Ветеран уголовно-исполнительной системы Александр Ладик отдал службе 38 лет
В 1980 году на большие экраны СССР вышел игровой фильм «Опасные друзья» о жизни заключённых. Снимался он в Валдайском исправительно-трудовом учреждении (ИТУ) усиленного режима, где перевоспитывались впервые осуждённые за тяжкие преступления против личности: изнасилование, разбой, убийство. По замыслу режиссёра, не смоделированная, а только настоящая обстановка за колючей проволокой могла раскрыть сюжет его психологической драмы. Поэтому в художественную ленту вошли сцены с реальными осуждёнными и сотрудниками ИТУ. В кадр попал и молоденький начальник отряда — Александр ЛАДИК. Ему тогда был всего 21 год.
Большинство людей никогда не сможет понять, как можно по своей воле выбрать профессию, где надо контактировать с осуждёнными. А Александр Фёдорович лишь пожимает плечами и улыбается: «Мы выбираем, нас выбирают, как это часто не совпадает».
О планах на жизнь
В его судьбе, пожалуй, всё удачно сложилось. Он смог пройти путь от солдата до генерал-лейтенанта внутренней службы. В 1990-х годах после окончания Академии МВД России он возглавил исправительную колонию в Парфине, в начале 2000-х стал главой управления ФСИН России по Владимирской области. В отставку ушёл в 2011 году с должности начальника пенитенциарного ведомства Свердловской области.
А карьера его началась с того, что сразу же после армии, где дисциплина, чёткий распорядок дня, Александр Ладик, не привыкший ещё к гражданке, принимает решение, что в родном Валдае должность в ИТУ ему оптимально подойдёт. Уклад в колонии в принципе такой же, как в воинской части.
— Мама меня категорически отговаривала: да куда ты пойдешь, зачем тебе с зэками работать? Прошу прощения за вульгарное слово, — сам себя поправляет Александр Фёдорович и продолжает. — Да, начальник отряда — это тот человек, которого на каждом собрании будут ругать, говорила она. Впрочем, для меня это решение оказалось лёгким. Другое дело, что в тюрьме ничего хорошего нет. Валдайское ИТУ в то время было рассчитано на 1200 человек. В моём отряде насчитывалось более 100 мужчин. На протяжении нескольких лет изо дня в день они видели одни и те же лица. И всех их нужно было узнать, со всеми побеседовать, всех понять. Как бы это пафосно ни звучало, постараться сделать так, чтобы они встали на путь исправления.
Ему нравится мудрое высказывание Конфуция о целях и о том, как их достигнуть. Оно, по его мнению, лучше всего передаёт смысл его работы в системе. Правда, изречение китайского мыслителя генерал всё же немного изменил. В его интерпретации оно звучит так: если ваш план на год — сажайте рис, если план на десятилетия — сажайте деревья, если он на всю жизнь — воспитывайте людей. А с теми, кто лишён свободы, следует быть не только педагогом, но и грамотным психологом, что может спасти в опасной ситуации.
— Теперь об этом можно рассказывать, минуло уже 40 лет с тех событий, когда в Валдайском ИТУ назревал бунт среди заключённых. В наше учреждение из лагеря Калмыкии перевели 200 северокавказцев. Возник этнический конфликт, который мог перерасти в беспорядки. За ночь сотрудники изымали десятки заточек, поскольку осуждённые работали в цехе по металлообработке. Но трагедию сумели предотвратить, — вспоминает Александр Фёдорович. — Было и такое, что осуждённые меня к стенке припёрли, разговор с ними получился на повышенных тонах. Что так произошло, я был сам виноват: поместил одного из своих подопечных в изолятор, не выяснив всё до конца. И я пообещал своим отрядовцам разобраться. Не просто было повлиять на тогдашнего начальника ИТУ, Ефременко Василия Никифоровича, фронтовика, орденоносца, человека стального нрава, чтобы осуждённого выпустили, поскольку на нём не было вины. Но мне всё-таки удалось это сделать. После того случая на меня в отряде стали по-другому смотреть — не как на болванчика, а на того, с кем можно говорить.
Издержки работы
Александр Фёдорович до сих пор считает, что советская пенитенциарно-исправительная система была одной из лучших в мире. В её основе был труд осуждённого — не рабский, а очень и очень достойно оплачиваемый. После освобождения некоторые увозили с собой аж 13 тысяч заработанных рублей. Для понимания — в СССР «Жигули» стоили 5700. Причина высоких доходов в том, что ИТУ находились в кооперации с крупными промышленными предприятиями. Например, в Валдае на филиалах Красногорского механического завода, Балашихинского литейно-механического завода всегда требовались профессиональные руки токарей:
— Если в ИТУ хоть один осуждённый отказывался идти на работу, это рассматривалось как ЧП. Сразу собиралась комиссия, с ним беседовали и либо убеждали, либо, если он не хотел слушать, принимали к нему меры дисциплинарного воздействия, отправляли в штрафной изолятор. Третьего варианта не подразумевалось. А сейчас на работу устраивают осуждённых только по желанию, труд доброволен. Но, и это не только мною замечено, когда человек трудится, время идёт быстрее.
Колония — место, о котором бывшие сидельцы хотят побыстрее забыть. Однажды Александру Ладику осуждённый на 15 лет в ИТУ признался, что после 13 лет, проведённых в нём, он перестал видеть сны с эпизодами из обычной, нормальной жизни — только на тюремную тематику.
Профессиональной деформации в какой-то момент не избежал и Александр Фёдорович. Он вдруг стал за собой замечать, что у себя дома, открывая шкафы и антресоли, тут же методично их осматривает на предмет того, а нет ли в них чего-то запрещённого.
— Но я вовремя себя одёрнул, — смеётся он. — В колонии очень тяжёлые запахи, атмосфера. И самое главное — не принести их в свой дом.
По его словам, самым сложным в службе была даже не работа со спецконтингентом — он научился предвидеть, что от него ждать, а когда в 25-летнем возрасте, будучи лейтенантом, он из подчинённого перешёл на руководящую должность замполита в Валдайской колонии. И потом каждый раз, поднимаясь на следующую ступень пирамиды управления ФСИН, доказывал, что справится с новыми целями и задачами:
— В отделе ИТУ УВД Новгородского облисполкома у меня поинтересовались, а что я буду делать, если возникнет проблема, которую я не смогу решить. Я честно ответил, что обращусь к старшему товарищу. На что мне дали пояснение, которое запомнил на всю жизнь: «Обратиться-то вы, молодой человек, можете. Но перед ним стоят другие вопросы, и ему вряд ли захочется возиться с вами». И я навсегда уяснил: нельзя свои проблемы перекладывать на чужие плечи.
На Урале кланяться не привыкли
Главное управление ФСИН по Свердловской области, в структуре которого насчитывалось 45 учреждений, где осуждённые отбывали наказание, Александр Ладик принял после бунта в Кировоградской колонии для несовершеннолетних. Во время беспорядков погибли двое подростков и один сотрудник, сожгли здания столовой, медицинской части, двух общежитий. Педагоги колонии были настолько напуганы, что не хотели, чтобы она работала на прежнем месте. Министерство юстиции уже выпустило приказ о её переносе, но Ладик настоял, чтобы его отменили. Аргументировал: создавать колонию для подростков без опытных педагогов будет ещё труднее.
— Губернатор Эдуард Россель на первой нашей встрече мне сказал, что Урал — территория особая, его жителям всё равно, кто перед ними стоит. Они кланяться не привыкли. Когда Демидов попросил у Петра I крепостных, то царь ему ответил, что не будет ему крепостных, на Урале беглых много. А у беглых, как известно, характер другой.
Между тем Александр Фёдорович сумел добиться расположения Росселя, который его приглашал на мероприятия для узкого круга лиц. Совместную фотографию после одного из таких он мне показал. Вот этот из команды губернатора сейчас входит в руководство ОАО «РЖД», а вот этот — я приглядываюсь — сам генерал Армагеддон, командующий спецоперацией российских войск на Украине Сергей Суровикин.
Мемуары Александра Ладика наверняка получились бы не на одну сотню страниц. Но на издание книги своих воспоминаний он пока смотрит скептически. Шутит, мол, столько приходилось писать на работе, что желания заниматься этим снова не возникает. Впрочем, как знать. Несколько лет назад он согласился стать автором введения к детективному роману своего коллеги, врача, судебно-медицинского эксперта Марка Фурмана «Мораторий на крови». Произведение посвящено применению высшей меры наказания.
— С 1996 года у нас существует мораторий на смертную казнь. Но когда происходят террористические акты и в них погибают сотни людей, их организаторы и исполнители не могут оставаться среди мирного людского сообщества. Как человек, проработавший почти четыре десятка лет в пенитенциарно-исправительной системе, я уверен в этом. На раскаяние эти преступники не способны.
