Поколению, оставшемуся без отцов во время Великой Отечественной войны, пришлось быстро повзрослеть
В Великом Новгороде немного осталось людей, которые своими глазами видели, как после войны практически уничтоженный город восстанавливался, набирался сил и хорошел. Новгородка Антонина Васильевна УСОВА из тех, кто мог бы дополнить истории о его некоторых достопримечательностях личными воспоминаниями из своих послевоенных детства и юности. После её рассказов начинаешь по-другому воспринимать эти знаковые места.
Эвакуация в Ташкент
Она родилась в Чудове в 1938 году. Уже в три года, когда придёт война, она переживёт первое большое потрясение. Увидит, как дом, где ей было хорошо с мамой и папой, старшей сестрой и братом, уничтожит бомба, сброшенная немецким самолётом. Перед самой атакой фашистов отец успеет увезти их на телеге подальше.
Картину одного из самых печальных событий детства Антонины Васильевны составят взрывы, рыдающая мама, плачущие она и брат с сестрой. Увы, оно будет далеко не последним.
— Папа привёз нас на вокзал. Мы разместились в товарных вагонах и поехали. А папа — на фронт. Эвакуировали нас в Ташкент, где поселили на окраине города у узбеков в глинобитном доме с земляным полом. Спали на соломе. Мама устроилась работать на кирпичный завод. В 1942 году после госпиталя нас на несколько дней навестил папа. А потом у меня родилась очень болезненная сестрёнка, которая почти сразу же умерла. В 1944 году от кишечной инфекции скончался и мой брат, — рассказала Антонина Васильевна.
В Ташкенте они не голодали — было много фруктов, ели лепёшки. На невероятной для них жаре запекали яйца в песке. Узбеки приняли их приветливо, дружили с местными ребятишками. Но как только закончилась война, семья засобиралась в дорогу в родные края. Осесть в Узбекистане, каким бы он ни был гостеприимным, им не хотелось. А впереди, как оказалось, их ждали испытания голодом, холодом, болезнями и неизвестностью о судьбе отца. После Ташкента никаких весточек от него больше не поступало.
До сих пор он числится без вести пропавшим. Антонина Васильевна не обладает даже приблизительными данными, где он мог воевать и принял смерть. Её запросы в военкомат ни к чему так и не привели.
— Возвращались мы домой в переполненном вагоне. В поезде мама подхватила тиф, и когда мы прибыли в Ленинград, её госпитализировали в инфекционную больницу. В этой неразберихе у нас украли сумку со всеми документами, в том числе и фотографию отца. Единственный довоенный снимок с его изображением потом нам подарила моя тётушка, — продолжила женщина. — Мне тогда было около восьми лет. И меня с сестрой определили в детский приёмник. А так как я очень сильно кашляла и нуждалась в лечении, меня забрали в больницу. Выяснилось, что у меня коклюш, которым, видимо, заразилась в поезде. Лечилась долго. Помню, что рядом был лес, а после выздоровления меня определили в детский дом.
Бараки, ДОТы, карьеры
Где, по её признанию, у неё была другая жизнь — интернатовская, о которой она говорит с теплотой. Как ни странно, она не жалеет, что несколько лет провела в казённом доме, стоявшем на берегу реки, в деревне Парахино Окуловского района. Помимо уроков, там проводились занятия: как за огородом ухаживать, заготовки из лесных ягод делать, шить и вязать, на пианино играть. Поощрялось участие в самодеятельности.
Она даже привыкла там ежедневно за обедом употреблять рыбий жир. Получать его должны были все дети. По команде они подставляли свои чайные ложки для этой полезной, но не очень приятной на вкус и вид густой жидкости.
Возможно, если бы не удачное стечение обстоятельств, то девочка так бы и не воссоединилась с родными. Однажды она выступала на концерте в Новгороде, где её представили по имени и фамилии. После мероприятия к ней подошёл юноша и поинтересовался, как звали её маму. Школьница ответила, и обнаружилось, что молодой человек — её родной дядя, а мама с сестрой живут в Новгороде. Так Тоня и нашлась.
— Я была несколько обижена на маму, что меня так долго искали, — сообщила Антонина Васильевна. — Но зато в детском доме меня научили дисциплине, что нужно соблюдать режим дня, не сидеть без дела.
Мама Тони трудилась на кирпичном заводе грузчицей. В конце 1940-х годов в Новгороде таких производств существовало четыре. Сырьё добывали практически рядом с ними. Один из тех карьеров, откуда когда-то поднимали глину, — нынешний красавец-пруд в парке «Луговой». Он проточный. И там водился снеток — маленькая, не больше десяти сантиметров рыбка. Её ловили и продавали на единственном рынке, что находился на Сенной площади у кремля. Из общественного транспорта в городе — всего четыре автобуса, поэтому в основном передвигались на велосипедах или на своих двоих. А недалеко от карьера стояли бараки. В одном из них и выделили угол для проживания маленькой семье — тихой женщине с двумя дочками. Сейчас на том месте высится девятиэтажка.
— Как жили? Тяжело, — вздохнула Антонина Васильевна. — Втроём спали на одной кровати, а в комнате располагались ещё две семьи. Карточная система на продукты не удовлетворяла потребности в полном объёме. За хлебом — огромные очереди, в которых чаще всего стояла я. Сестра Вера, которая была старше меня всего на три года, уже работала на подсобном хозяйстве при больнице в Колмове. Для пищи собирали щавель, дикий лук и прочую съедобную траву. После заморозков ходили по огородам за гнилой картошкой. А для приготовления еды и обогрева шли к реке, чтобы подобрать прибитые к берегу брёвна. Моя подруга так вообще жила в ДОТе, бетонной коробке, что на Сенной улице. Это сооружение сейчас заброшено и заросло травой.
«Мы — кирпичники!»
Чтобы хоть какой-то посудой обзавестись, отправлялись к району старого вокзала, он стоял около ликёро-водочного завода. С фарфорового завода из Пролетария в Новгород вагоны с боем посуды приходили. Вот люди и подбирали на железнодорожных путях чашки без ручки, чуть колотые тарелочки. «Мне мои внуки, бывает, говорят, что не надо хранить в доме битые кружки и тарелки, мол, примета плохая, а я их не понимаю», — чуть растерянно сказала Антонина Васильевна.
В то время жителей её района справедливо звали «кирпичниками». Группами они отправлялись пешком на танцы, что проводили на «весёлой горке» у Волхова. Любили играть в лапту и в прятки на кремлёвской стене, где часто натыкались на неразорвавшиеся снаряды. На посиделках молодёжи с гармошкой появлялись и пленные немцы, искупавшие свою вину работой на кирпичном заводе и на строительстве дороги.
Мимо их барака Тоня ходила в школу № 5 — теперь это гимназия «Эврика». Танцы между новгородскими девушками и немцами случались, случалось, что и дети после таких встреч рождались… По словам Антонины Васильевны, в начале 1950-х годов началась массовая отправка бывших солдат вермахта домой.
Мама Антонины Васильевны, понимая, что лучшей жизни своим дочкам она обеспечить не сможет, настраивала их, чтобы они сами выбирали свой путь. И чем быстрее это произойдёт, тем будет лучше. Поэтому сразу после седьмого класса Тоня отправилась на швейную фабрику, которая находилась у вала, в бывшем трапезном корпусе Свято-Духова монастыря. После революции его казармой сделали, а в наши дни он используется как административное здание.
— Мне сначала доверили строчить мешки, а потом я школьную форму шила. В 17 лет замуж вышла. Моим свадебным нарядом была школьная форма, — и она показала мне фото девушки в строгом платье, украшенном ажурным воротничком. — Вот я была какая!
Кроме школы, у Антонины Васильевны больше нет образования. Надо было быстрее становиться взрослой и самостоятельной. За должностями не гналась, оставалась всегда простой работницей. Много лет трудилась на телевизионном заводе. К любому делу старалась относиться ответственно — и на прессе горячего прессования, изготавливающего формы частей для телевизоров, и в гальваническом цехе, когда на автоматической линии нужно было успеть повесить мелкие детальки. И чтобы показать, как это происходило, она начала ритмично перебирать пальцами рук. План выполняла и перевыполняла, за что её отмечали званием «Ударник коммунистического труда». От субботников не увиливала и в колхозы ездила, когда те просили коллективы заводов помочь на полевых работах. За это её уважали и ценили, а что ещё нужно человеку?
Теги: Великий Новгород, война, эвакуация
