Картины пишут — стружки летят
Как там у незабвенного Андрея Миронова? «Вжик, вжик, вжик — уноси готовенького!». И какая же это «Песня о шпаге»? Не о том, совсем не о том. А про Виктора ВАНИЧЕВА из марёвской деревни Быково, резчика по дереву или мастера художественной распиловки, если угодно.
— Виктор Борисович, нужен кадр.
— Сейчас изобразим!
Быстрыми и точными движениями он начинает очеловечивать чурбак. Скоро на поверхности проступает этакий былинный лик. Уноси готовенького! Пяти минут не прошло!
Усадьба Ваничева по улице Речная, 1-а, — это какая-то сказка. Сказка-дом, сказка-гараж, сказка-беседка... Да куда ни посмотри! Если не вырезано, то нарисовано. Обыкновенный козел, на таких дрова пилят, и тот реально козлом смотрит.
И стоит эта красота высоко над речкой Каменкой. Камни речные со двора и видать. Спустился полюбоваться на гряду, а за нею, на другом берегу — идолище прячется.
— Не утащат произведение? — пытаю хозяина.
— Не, — посмеивается, — оно уже там корни пустило.
Вот и сам Виктор — коренной. Тут его земля. В юности, правда, уехал в город, но тамошнее житье как-то быстро прискучило. «Натура у меня, — говорит, — увлекающаяся, поэтому место работы менял не раз и не два». Но давно уже понял про себя, что деревню никогда и ни на что не променяет. И что в нем еще постоянного — страсть к этой самой резьбе. Хотя и по настроению. В жизни-то много других разных дел и забот хватает. Не всё фигурки вырезать. В том и фишка: вот захотелось, вот надо ему. И — вжик!
Бывает, конечно, и просят, заказывают. Ваничев, он и в Интернете Ваничев. Одних только воинов чуть не полк будет. Нередко его деревянных людей за людей же и принимают.
— Работал я как-то в одной деревеньке, мужик мимо шел, увидел моего «старика» и — «здрасьте!». «Старик», понятно, молчит. Мужик на обратном пути опять поздоровался. Но на этот раз обиделся: «Ты чё, зазнался, что ли?».
И с чего же всё это началось?
— Да с топора, — отвечает. — Как вернулся из города, попросил отца научить меня срубы рубить. Он и показал разок.
— Почему только разок?
— Так я попросил: «Бать, ты это, больше не ходи, я сам теперь».
— А мне думается, что мало кто, научившись срубам, тут же скульптуры начинает делать.
— Ну тогда с ножа, значит, началось. С детства с ним не расставался — свистульки, дудочки всякие вырезал. Вообще, не знаю, как объяснить. Тяга у меня к дереву. У меня же и профессия городская — токарь по дереву. А что для души... Говорят же художники: это не я, это кто-то свыше моей рукой водит.
— Кто бы это был?..
— Ангел, надеюсь.
— Да? А на стене что за странный мужичок нарисован, весь из себя красноносый?
— С кем не бывает? Наверное, запил от жизни такой.
Вот и поговори с таким. А мы поговорили. В смысле и за жизнь, как водится. Что не так?
— Да много чего. Вы, когда к нам в Марево ехали, дорогу видели?
— И даже ее ощущал.
— А поля? Раньше дрались за них, за покосы. Теперь — воля вольная. Коси — не хочу. И не хотят. И некому стало. Дачники вот на своих сотках бензокосами жужжат. Хорошо иметь домик в деревне. Эх...
Оно, может, и невесело, но Виктор, он такой — побурчит, а дело сделает. Мы тут, говорит, рук не опускаем. И приоритеты расставлять умеем. И все просто, в конце концов. Как та скамеечка, на которой вырезано: Любочка. Есть жена, есть дочка, есть речка Каменка — точка.
И мы меняем пластинку, ставим Олега Митяева: «Посмотри, в каком красивом доме ты живешь».
Фото автора
