Поисковая работа до сих пор зависит от энтузиазма и пожертвований
Мы ехали в сторону деревни Соколово — к поисковикам. Это за Старой Руссой. Кировчане, отряд «Фронт», как сказали нам, работают результативно — есть найденные медальоны, есть установленные имена.
Кировская область — тыловая, но в Великую Отечественную более 600 тысяч ее уроженцев ушли на фронт. Треть из них полегла на полях сражений. У истоков поискового движения на Кировщине стоял фронтовик Герман Васильевич Якшин.
Придорожный лес белел стволами берез и подснежниками. Был месяц май. Ну, без каких-то пары дней. И градусов по Цельсию не мешало бы накинуть. Холодновато что-то нынче за бортом. Впрочем, это — как кому.
Коми эсэсэр
Вон горячий кировский парень Андрей ЛОЖКИН еще не начал работать, а уже в безрукавке. Забрался в большую воронку. Находясь почти по пояс в воде, устанавливает помпу. Качать придется долго.
— Сейчас уже не холодно, — говорит Андрей. — Недели полторы назад, как заехали, поставили палатки, апокалипсис снежный случился.
— Нормально! — продолжает тему другой поисковик, Дмитрий ФИДРИКОВ. — Я вчера звонил товарищам. Вот у них насыпало так насыпало. И минус 20 к тому же.
Это ж где так? В Коми эсэсэр, отвечает. Забыл спросить, чего он ее, республику эту, так называет. У Дмитрия там — тоже вахта. Только рабочая. Он — нефтяник. Семья — в Костроме. Сам — здесь. Зато, говорит, три весны вижу — в разное время она приходит.
Да, а в апокалипсис-то никто не заболел? Нет, говорят, это раньше произошло. Потому и ходим по лесам. И температура тут ни при чем.
По-нашему
Андрей САМАРОВ, студент медицинской академии, во «Фронте» недавно:
— Со второго курса уже отпускают. По учебе, конечно, придется потом отрабатывать. Но преподаватели помогут, у нас к поиску — серьезное отношение. Свой музей есть.
Андрей приехал сюда, на места былых боев, чтобы узнать, из какого теста он сам. Помня о прадеде, Максиме Филатовиче Самарове, не вернувшемся с войны.
— Мы сами лишь недавно узнали о его посмертной судьбе. Знали только, что пропал без вести где-то в Ленинградской области. Оказалось, что похоронен в братской могиле под Санкт-Петербургом. Летом собираюсь там побывать. Вместе с отцом и дедом.
Не так уж редко так бывает: имя, фамилия высечены на плите, а потомки к ней не ходят. Не знают этого места. А какой памятник — дерево или болотная кочка? Поэтому даже если не удастся установить имя бойца, чьи останки будут найдены, хорошо уже то, что его с честью предадут земле.
— Я считаю, что мы делаем хорошее дело, — говорит Андрей. — Пусть их, упавших на родную землю, присыпанных наспех, а то и нет, подымет русская рука и похоронит по нашим обычаям.
Капсула правды
В «штабном» трейлере командир отряда Алексей КУТЕРГИН бережно разворачивает найденные в смертных медальонах листики с личными данными солдат. Одна записочка читается предельно отчетливо. Вроде женский почерк. Догадка верна: текст был написан рукой супруги Константина Родюжкина, ушедшего на войну с берегов Волги. Кировские поисковики уже связались с родственниками артиллериста. В его родной Самаре живет внучка Марина Георгиевна.
Она рассказала, что Константин Владимирович хорошо рисовал, мечтал стать художником. У него, мастера производственного обучения, была бронь, но он добился отправки на фронт.
Его супруга Нина Ивановна больше не вышла замуж. В послевоенные годы она приезжала на мемориал в деревню Байново, будучи уверенной, что здесь похоронен ее муж. А оказалось, что там была только надпись. На самом деле командир орудия Родюжкин, погибший 25 марта 1942 года, остался лежать на поле боя.
Точно такую же ошибку кировчане установили и по командиру роты отдельного лыжного батальона Виктору Животову, уроженцу города Никитовка Сталинской области. Считалось, что офицер, погибший 17 февраля 1942 года, похоронен в деревне Горчицы Парфинского района. Однако его останки поисковики обнаружили в воронке, ставшей братской могилой для 12 советских командиров.
Время неумолимо. Увы, большинство записок, найденных в медальонах, скорее всего, прочесть не удастся. Хотя современная техника, экспертиза способны на многое. Иногда за обрывки бумаги и слов можно как-то зацепиться. Вот такая записка: читается год рождения — 1909-й, имя с отчеством — Федор Федорович, первые буквы названия деревни... Тут еще целое расследование предстоит.
Найди меня
В нынешнюю экспедицию кировские «фронтовики» подняли несколько десятков советских солдат и офицеров.
— Разведка хорошо поработала, — поясняет командир отряда.
В разведчиках у кировчан — местные ребята.
По правде, долю везения (и невезения) поисковики никогда не исключают. Есть еще, как говорит Алексей, всякая разная метафизика.
— В нее, конечно, не верю. Я, вообще-то, — врач, а не мистик. Но...
И рассказывает такой случай. В одну из предыдущих экспедиций в старорусские леса потерял нож. Дело было в районе Рамушева. Долго искал. А там папоротник — джунгли какие-то. Вдруг что-то блеснуло. Рукоятка? Она. Но не только. Там же Алексей нашел и останки солдата.
— Верь не верь, а получилось, будто за ногу он меня схватил.
И такие истории, наверное, есть в запасе у каждого поисковика со стажем.
Спокойно, жгём танки
Народ в отряде — разный. От студента до деда. Ну и по профессиям соответственно. Например, Максим Берестов работает в кинотеатре. И с кино в отряде — полный порядок. В свободное время — коллективный просмотр. Репертуар боевой. И старые фильмы — например, «Они сражались за Родину», «В бой идут одни старики». И новые — как «28 панфиловцев». Это, кстати, оттуда: «Спокойно, жгём танки». Когда возникает ощущение, что вот-вот должно что-то произойти-проявиться, кто-нибудь да скажет: «Спокойно...».
Никита Ногин тоже отвечает за культурную программу. Он — гармонист. Ребята знают и охотно поют песни, которым уже... Но они — настоящие. А современная жизнь, особенно в городах, она, как бы это сказать, во многом искусственная, что ли.
И они снова и снова едут за настоящим. Где простой хлеб бывает вкуснее шоколада. Где радует едкий дым костра — разгорелось, и отлично. С нетерпением ждут весны — с какими угодно снегом и дождем. Ждут встречи друг с другом.
Мы из будущего
Ноутбук — в палатке, у входа — ведро с гильзами. Смешение вещей, времен. Больше 70 лет отделяют от боев, происходивших на этой земле. На самом деле это совсем рядом. И возникает, признаются ребята, ощущение родства с теми, кого ты находишь, чьи ложки-кружки держишь в руках.
Вчера был бой. Мы вернулись, а они нет. Надо их похоронить. И надо идти дальше. А завтра, может быть, не станет тебя...
— Если откровенно, то война с безмолвием была нами почти проиграна, — продолжает Алексей Кутергин. — Я не буду вам говорить, что мы обязательно найдем всех наших павших. Это надо было начинать гораздо раньше и при мощной господдержке. К сожалению, поисковая работа до сих пор весьма зависима от энтузиазма и пожертвований. А еще многое у нас зависит от юбилеев и дат. Погибать за Родину можно было в любой день, а хоронят теперь 9 Мая. Но мы не вправе капитулировать. Для нас поиск — как Брестская крепость.
Так надо
После Кирова заезжаем в Боровичи — поисковая группа, названная в честь 177-й Любанской дивизии, работает в окрестностях деревни Давыдово. Командир — Вячеслав БОГДАНОВ, «в миру» — начальник караула пожарной охраны.
— Медальонов пока нет.
Вячеслав к промежуточному результату относится спокойно. Год на год не приходится. Пару лет назад работали в Парфинском районе, там много было найдено медальонов.
У боровичан, как и у кировчан, в составе не только земляки. Из Иванова, из Москвы есть ребята. Даже из Якутии.
Карина ФЕДОРОВА — студентка Якутского Северо-Восточного федерального университета, будущий логопед. Право на участие в поисковой экспедиции далеко-далеко от дома и родителей честно ею завоевано. Она выиграла конкурс плакатов о войне.
— Для меня волнительно просто ходить по той земле, которую защищали советские солдаты, — говорит Карина. — А когда у меня на глазах поднимали бойца — мурашки по всему телу. Очень сильное переживание.
Мы часто говорим: это нужно живым. Здесь не книги, не текст или картинка на мониторе. Здесь ищут мертвых, а история открывается живая. Про Россию и Новгородчину, про смертный бой за право жить. За которое народу нашему не единожды приходилось платить по самой высокой цене.
* * *
По официальным данным, на территории Новгородской области погибли 850 тысяч советских солдат и офицеров. Имена более 200 тысяч из них по сей день на воинских мемориалах не значатся.
Фото Владимира Малыгина