Руконогий Марио

Знакомство в потёмках
Мы шагнули в вольер и оказались почти в полной темноте — по крайней мере, ощущение было именно такое. Но глаза тут же начали привыкать, и стало заметно, что тьма всё же относительная, рассеянная слабым светом, как будто под полог густого ночного леса пробивалась частично скрытая облаком луна. И тотчас же заметил я, как некто темный и, кажется, лохматый резвой тенью подскочил к нам по одной из множества веток, вольер наполнявших.
Дело было в павильоне ночных животных, по «закромам» которого сопровождали меня два человека — работавший здесь кипер (по-нашему служитель) и зоопарковский ветврач Андреас Шюле. Вот только что они дали мне возможность пообщаться с не похожими ни на одно копытное трубкозубами, а уже через мгновение привели на свидание, о котором любой зоолог или увлеченный животным миром натуралист может только мечтать.
Сверкнув огромными ярко-оранжевыми глазами, тень материализовалась и стала темным лохматым зверем, одновременно напоминающим кошку, белку, обезьяну и... инопланетянина. Он был рядом, я мог погладить его и тут же сделал это, ощутив сквозь грубую длинную редкую ость тепло и упругость густого подшерстка. В ответ обитатель вольера прикоснулся к моей руке длинными и тонкими, как у виртуозного музыканта, пальцами, с интересом обнюхал ее и поднял голову. Мне показалось, что он улыбнулся, довольный знакомством. В тусклом свете на мгновение грозно сверкнули крупные и острые резцы.
Сказать ли, что я был доволен? Вряд ли. Такого слова недостаточно, чтобы охарактеризовать прикосновение к мечте. Одно дело видеть животное на фотографии или телеэкране и совсем иное — осязать его, совершенно точно зная, что тебе выпало счастье пообщаться с представителем одного из самых редких видов земной фауны.

«Ай-ай!» — кричали мальгаши
Даже название этого животного говорит о его исключительности. Вернее, названия, потому что их целых два: мадагаскарская руконожка и ай-ай.
Почему руконожка — понятно, достаточно посмотреть на конечности зверька: задние похожи на когтистые руки с плоским ногтем на большом пальце, а передние... Передние напоминали бы костлявые руки сказочной Бабы Яги, как их рисуют в книжках (или какого-нибудь Паганини, имей он когти вместо ногтей), если б не средний палец — вдвое более тонкий, чем остальные, словно бы усохший.
Почему мадагаскарская — тоже ясно: по месту обитания. А вот отчего — ай-ай? По одной из версий, французский натуралист Пьер Соннера, в конце XVIII века исследовавший природу острова и первым обнаруживший новый вид, показал свой экземпляр местным жителям, желая узнать его наименование, а те, якобы жутко удивившись, начали восклицать: «Ай! Ай!». И вот, мол, ученый решил, что это и есть аборигенное название.
На самом деле мальгаши, конечно же, были знакомы с руконожкой и до приезда Соннера. Просто и тогда, да и теперь, кстати, существо столь необычной, даже зловещей, внешности считалось и продолжает считаться у них, скажем так, не шибко просвещенных, вестником дурного события. Если конкретнее — смерти соплеменника. Увидишь юного зверька — помрет ребенок, взрослую особь — взрослый человек. Поневоле закричишь: «Ай-ай!».
Честно сказать, по иллюстрациям в книгах и телепередачам я представлял себе руконожку более миниатюрным созданием. В книгах пишут, что это зверек «с кошку». В реальности же он оказался заметно больше, с хорошего енота: около метра вместе с длинным пышным хвостом. Так что не зря ай-ай носит титул самого крупного из ночных приматов.

Охота на личинку
Между прочим, к приматам — сородичам человека разумного среди млекопитающих — руконожку отнесли более поздние натуралисты. В XVIII—XIX веках ее числили в отряде грызунов. Что не удивительно. Выдающиеся резцы зверька сразу отсылают нас к белке, бобру или, на худой конец, к кролику, который хоть и не считается теперь грызуном, но тоже грызет будь здоров как. Тем не менее это самый настоящий лемур, только сильно видоизменившийся в ходе эволюции по сравнению с прочими лемурами Мадагаскара.
Специальные исследования руконожек показали, что они населяют в основном восточное побережье острова и его северо-западную часть. Встречаются в разных лесах, однако предпочитают более сухие. День проводят в гнездах из веток и листвы, которые «вьют» в развилке дерева. Любопытно, что в разные дни одно и то же гнездо могут использовать разные особи, хотя по своему социальному статусу ай-ай — животное одиночное. Вдвоем можно встретить лишь самку с самцом во время ухаживания и мать с детенышем, которого она рожает раз в 2—3 года.
Ночь — время активности руконожки. Бродя по лесу (в основном в кронах деревьев, но и на землю нередко спускаясь), активно ищет она чего-нибудь на предмет поесть. В меню животного входят орехи, семена плодов, нектар и грибы, но главная составляющая — личинки насекомых, в первую очередь жуков. В этой увлекательной охоте большие глаза ночного существа совершенно не важны. На первый план выходят большие уши, большие зубы (совсем как у Волка из «Красной Шапочки»!) и причудливый средний палец руки.
Дело в том, что искомые личинки имеют обыкновение прятаться в длинных ходах, прогрызенных ими по большей части в мертвой древесине. Попадая на погибшее дерево, ай-ай чутко прислушивается, направляя локаторы ушей то в одну, то в другую сторону. Едва хруст челюстей личинки запеленгован, в ход идет «волшебный» палец, которым руконожка методично простукивает деревяшку, чтобы определить точное месторасположение добычи. Затем острые резцы снимают кору и древесину, открывая ход, в образовавшееся отверстие зверек запускает тот же самый палец, цепляет когтем съежившуюся от страха личинку, выволакивает ее — белую, жирную, сочную — наружу и съедает, аппетитно чавкая и щурясь от нескрываемого удовольствия.

Пассажир «всемирного ковчега»
Руконожка — зверь очень редкий, даже редчайший. В конце 1960-х общая численность вида оценивалась Международной Красной Книгой едва ли в полсотни особей. Сейчас она увеличилась в разы, но хотя ай-ай формально охраняются законом, невежественное население продолжает убивать их, что отметил и побывавший на Мадагаскаре в самом начале 90-х годов знаменитый писатель, зоолог и основатель Джерсийского зоопарка Джеральд Даррелл (сразу после той поездки он написал книгу «Ай-ай и я»). Причин целых три.
Первая — суеверие, о котором я уже упомянул: знамение смерти. К счастью, на глаза людям руконожки попадаются не часто (ночью всё-таки большинство людей спит), не то бы их перебили начисто. Вторая — определенный вред, который ай-ай наносят плантациям кокосовых пальм, личи и манго, но тут уж люди виноваты сами, отбирая у животных их родные леса. И третья причина — гастрономическая. С некоторых пор отдельные мальгашские племена преступили табу на «зловещих» руконожек и принялись есть их наравне с другими лемурами, иногда даже зная об охранном статусе этих животных.
Сегодня, по данным зоологов, на Мадагаскаре существует около 20 охраняемых точек, где живут удивительные ай-ай. Крайне мало, учитывая, что это и в самом деле именно что «точки», а население острова продолжает вырубать леса с самоубийственно угрожающей скоростью. Поэтому ученые озаботились созданием резервной популяции руконожек в неволе. При участии мадагаскарского правительства была создана международная программа, в соответствии с которой часть руконожек была отловлена (не разом, а постепенно) и размещена в нескольких подразделениях «всемирного ковчега». Самая большая искусственная колония ай-ай — целых 20 особей — находится сейчас в приматологическом центре Дьюкского университета (США). Размножение, которого удалось там добиться, позволило передать часть зверьков в зоопарки Денвера и Сан-Франциско, причем в последнем также уже получено потомство.
По пять руконожек проживают в Джерсийском зоопарке (куда их завезла экспедиция Даррелла) и токийском зоопарке Уэно. Также дивных зверьков можно видеть в зоопарках Лондона, Эдинбурга, Бристоля, Парижа и Франкфурта-на-Майне. Всего в неволе содержится 50—60 ай-ай, считая два зоопарка на самом Мадагаскаре, причем трое детенышей родились за последние полгода.
С нынешнего года Берлинский Zoo стал вторым из сегодняшних зоопарков Германии, включившимся в программу искусственного разведения вида. Вообще-то, руконожку здесь содержали и прежде, но это было 91 год назад, и ни о каком размножении в то время речи, разумеется, не шло.

Фотосессия для «пальцезверя»
По-немецки руконожка называется Fingertier — зверь-с-пальцем, или, если угодно, пальцезверь. Самец, прибывший в Берлин 16 апреля, родился 26 февраля 2001 года в зоопарке малагасийской столицы Антананариву. Подарок Республики Мадагаскар получил кличку (рука так и тянется написать — «имя») Марио — в честь работавшего на острове немецкого зоолога Марио Першке, ныне покойного. Учитывая, что ай-ай становятся взрослыми уже в два года, а живут до 25-ти, Марио — «мужчина в самом расцвете», знающий себе цену. И, честно говоря, я немного напрягся, когда он обнюхал мою руку, слегка попробовав ее острыми зубами «на вкус». К счастью, ни лакомой, ни опасной рука ему не показалась, и шанс оказаться единственным новгородцем, покусанным руконожкой, мне не улыбнулся.
Конечно, я сразу вспомнил сцену, описанную Дарреллом в его книге, когда усевшийся у него на плече ай-ай полез средним пальцем к нему в ухо и, не найдя там личинки, аккуратно вынул палец наружу — к облегчению автора. Сказать правду, сегодня я думаю, что писатель малость приукрасил свой рассказ. Ну не совсем же глупа руконожка, чтобы шарить там, где не слышно личиночной возни! Или что-то в ухе всё-таки шуршало? Посмотрев на чудо-палец воочию, берусь утверждать не робко, а смело: просунуть его в человеческое ухо, не порвав барабанную перепонку, невозможно. У Даррелла же написано без обиняков: «запустил туда свой длинный палец». Фантастика, да и только!
Вошедший со мной в вольер кипер дал мне полый кусок бамбукового стебля, внутрь которого были помещены «мучные черви» — личинки жука мучного хрущака. Самое то для налаживания отношений с пальцезверем. Марио благосклонно принял подношение и, поудобнее устроившись на ветке, принялся выуживать лакомство из трубки. Разглядеть в темноте вольера знаменитый процесс было весьма непросто, так что я воспользовался моментом, пока резвый зверь сидит на месте, и постарался его сфотографировать. В свете вспышки глаза ай-ай оранжево отсвечивали, он то и дело отворачивался, но альтернативы у меня, к сожалению, не было.
В результате импровизированной фотосессии из полутора десятков кадров вышел пяток более-менее приемлемых. А один — вполне даже ничего. Могло бы, наверное, быть и лучше, но...
— Достаточно испытывать зрение Марио, — остановил меня доктор Шюле.
И он был полностью прав. Использовать вспышку в ночном павильоне запрещено, а ведь «специальных» гостей, вроде меня, во всемирно известном зоопарке бывает не так уж мало, и каждому хочется «щелкнуть» редкость — не важно, по делу или просто на память. Ночной же зверь мало того, что испытывает дискомфорт — ему ведь еще предстоит стать отцом нового поколения руконожек, после того как в Zoo прибудет самка. Он должен быть здоровым. Поэтому я был очень благодарен моим спутникам и директору зоопарка доктору Бласкевицу (и Марио, само собой!) за то, что сделали исключение для меня и читателей «Новгородских ведомостей».