{thumbimage 150px 1}Даже сегодня, спустя 21 год после вывода советских войск из этой горячей точки, открываются новые подробности той войны
Как правило, большинство ветеранов не любят вспоминать о годах, проведенных в Афганистане, хотя и не скрывают, что он, как и память о погибших товарищах, навсегда остался в их сердце. Многие из них и на гражданке не расстались с военной формой, продолжив службу в органах внутренних дел: в криминальной милиции, уголовном розыске, в ОМОНе, в областном и городском УВД. Игорь ЗАГОРСКИЙ — один из них, бывший рядовой ВДВ, а ныне полковник милиции, начальник вневедомственной охраны при УВД Новгородской области.
Расплескалась синева, расплескалась…
Из приоткрытой двери служебного кабинета тихо звучала любимая песня десантников о небе, записанная на мобильник. Собеседник корреспондента в задумчивости медленно перелистывал страницы старенького армейского альбома, вспоминая друзей по Баграму:
— Мы, тридцать новгородцев, прилетели в Фергану во время осеннего призыва 1983-го. Самую первую фотографию там и сделали. На ней рядом со мной сапер из Тулы. Такие все веселые тогда были, необстрелянные… Форму, помню, аксельбантами из парашютных строп украшали. Этот мальчик тоже в Баграм попал, но во время первого же задания мину задел — его без ног в Союз отправили. И из Прибалтики еще один мой друг погиб. А это — Игорь, он в налоговой сейчас работает. А на этом снимке слева от меня — Витя, потерял он себя на гражданке, жаль… Здесь — мой комвзвода, мы с ним недавно на сайте «Одноклассники» нашлись, теперь переписываемся. Да и многих бывших афганцев встречаю. Тех, кто вернулся домой.
До армии Игорь Загорский успел поучиться в автотехникуме, поработать на заводе и закончить курсы водителей БТР. Потому, когда впереди засветил Афганистан, особо не расстраивался: в его семье все в армии служили, да и страха в 18 лет не было никакого. То, что он попал на войну, молодой солдат понял не сразу, а лишь спустя полгода, когда после учебки он вышел из самолета на аэродроме Баграма. Стоило лишь выйти с летного поля, как с гор начали стрелять. Так под минометным огнем и добирались в свой полк.
А потом и вовсе начались военные будни, и самым верным другом стал старенький, собственными руками отремонтированный БТР. Броня служила главным средством передвижения во время большинства заданий, будь то «зачистка» или «зеленка», и от мастерства водителя зачастую зависела жизнь боевых товарищей. Пули подстерегали повсюду, и даже мирное население старались обходить стороной: на лицах обитателей кишлаков могла быть улыбка, а за спиной — оружие. Бывало и так, что приходилось десантироваться в горы на вертолетах. Первая такая вылазка Игоря Ивановича обернулась курьезом, и он о ней до сих пор вспоминает с улыбкой:
— Мне как новичку, кроме стандартного рюкзака и пулемета, выдали еще 12 литров воды на всех. И вот я с таким дополнительным грузом на животе ночь в горах провел. Тяжело было, и поэтому как только услышал слова командира: «В вертолет и на базу!», всю эту воду и раздал. Глупый был, а вдруг бы нас на новое задание повернули... Такую взбучку потом получил, два часа на базе воду и кирпичи на себе таскал. Ну, это из области курьезов, и вообще, плохой я рассказчик, просто воевал, как все.
Взять высоту
Очередной подъем ночью по тревоге, посадка в вертолет. Задание — ликвидировать огневую точку противника высоко в горах. Попытка подняться по склонам в светлое время суток не удалась — стреляли прицельно и профессионально, так, что было не поднять головы. Отделение десантников пробивалось всю ночь, а когда дошли до места, то увидели укрепление с установленным внутри крупнокалиберным пулеметом — нашим «дегтяревым», но китайского производства. Судя по всему, хозяин дзота, поняв, что силы неравны, покинул место в спешке и оставил тяжелое орудие. Игорь Загорский вспоминает, что в тот раз впервые лично убедился, что на стороне душманов воевали наемники:
— Ну что мы, молодые мальчишки, про эту афганскую войну знали?! Нам на политинформациях, конечно, рассказывали, что здесь наемников много воюет, но тут сами увидели... Мы боеприпасы уничтожили на месте, и с пулеметом, когда рассвело, нафотографировались, а потом разобрали его на части и стали спускаться вниз. Надо сказать, что даже после удачного завершения операции нельзя было расслабиться ни на минуту. В любой момент могли подстрелить. А вот во время боя почему-то о таких вещах не думалось — ни про плен, ни про смерть. Просто стреляли и шли вперед, выполняя задание.
А из нашей роты много ребят погибло или было ранено. И вертолеты падали, и при десанте из них легко было пулю словить. Зависнет машина метрах в четырех от земли, и летишь вниз, не зная, что тебя там ждет. Всякое бывало. Но вот одно задание у меня всю жизнь будет стоять перед глазами — жуткая картина.
Театр среди трупов
Было это во время Пандшерской операции зимой 1985-го, когда служба рядового Загорского подходила к концу. Десантников сбросили в горы на вертолетах и приказали взять штурмом душманские тюрьмы, в которых, по слухам, могли находиться заложники, рабы и советские военнопленные. Разведка донесла, что находятся они высоко в горах и хорошо охраняются. И действительно, подниматься к назначенной цели пришлось под обстрелом, но когда она была достигнута, то участники боевой операции увидели — никого из афганских заложников уже не осталось в живых. По всей видимости, тюремщики, отступая, уничтожили всех. Перед глазами молодых солдат предстала тяжелая картина:
— Трупов было так много, что ими оказались заполнены все горные реки, протекающие рядом с этим местом. Из-за мертвых тел подчас было не видно воды. Эти потоки из убитых людей до сих пор у меня перед глазами, нелегко в 20 лет увидеть такое. Мы тогда толком и не знали, что именно здесь произошло: мы просто выполняли задание по освобождению. Тем большим было у всех удивление, когда после боя вдруг появились афганские войска и под прицелом видеокамер журналистов повторили нашу атаку: стреляли и шли вперед. Все выглядело таким неправдоподобным, эдакий театр посреди трупов. Это позднее я узнал, что эту инсценировку показали потом по каналам телевидения, сообщив на весь мир, что именно сами афганцы во время своей гражданской войны освобождали эти страшные тюрьмы... До сих пор не исчезло желание посмотреть эти кадры. Ну да Бог всем судья.
А впереди у Игоря Загорского был долгожданный дембель. Домой взлетели в самолете с полностью погашенными огнями — такая предосторожность сберегала машины от обстрелов. И когда вдруг в кабине вспыхнул свет, все поняли, что они по другую сторону границы, а значит — практически дома. В родном же Новгороде его с другом сразу остановил военный патруль, едва заметив неуставную форму, явно с афганским акцентом. Но это уже нюансы — впереди была совсем другая, мирная жизнь.
P.S. На днях исполнилось 24 года, как Игорь Загорский служит в милиции. Ко всему прочему вот уже несколько лет он возглавляет Новгородское региональное отделение Ассоциации ветеранов боевых действий органов внутренних дел и внутренних войск России.
Сам он считает, что ему крупно повезло: по возвращении из Афганистана он сразу же нашел себе надежную мужскую работу и создал семью. Именно это помогало потихоньку забывать собственные встречи со смертью, гибель друзей и жить, как все. Лишь от проницательной мамы не могло укрыться, как изменился и стал по-мужски жестким взгляд ее сына. И то, как начинают блестеть его глаза при звуках любимой песни: «Расплескалась синева, расплескалась, даже в сердце синева затерялась. Ты не бойся синевы, не утонешь — это сказочная высь, но не сказка…».
Светлана ДУБОВИЦКАЯ
Фото из архива Игоря Загорского
Фото из архива Игоря Загорского
