Самое важное для художника Александра Варенцова — оставаться искренним
14 июня в Центре современного искусства откроется выставка «Александр Варенцов: вчера и завтра». Приурочена она к юбилею мастера, которому в начале июля исполнится 70 лет.
Экспозиция составлена таким образом, чтобы внимательный читатель смог увидеть творческий путь заслуженного художника России: от самой первой серьёзной студенческой работы до произведений, экспонируемых на областных, региональных и республиканских выставках. Его картины в жанрах пейзажа, портрета, натюрморта отличаются индивидуальной авторской стилистикой.
Самый лучший город на Земле
Впрочем, эту тему с подробностями лучше оставить искусствоведам. У «НВ» интерес другой: Александр ВАРЕНЦОВ для всех, кто его знает, — не только незаурядный художник-реалист, член-корреспондент Петровской Академии наук и искусств, педагог, организатор, но и личность, отстаивающая до последнего свою позицию. Пожалуй, без неё Новгород был бы другим — многое бы потерял в том, что называется «культурно-художественная среда».
Варенцову удалось добиться создания факультета архитектуры и искусства в Новгородском государственном университете, Музея современного искусства в Десятинном монастыре. Он — первый руководитель детской художественной школы.
Наша встреча с художником, как и полагается, проходила в его мастерской. Для Варенцова это — не просто место, где возникает атмосфера творчества, рождаются картины, идёт поиск композиций и форм. В ней обустроены площади под классы и галерею, где выставляются работы его учеников.
Александр Алексеевич приглашает меня присесть в кресло, сам устраивается напротив. Рядом с ним — его супруга, художница Светлана АКИФЬЕВА, которая одновременно его муза и принципиальный критик.
Александр Варенцов родился в Калининской области, но разговор начинает со слов: «Я — коренный новгородец». Все предки по материнской линии Александра Алексеевича — исключительно новгородцы. Не без гордости он сообщил, что его прадедушка был регентом церкви в Витке.
Отец художника — военнослужащий, поэтому семья много ездила по стране. Когда в 1955-м году он демобилизовался, было решено вернуться в Новгород.
— Я ощущаю себя новгородцем, — говорит Александр Алексеевич. — После окончания Ленинградского педагогического института имени Герцена меня оставляли в нём преподавать. Но я от предложения отказался.
«Удивительно», — вырвалось у меня, а он продолжил:
— Из Новгорода испокон веков уезжают. А мне близки его освещение, природа. Наши иконы солнечные. Воздух напитан влагой, поэтому и цвет здесь более звучный. А в Питере он свинцово-серый. Я бывал в разных странах, но больше всего люблю писать в Новгородской области, которую практически всю изъездил.
Варенцов помнит, как отмечали 1110-летие Новгорода, со всей области приезжали хоры, и праздник становился по-настоящему народным. Люди отстроились после войны, и это прибавляло им радости.
Живопись его увлекла, когда он был ещё ребёнком. Однажды в Третьяковской галерее отец подвёл его к полотну Василия Верещагина «Апофеоз войны». И ему, маленькому мальчику, без лишних слов стало понятно, какой страшной она может быть. Отец, к слову, не был равнодушен к живописи, копировал известные картины. Вместе они часто посещали Русский музей и Эрмитаж.
Ключи от Никиты Мученика
Между тем в Новгороде не было ни кружков, ни студий, где дети могли бы развивать свои способности и навыки рисования. По словам Александра Варенцова, если они даже и открывались, то существовали недолго.
— С 11 лет я рисовал с натуры храмы, улочки города, — вспоминает он. — Иногда я встречал художников, которые приезжали писать Новгород. И эти моменты общения с ними вошли в мою жизнь как первые яркие события творческой жизни. В восьмом классе я занимался в студии при Доме народного творчества, располагалась она в церкви Никиты Мученика. Ключи от неё были у меня, поскольку я таскал дрова, топил там печку. У других желания хозяйствовать не было. Студия проработала всего три месяца. Ключ остался у меня, и я продолжал туда ходить, чтобы рисовать. Но в девятом классе его у меня всё-таки отобрали.
Надо сказать, рисование не было единственным увлечением у Саши Варенцова. Неожиданно для родителей, учителей и друзей он выбрал ещё и бокс. В мастерской Александра Алексеевича до сих пор хранятся старенькие боксёрские перчатки, которые он получил за победу в первом полусреднем весе на чемпионате области. Но бойцовский характер остался на всю жизнь.
— Я вообще-то не был драчуном. Был правильным мальчиком, который играл на пианино, рисовал, — улыбнулся он. — В секции бокса, которую организовал известный тренер Борис Михайлович Егоров, я оказался случайно, пришёл с группой одноклассников. Нас было человек пятнадцать. Практически сразу меня поставили против перворазрядника. Отколошматил он меня как следует, но я всё равно вернулся на занятия. На второй год из нашей компании в секции остались только двое.
В отличие от спорта, в художественном образовании у Варенцова наставника не было. Азы рисования и живописи он постигал самостоятельно. И всё же это обстоятельство не отпугнуло его от мечты стать студентом Академии художеств, знаменитой Репинки. Но на факультете живописи давали задание нарисовать живую голову. А этого он делать не умел, поэтому семнадцатилетний юноша рассудил так — он поступает на художественно-графический факультет институт имени Герцена, чтобы там подготовиться для экзаменов в Академию.
— Через год деканом нашего факультета стал Виктор Григорьевич Куценко, выдвинувший принципиально новую идею обучения студентов. Она заключалась в том, что будущие педагоги должны быть и профессиональными художниками. Он пригласил новых преподавателей. И как результат его преобразований — в отличие от Репинской академии и Мухинского училища, где шла узкая специализация, нам был предоставлен широкий диапазон подготовки. Изучались все виды графики, живописи, театральное искусство, декоративно-прикладное творчество. И когда нужно было отправляться на экзамен в Академию, я предпочёл не покидать пленэр, который проходил под Лугой, на институтской базе. Хотел рисовать дальше, — рассказывает Александр Варенцов, — учиться надо у природы, вглядываться в неё. А самое главное — быть искренним.
Первая в области
Пройдёт несколько лет, и уже он для своих учеников, воспитанников первой в области детской художественной школы, будет проводить занятия под открытым небом на летней практике. Именно ему в 1973 году доверят её создание. Что было в его распоряжении? Одобрение от городского управления культуры и собственные желание и настойчивость.
— Я считал, что школа должна быть в кремле, и стал искать там помещения. Осмотрел три стоящих за зданием музея особняка. В одном из них ещё жили людей, в другом — работали реставраторы, а в третьем, только что отремонтированном, располагалась музыкальная школа. Зашёл туда и обнаружил, что на первом этаже есть пара неиспользуемых комнат. Но как произошло наше туда вселение, уточнять не буду, — осёкся Александр Алексеевич, мол, не всё всем надо знать. Однако Светлана пояснила: супруг просто сменил замки на дверях. Случай авантюрный, но без такого самозахвата открытие школы затянулось бы надолго.
Он руководил школой 19 лет. В 1988 году Академией художеств СССР она была отмечена как одна из лучших в РСФСР. Но уже в эти годы он понимает, что школа нуждается в реорганизации, а само художественное образование должно стать непрерывным. Варенцов разработал программу «Школа — училище — вуз». Признался, для того и в депутаты городского Совета избирался, чтобы добиться отдельного здания для школы. Однако в какой-то момент, увидев, что его реформа наталкивается на непробиваемую стену, оставил попытки что-то изменить и вместе с ними школу…
В пространстве его мастерской царит атмосфера домашнего уюта, которой проникаешься с порога. В ней Светлана и Александр реализовывают свою педагогическую концепцию, которая основывается на их безусловной уверенности, что научить рисовать можно любого вне зависимости от возраста и первичных способностей. Раз она не подошла для государственной системы — организовали своё частное учреждение. Старшеклассников они готовят к поступлению на художественные отделения вузов. Проводят занятия с дошколятами, при этом родители не дожидаются их где-то за периметром аудитории, а тоже рисуют. А в рамках проекта «Молодёжная школа живописи в Великом Новгороде», получившего президентский грант, учат детей из малых городов и посёлков.
— Помещение под мастерскую мы арендуем, поэтому находимся под чужой волей, — не скрывает Светлана. — Нас пугали: а если у вас его отберут? Но мы — реалисты не только в живописи, но и в жизни. Дилемма стоит перед многими: делать и жить полной жизнью или всё время перестраховываться. Но жить со связанными руками, наверное, хуже, чем тратить свои силы и ресурсы, которые, возможно, и не дадут желаемого результата. Я научилась у Александра Алексеевича не бояться, если что-то может не получиться. Всегда страшно, когда перед тобой белый холст, кисти и краски и нужно выразить идею. Да, ты — не Пикассо, не Леонардо да Винчи. Но если ты не начнёшь рисовать картину, то это будет малодушием.
