Почему известный кинорежиссёр видит тупик в торжестве позиции идиотов
В Великом Новгороде состоялся творческий вечер Павла Лунгина — режиссёра фильмов «Олигарх», «Остров», «Царь» и других.
Встреча новгородцев с режиссёром была организована бюро приключений «53 тура». Вечер прошёл в традиционном формате — диалоге режиссёра со зрителями. Павел Семёнович «баловал» новгородцев образностью реплик и своеобразным юмором.
«Мамонов хотел стать Хоттабычем»
— Расскажите, пожалуйста, о своей матери — известной переводчице Лилианне Лунгиной.
— Есть замечательный документальный фильм «Подстрочник» Олега Дормана о матери (киномонолог Лилианны Лунгиной о жизни души и мира вокруг. — Прим. авт.). Это рассказ о жизни во второй половине двадцатого века. Рассказ, который даст вам много энергии и доброты. Я не знаю, где ещё произведения Астрид Линдгрен так популярны, как в России, кроме Швеции, конечно. И они этим обязаны переводам мамы.
— Как началось ваше сотрудничество с Петром Мамоновым, который не был профессиональным артистом?
— А я к моменту начала нашего сотрудничества не был профессиональным режиссёром. Я был сценаристом, не слишком успешным, хотя некоторые фильмы были коммерчески удачны.
Когда в перестройку вход в режиссуру открылся, я проскользнул в него… как Карлсон. Было удивительное чувство свободы, ощущение, что можно делать всё. И я хотел снимать фильм совсем по-другому. «Такси-блюз» мы снимали не на студии, а сняли для этого квартиру в доме под снос и там работали.
Мамонова я увидел, когда он, явно похмельный, выступал по телевидению и поздравлял с Новым годом, как лидер группы «Звуки Му». И я понял, что вот это он мне нужен на главную роль. С ним было непросто. Он не умел играть на саксофоне и не хотел учиться. Но он привнёс в фильм свою самобытную личность, непохожесть ни на кого. Не могу сказать, что мы подружились, но когда работали — совпадали. Потом я жил во Франции. А он прошёл свой путь — уехал из столицы, чуть не умер, бросил пить, воцерковился. Вера удерживала его от саморазрушения.
Когда ко мне попал сценарий «Острова», я понял что путь главного героя — это Петин путь. Но уговорить федеральный канал взять на главную роль вот этого, беззубого, было непросто. А вот после «Острова» Петру уже бабки в метро руки целовали, и уговорить его играть плохого Ивана Грозного в «Царе» было непросто. Он хотел играть хорошего. Но в итоге сыграл это раздвоение — наслаждение злом и раскаяние.
В нём был средневековый характер. Он вообще был несовременный в этом смысле. И доброта его жестокой была. Но он один из немногих, кто над собой работал. Он пытался в религии стать лучше, и он стал лучше. А ещё он хотел Хоттабыча сыграть. Хотел играть комические роли, быть смешным. Но вот — умер от ковида, не привившись. Я сейчас буду снимать такую сказку, фэнтези. И там была бы большая роль для него…
«В торжестве позиции идиотов есть тупик»
— А почему вы решили обратиться к этому «детскому» жанру?
— Все эти «Звёздные войны», «Гарри Поттеры» — они всё же обыгрывают вечные сюжеты, но по-детски. Кино стало более инфантильным. Если раньше было детское кино, то сейчас всё кино детское, кроме небольшого числа фильмов, которые смотрят в Каннах, а больше нигде не смотрят. Основная масса фильмов — это семейное кино. Ребёнок берёт родителей… за усы и ведёт в зал, где они смотрят фильм, в котором проговариваются простые, библейские истины. Вот и я туда на старости потянулся. Надоело делать фильмы, которые мало кто смотрит. Это будет фильм о столкновении старой магии с Дедами Морозами с новой виртуальной реальностью, со всеми этими тиктокерами. А вы, кстати, видели мой сериал «Дело о «Мёртвых душах», фантастический с Павлом Деревянко в главной роли? Этот сериал мало кто знает. Смотрится он интересно и современно, на мой взгляд, хотя снят лет пятнадцать назад.
— Работаете ли вы с артистами, чьи политические взгляды отличаются от ваших?
— Работаю. Пишу на них докладные, отношу куда надо… Конечно, хочется всегда работать с единомышленниками, но актёр существо непонятное, не всегда ясно, что у него в голове происходит.
Слишком выявленная позиция бывает у не сильно одарённых людей. Человек не прочитал ни одной книги, но он должен иметь своё мнение по всем вопросам и высказать его в Интернете. В этом торжестве позиции идиотов есть тупик для нас всех.
Многие считают, что сейчас наше общество переживает коллапс сложности. Общество дошло до такой степени усложнения, после которой начинает себя насильственно упрощать. Как во время коммунистической революции… Хочется работать с хорошими людьми, а не с теми, у кого есть позиция.
— Ваш недавний фильм «Братство» ведь сильно критиковали.
— Идею фильма мне в своё время подсказал Николай Ковалёв, который возглавлял ФСБ до нынешнего главы государства. Он хотел этого фильма ради своих людей, тех, кто воевал с ним в Афганистане. Читая сценарий, он приходил в ужас, но в сюжет всё же не позволял себе лезть. Он был уже тяжело болен, но фильм успел увидеть. А вот уже потом на картину налетели политработники. Я же сейчас думаю — может, «Братство» надо было снимать по-другому? Там всё-таки приглаженный вариант войны, где нет леденящей жестокости...
«Быть Богом трудно. И не нужно»
— Какой фильм из своих вы бы выделили?
— Это как с детьми — любят всегда больше такого хроменького. Выделил бы «Луна-парк» — очень свободный фильм с потрясающей ролью Олега Борисова. Иногда фильм попадает в лузу, почему — непонятно. И тогда начинает твориться что-то невероятное. У меня так было дважды — с «Такси-блюз» и с «Островом». Хотя думаю, что если бы я сейчас снял «Остров», такой реакции на него не было бы. Может, он захватил последнее время, когда людям было стыдно за то, что они сделали. Вот это чувство стыда, которое у тебя за спиной и на тебя давит. Сейчас, по-моему, мы как общество сделали шаг, и теперь на то, что стыдно, уже плевать. Мне кажется, что этот фильм сейчас не прозвучал бы так, как в своё время.
— Что вы думаете о фильме Алексея Германа «Трудно быть богом»?
— Я знал Алексея Германа, и он был интереснейшим явлением. Неслучайно этот фильм так назывался. Герман и был богом, в каком-то смысле, он стремился создавать свою реальность. Это был один из самых удивительных, небывалых режиссёров. Он до такой степени входил в поиски правды — чтобы ботинки на актёрах и шнурки в них были того времени, о котором фильм, чтобы электрические фонари меняли на газовые. Так вот, в поисках материальной правды он шёл так далеко, что потерял что-то. Бог ведь не рассказывает истории, а творит жизнь, которая бесформенна. История — это сюжет, «Ромео и Джульетта» — это искусственное наложение некой концепции на хлюпающую реальность. А у Бога всё происходит одновременно: мы сидим в этом зале, кошка рожает котят, кто-то прищемил палец, и это важно для него более, чем то, что генерал куда-то переводит войска. И это многообразие и есть жизнь мира. Германа в последнем фильме не интересовал сюжет. Он спорил с Богом. Его «Мой друг Иван Лапшин» всё-таки гораздо ближе к искусству. А здесь он как демиург пытался создать реальность и перещеголять Творца. Но сделать корову не смог, сделал только часть её, желудок или ногу. Хотя это был чудовищный подвиг. Я считаю, что он абсолютный гений, и никого гениальнее я не видел. Нам до богов далеко. Будем придумывать истории и рассказывать сказки. Вот я хочу снять своё фэнтези, потешить тщеславие. Чтобы подростки выстроились в очередь в кинотеатр со скейтами под мышкой. А я бы как крысолов с дудочкой их бы туда вёл.
Теги: Павел Лунгин, Великий Новгород
