, Татьяна Пономарева, пообещала оккупантам скорую месть: «Скоро придёт Красная Армия и за кровь нашу, за сирот-детей истребит вас, как бешеных собак, всех до последнего». Газета «Трактор», опубликовав завещание патриотки, призывала своих читателей жестоко отомстить врагу. В следующем номере вышло сообщение о том, что «на одной из дорог в окрестностях деревни народные мстители уничтожили 28 подвод с боеприпасами и две автомашины, было убито 35 немцев, захвачено 8 автоматов и 2 станковых пулемета».

— Как вы относитесь к статистике? Вокруг потерь часто возникают непримиримые дискуссии.

— Статистика — всегда вещь непростая. Сами партизаны шутили, что столько немцев нет, сколько они убили. Особенно, когда громили эшелоны. «Уничтожено 500 единиц живой силы» — кто успел сосчитать? Взорвали и быстро отошли. Но мы же с вами не думаем, что у противника — принципиально иная методика? Генерал Йозеф Рупперт, отличившийся своими злодеяниями, на Новгородском процессе признавал, что в отчётах в партизаны записывали всех убитых — и женщин, и детей.

— Мы будем думать не о том, что он записал, а что он их убивал — женщин и детей.

— Да. Историк имеет те документы, которые есть. Сейчас считается некорректным основываться на односторонней информации. Надо сравнивать наши данные с немецкими. Другого пути нет. Цифры цифрами, но за ними — судьбы. Для меня важно по возможности прояснить ещё и чью-то судьбу. Когда знакомишься с документами, иногда возникает ощущение, что решена эта судьба была сгоряча. Но такое было время…

А сейчас минула 81-я годовщина освобождения Новгорода. В 1944-м Ленинградско-Новгородская стратегическая наступательная операция продлится до конца февраля, став заключительным этапом партизанского движения на нашей земле.