Тот, кто открывает двери

«Балканский маршрут» Неманьи Панчича

Россия и Сербия — это, конечно, очень близкие страны. Мы всегда за сербов. Даже когда мы, кажется, были больше за Америку, чем за себя самих.

В этом году исполнилось 20 лет знаменитому броску батальона ВДВ на Слатину, аэропорт в 15 километрах от Приштины, столицы Косова. Дали шороху, это точно. Сербам, правда, всё равно не помогли. Натовцы и по Белграду отбомбились, и Косово оттяпали.

Но эта близкая Сербия — на расстоянии нескольких стран. Жизнь проживешь, серба не увидав. К счастью, он приехал в Великий Новгород сам.

Неманья ПАНЧИЧ — фотограф-документалист, победитель конкурса World Press Photo в категории «Портрет». В России — впервые. Знакомство состоялось благодаря XIV «Диалогу культур», традиционно проходящему в Санкт-Петербурге и собирающему молодых журналистов из разных стран.

Он — один из создателей и участников неформального объединения Kamerades. В состав коллектива входят шесть сербских фотографов. Это очень профессиональные люди, столкнувшиеся с одной общей проблемой: их взгляд на мир с трудом находил себе место на страницах печатных СМИ. У них есть одноименный сайт — www.kamerades.com. Кстати, если они предпочли бы этому по сути международном слову сербское, то было бы очень даже по-нашенски. По-сербски «товарищ» — «приjатель».

Неманья представил несколько своих проектов. «Balcan route» — в качестве заглавного. Это — фотоповествование о мигрантах.

Почему они бегут

Как этот нескончаемый поток людей с Ближнего Востока, из Азии и Африки отражался у нас? Видишь палатки, грязь. Вспоминаешь про недошедших до благословенных Европ, особенно — про недоплывших. Ну и, конечно, истории об изнасилованных немках. Как апофеоз безумного действия самозваных «цивилизаторов», растревоживших человечий муравейник. Кто подкармливал радикалов, кому позарез нужна смена режимов?

У Неманьи Панчича это — драма в черно-белых тонах. Он вообще любит черно-белое. Но только в фотографии.

«Если я работаю над проектом, который имеет огромное значение как на местном, так и на международном уровне, тогда я ищу объективный подход. Если я работаю над личным проектом, с помощью которого пытаюсь выразить свою собственную идею или эмоцию, тогда подход бывает и личный, и субъективный», — из интервью сайту mediacongress. ru.

В данном случае объективная данность, с его слов, такова:

— Представьте, что кто-то врывается в ваш дом, что похищают и убивают ваших близких, что вам приходится сниматься с места и в поисках лучшей жизни пускаться в дальний путь. А потом, пройдя семь тысяч километров, вы понимаете, что там, куда вы так стремились, вас не ждут, вы не нужны.

Представить — да, могу. Но мне всё равно трудно избавиться от мысли, что у современных великих переселений есть режиссеры.

— Я не думаю, что есть какой-то конкретный виновник, с которого можно было бы спросить за бомбы и кровь, — говорит Неманья.

Просто вот это всё — оно есть. И он идет в лагеря, ищет общий язык (чаще всего — жестов), получает согласие на съемку. Завтра это будет историей.

А вот — Украина, 2014 год, цикл фотографий «Между евромайданом и референдумом». Киев и Крым. И они тоже бегут. Они тоже хотят лучшей жизни, только представления о ней у них разнонаправленные: кому — Запад, кому — Восток. Просто? А что такое лучшая жизнь? Если потребительски — всё ясно. Евростандарт выше нашего. В Россию бегут всё же не за этим.

Он находит в Украине что-то общее с Югославией. Ему жаль, что «прекрасная страна с прекрасными традициями так легко может оказаться на пороге войны и переступить через него». Мне кажется, что Югославию правильнее сравнивать с СССР.

А снимки прекрасные. Посмотрите на эти лица — какие же они «майданутые»? Боже, ну кто же тогда убивал и жег несогласных? Или это ещё впереди, ещё мало дров брошено в топку революции? Ещё идет по вечернему Киеву сонный автобус, везет по домам усталых киевлян, которым, возможно, и дела нет, что там, на майдане, совершается земляками-пассионариями. Вот так всегда. Тихий автобус Неманьи Панчича — повод сесть и подумать. Или просто сказать себе: как жаль...

Самое честное бегство, какое видишь благодаря kamerad(у) Панчичу, — это про Bata Panta. Немолодой серб послал цивилизацию к чертовой бабушке и, выбрав одиночество, забрался в горы. Там и живет. В обществе собаки и кота. В свои 70 здоров, худощав, мускулист. Вон как ловко перемахивает на шесте через горную речушку.

— В какой-то момент он меня даже разозлил, — рассказывает Неманья. — Он очень быстр, а на мне — аппаратура.

Если вы — люди...

Я уже представлял тему бегства сквозной нитью в своем будущем материале о путешественнике-документалисте. Но всё «испортил» албанский дервиш из проекта «Baba Mondi».

— Дервиш в переводе с фарси — тот, кто открывает дверь, — пояснил Неманья.

Само собою, этот некий мусульманский аналог странника-монаха — вовсе не привратник. Если уж открывает, то смыслы.

Отправляясь в Северную Македонию к своему дервишу, Неманья, надо полагать, рисковал больше, чем в лагере для беженцев.

— Одной из самых больших бед Югославии было отсутствие коммуникации между людьми, — говорит он. — Различные национальные группы даже не пытались общаться, чтобы понять друг друга. Я объяснил свой замысел Баба, и он, выслушав, сказал: «Хорошо, ты будешь жить с нами, есть и пить».

В лице дервиша (это высокообразованный человек, владеет четырьмя языками) Неманья обрел покровителя. И даже не только на время пребывания, скажем так, на чужой территории. Был неприятный момент, когда довольно агрессивно настроенные албанцы подступили к Баба: «Зачем принимаешь серба?». Он слукавил: «Это хорват». На прощание пообещал: «Я буду присматривать за тобой». Вскоре Неманья и получил престижную международную премию. Такое вот совпадение.

— Главный посыл моего повествования о Баба — люди должны жить вместе во взаимоуважении. Конечно, это идеальная модель. В моей стране это всё ещё невозможно.

Северное тепло

Напрашивается вопрос: а где же — возможно?

— Возможно, в России, — ответил Неманья Панчич. — Во всяком случае, мне кажется, что вы стремитесь к поиску точек соприкосновения, чтобы сохранить страну в мире.

— У меня создалось впечатление, что вы в своем творчестве максимально удаляетесь от всего, что можно было бы назвать политикой?

— Это так.

— Почему?

— Главная причина, по которой я сторонюсь всяких течений, состоит в том имидже, который существует у моей страны и вредит ей, народу, мне лично, в конце концов. В 1990-е годы было принято говорить, что Сербия — кровожадная страна. Да и сейчас мы живем в тени вот этого. И другие трагические мировые события — Сирия, Украина — мало что меняют.

— В России так не думали...

(Мы помним, кто назначал виновников гражданской войны на Балканах, кто попустительствовал зачистке Сербской Краины в Хорватии. — В.Д.)

— Я знаю, что в России сочувствовали нам и даже переживали за нас. У моего друга — русская жена. Она рассказывала, что когда НАТО бомбило Белград, её отец плакал. Потому что воспринимал так, будто это происходит в России.

— Нашу страну считают холодной. Это тоже не совсем так. Вы почувствовали?

— Мне здесь было очень комфортно. Я видел Крым, Санкт-Петербург, теперь и у вас в Великом Новгороде побывал. Очень хочу познакомиться с Москвой и побывать на Дальнем Востоке. Говорят, у вас тут север. Да, разница в климате есть, конечно. Из-за этого она существует и в темпераменте. У нас на Балканах он несколько другой. На этом, я думаю, как бы и всё...

Хочется пожелать ему удачи, этому сербскому «дервишу». Не по вере, конечно. Но если человек искренне хочет привнести в этот мир хоть толику мира, наверное, он похож на того, кто «открывает двери».

***

Неманья Пачич:

— Если я работаю над проектом, который имеет огромное значение как на местном, так и на международном уровне, тогда я ищу объективный подход.