Корреспондент «НВ» взял интервью у новгородца, только что вернувшегося из Донецка
Отставной военный лётчик Сергей МОВЧАН с 2008 года живет в Великом Новгороде, но по паспорту — гражданин Украины. На прошлой неделе он вернулся из поездки к родственникам в Донецкую народную республику.
Во время поездки Сергей встречался с ополченцами, вступившими в ряды сил самообороны Донбасса. «НВ» попросили его рассказать о том, что видел и слышал.
— Сергей, сейчас к мужчинам, которые пересекают границу Украины со стороны России, отношение особое. Как вы добирались в Донецк?
— В Донецк я проехал спокойно со своим украинским паспортом, заметил только, что поезд заполнен не более чем на 1/3, сейчас ведь едут в основном из Украины, а не туда. Конечно, на границе проходит полная проверка документов, если мужчина — гражданин России пытается пересечь границу Украины, в большинстве случаев стоит ожидать маски-шоу от СБУ: его выведут на перрон и вполне могут разыграть сцену захвата русского диверсанта.
— Что было целью вашей поездки?
— Пообщаться с родственниками, посмотреть на реальную ситуацию в стране. Впрочем, я её и так верно представлял. Моей главной целью было съездить не в Донецк, а в Славянск, но это оказалось невозможным.
— Почему?
— С моими документами опасно. В Донецкой республике работают пункты сбора всего необходимого для ополченцев в других городах. Координатор, который занимается этими поставками, рассказал мне о трудностях, которые неизменно возникают при доставке грузов в Славянск, да и просто при попытке проехать туда. Известно, что украинская армия ведёт контроль за дорогами, в том числе и с воздуха, совсем недавно был сбит самолёт-разведчик Ан-30Д.
После того как разведка проведена, нацгвардия выставляет посты, которые задерживают весь транспорт и досматривают все грузы, идущие в Славянск, особое внимание — продуктам, медикаментам, оружию. То есть без прикрытия ополченцев, а нередко и без боевого столкновения доставить что-то туда просто невозможно. Если самостоятельные добровольцы нарываются на такой пост, судьба их незавидна. Их шмонают, и если хоть какие-то подозрения появляются — например, это отставные военные, или люди, проживающие в России, как я, — то мешок на голову и расстрел.
Ребята рассказывали, что в окружении блокпостов нацгвардии в радиусе километра десятки свежих могил, в них даже не военные, а гражданские, которых уже не опознать, не идентифицировать. Так что это самоубийство — туда ехать. Я пытался проехать в аэропорт Донецка, где были бои, но там в полутора километрах стоит пост милиции и никого не пропускает, потому что аэропорт удерживается войсками нацгвардии. На крышах сидят снайпера, любого человека, военного и гражданского, который появляется в зоне обстрела, убивают без предупреждения. На дороге лежат трупы, забрать их невозможно.
— Как формируется и финансируется ополчение?
— В ополчение вступает прежде всего местное население — те, кто отслужил, и отставники-офицеры, после событий в Одессе много стало людей из других регионов Украины. Сейчас туда едут и россияне, в основном, конечно, ребята, имеющие родственные связи на Украине, кто там родился. Это, конечно, обстрелянные люди, кто был в горячих точках. Не пушечное мясо.
— Однако за счёт чего существует ополчение?
— Финансирования нет почти никакого, в Донецкой республике создано сейчас свое правительство, структуры законодательной и исполнительной власти, они пытаются собирать налоги с предприятий, но Киев этому сильно противодействует, вплоть до запугивания и физического уничтожения руководителей предприятий и их семей.
— Правильно я понимаю, что Россия ополченцам помощь не оказывает?
— Насколько мне известно, помощи нет никакой. Все, что получают ребята, это помощь добровольных жертвователей, которые перечисляют деньги на открытые ополченцами счета. Эти средства идут на закупку медикаментов и продовольствия, на помощь тем, кто остался без крова, на похороны. Но необходимо-то вооружение! Почти вся техника у ополченцев — трофейная, что смогли отбить и отвоевать у вооруженных сил Украины. Кстати, кадровой армии нужно отдать должное: нередко она отказывается воевать. Это было хорошо видно на примере пограничной заставы под Луганском, которую ополченцы взяли в кольцо, после чего часть военных перешла на сторону ополченцев, а часть просто уехала.
Я общаюсь в социальных сетях со своими бывшими сослуживцами, лётчиками. 99% из них считают, сейчас на юго-востоке — не война, а карательная операция. Ссылаться на присягу неразумно, потому что в присяге не говорится, что офицер должен исполнять преступные приказы по уничтожению своего народа. Другое дело, что в украинской армии много наемников из Прибалтики, Польши и даже из России. Но из России — это уже откровенные уголовники, бандиты.
— Ваши бывшие сослуживцы есть сейчас и в регулярной армии Украины?
— Мои сослуживцы сейчас в основном не за штурвалом, а с автоматами в руках, на стороне сил самообороны. К сожалению, у них нет авиации, поэтому приходится заниматься не прямым своим делом.
— Как долго ополченцы могут продержаться?
— Они будут держаться до последнего. Но все очень рассчитывают на помощь России. Любую. Особенно на оружие. Нужны и бронежилеты, и щитки, и накладки. Народа нового приходит много, а защиты нет. Кроме того, если бы можно было на Украине прорвать информационную блокаду, половина населения поднялась бы против нового правительства...
— Нет ли у мирных жителей Донбасса обиды на Россию из-за того, что события развиваются не по крымскому сценарию?
— Есть. Я сам слышал, как люди говорят: «Россия нас слила». Люди не понимают, чем они отличаются от крымчан, от жителей Приднестровья или Южной Осетии, которых спасло вмешательство Российской армии. На Украине не война, а убийство.
— Получается, ополченцы несут большие потери?
— В открытых боях ополченцы здорово воюют, там большие жертвы несёт нацгвардия, потому что её опыт несравним с опытом наших кадровых офицеров, да и за деньги не будешь воевать так же, как за свободу. Поэтому жертвы сил самообороны в боях несопоставимо меньше, чем у их противников. Другое дело массированные операции. Трудно спрятаться от «градов» или боевой авиации.
Когда начались обстрелы городов из «градов», это для всех стало неожиданностью. Это же реактивные установки для наступательных операций, для подавления живой силы, техники, морального духа воинского состава противника! Они должны применяться только в открытом бою, где есть позиции твои и противника. В городах это недопустимо. Установка выпускает 30—40 реактивных снарядов, и в диаметре нескольких километров остаётся только выжженная земля.
Недавно в Донецке были расстреляны автомобили, доставляющие раненых. Это были люди, пострадавшие в боях за аэропорт. Всего — 37 человек, их везли в больницу в сопровождении машины милиции. Не доехавшая 100 метров до больницы колонна была расстреляна. Сперва убили водителей, дальше из гранатомета подбили и перевернули машины, потом приехали два автобуса нацистов и добили тех, кто остался в живых. Это нарушение всех международных соглашений и прав. Все законы военного времени запрещают убийство пленных и раненых.
— Разрыв между западом и востоком страны непреодолим?
— До 2008 года я сам видел, как нарастали противоречия между этими регионами. Сейчас половина жителей Западной Украины считает Бандеру героем, а Россию — оккупантом. Всё потому, что Ющенко и Янукович в своё время закрывали глаза на вмешательство иностранцев во внутреннюю политику страны. Были созданы мощные благотворительные фонды на Западной Украине, организовывались летние лагеря для подростков, велась активная антироссийская пропаганда. И вот к чему это привело. Хотя, если честно, я, даже живя на Украине, представить не мог, что там повторятся события Сирии, Ливии.
— Украина для вас — по-прежнему Родина?
— Для меня Родина — Советский Союз. В Донецкой республике сейчас воюют с фашистами так же, как когда-то воевали все советские люди. И очень хочется, чтобы мы все это поняли.
Фото с сайта ruspioner.ru
