или Четвёртая война командира штурмового отряда
Он давно заслужил свою военную пенсию. Ратным потом и кровью. Мирная, спокойная жизнь отставника, гражданская профессия, семейный быт. Уже родные, тихие Боровичи. Иногда по праздникам доставал из шкафа сохраненный с армии китель парадной формы гвардии подполковника воздушно-десантных войск, на котором во главе медального ряда с матовым металлическим величием висел «мужик» — орден Мужества. Десант — это его жизнь, его вера. С Рязанского высшего воздушно-десантного командного училища, от командира взвода до заместителя начальника штаба парашютно-десантного полка.
Не как в кино
Школу Аркадий Закалюжный оканчивал в Пестово. Решил поступать в РВВДКУ, но первая попытка оказалась неудачной. Лучше получилось с Новгородским политехническим институтом. Но курс окончил и снова ушёл поступать в училище. Поступил. Отучился, на плечи легли лейтенантские погоны. А дальше началась гарнизонная жизнь. Службу закончил в Иваново — в 98-й Гвардейской воздушно-десантной дивизии. В 2019 году вышел на пенсию. Это сейчас почти 30 лет службы в один абзац умещается. А ведь были и две чеченские, и восьмидневная война с Грузией. Десант — он же всегда впереди всех: «Никто, кроме нас!» Аркадий до сих пор считает своей самой дорогой наградой медаль «За отличие в воинской службе», полученную в декабре 1994 года под Аргуном.
— Я тогда в 104-й Ульяновской воздушно-десантной дивизии служил. Прислали нам коробку с этими медальками: первой степени — для офицеров, второй — для солдат, и фляжки со спиртом. Вот реальная ассоциация с фильмом «Горячий снег» была. Обходим бойцов, замполит тут же вписывает в удостоверение фамилию, имя, отчество, вручаем медаль, наливаем чуть-чуть спиртика: «Всё, что могу!».
На пенсии Аркадий вернулся в Пестово. Заглянул в Боровичи, да и решил остаться. Понравился город. Через полдня уже нашёл себе работу на местном комбинате огнеупоров. Но позже подал документы на конкурс в администрацию Боровичского района. Приняли в отдел архитектуры и строительства. Теперь его делом стали ремонт и строительство школ, детских садов, жилых и производственных объектов. Привычное течение жизни нарушила специальная военная операция.
Его батальон
— Мы же не могли оставаться в стороне. Наша инициативная группа сформировала батальон добровольцев. Создали свой телеграм-канал. Офицеры-отставники, бойцы, что пошли за нами, были со всей России. Я из Новгорода десятерых ребят забрал. Костяк, конечно, ульяновский. В большинстве своем бывшие десантники и морские пехотинцы. Около трехсот человек собрали. Вот год назад мы через Ульяновскую область и контракт с МО РФ на СВО и зашли. От семьи подготовку к своему отъезду, конечно, скрывал. Но мой постепенно разбухающий от вещей рюкзак меня выдал. Признался — что делать. Зашёл к главе района, сказал, что буду увольняться. Он меня понял, пошел навстречу. Вот так мы и попали нашим именным батальоном «Ульяновск» в 36-й мотострелковый полк. Мне предложили опять должность заместителя начальника штаба, а буквально через месяц — командира штурмового отряда. Им по сей день и являюсь. И звание осталось прежним — подполковник.
Меняем тактику
Что сейчас самое важное в работе штурмовиков? По мнению Аркадия, дойти до точки начала штурма. Дроны и артиллерия делают участок выдвижения самым проблемным. В штурмовке наши ребята противника перестреливают, выдавливают, но закрепиться часто не дает его артиллерия, разрушая все укрытия. Приходится выводить людей. Потом — опять штурм, но уже с задачей проскочить дальше.
— Меняем тактику, перегруппировываемся. Сутки-двое отработали, нас меняют. Или подразделения закрепления заводят, мы выходим. С обеспечением сейчас всё нормально. Разве что чёрной икры нет. Но война — не курорт. Условия всякие бывают. И вода в блиндажах стоять может. Потом мороз ударит, всё колом встанет. Потом опять оттепель, а воде в замерзшую землю не уйти. Снова мороз, да еще с метелью. Мы как-то за счёт метели в окопы ВСУ зашли на раз-два.
Что там у хохлов?
Есть у бойцов этого подразделения свои военные хитрости. Одна из них называется «к хохлу сходить». Подбираются ребята, что «размовляют на мове», в основном местные — луганские или донецкие, цепляют на себя опознавательный знак — желтый скотч и заходят на позиции к противнику: «Привет, хлопцы. Мы ваши соседи. Кто у вас здесь старший? Есть разговор». Его уводят, остальным… вечная память.
Но противник очень серьезный. Аркадий особо отмечает его радиоэлектронную разведку. Конечно, она не украинская, а западных «партнёров». Но на поле боя это сути дела не меняет. Все точки выхода в эфир по связи моментально накрывает артиллерия. Но основная роль всё же принадлежит дронам и РЭБ.
Закалюжный считает, что эта война — особая, сравнивать её не с чем. Это война технологий. А ещё — человеческого ожесточения.
— Многие наши ребята носят гранату для себя. В плен попадать никто не хочет. Смерть будет долгой и мучительной. Мы же видим, когда занимаем их позиции, что они делают с нашими пленными и ранеными. Звери. Погибших наших из «серой зоны» вытягивают, потом родителям звонят. Бывает, наоборот, вычисляют через Интернет наших бойцов, объявляют родителям их погибшими или ранеными, денег требуют. Те выходят в панике на командование, а боец жив-здоров. У нас таких уже человек 20 наберется. Ярость, злость, ненависть. Этот фашизм надо остановить, иначе он дойдёт до нас. А у них ума хватит пойти дальше. Как они вербуют гражданских в нашем тылу и почему насильно мобилизованные до последнего в окопах сидят? Технология проста. У какого-нибудь отказника семью на запчасти разберут, остальным видео покажут. И те будут биться до последнего. Ну и зомбированы они, конечно, своей пропагандой по самую макушку. Мы пленных берём, так они первые сутки есть отказываются: боятся, что мы их отравим. Приходится из их тарелки черпать и жевать у них на глазах с обещанием прийти завтра живым.
И смех и грех
Из последних новинок противника — женский батальон операторов БПЛА. Что Fрv-дронами рулят дамы, вычислили по радиоперехватам. Ну и местная агентура помогла. Командиры и инструкторы у них, конечно, мужчины, но работают с фантазией. Наши бойцы с дронами тоже свыклись. Находят методы противодействия.
— Если дрон тебя атакует, не надо убегать от него или прятаться. Наоборот, беги навстречу. Проскочит, развернётся, зависнет — тут есть шанс его сбить. Были курьезные моменты, когда бойцы их руками ловили. Ехали как-то наши на машине, наглый дрон в окно кабины заглянул. Так боец его рукой и схватил. Водитель орет: «Брось его». А куда его бросишь — взорвется сразу. Смех и грех.
Со СВОими до Победы!
— А вы не думали, что с той стороны кто-то из бывших сослуживцев через прицел смотрит?
— Я больше чем уверен, что так и есть. Накануне крымских событий, в 2013 году, мы отмечали 20-летие выпуска. Ребят с Украины было много. Уже тогда четвёртая часть их держалась в стороночке. Вроде всё здорово, сидим за столом, можно рюмку выпить, но вот они как-то не очень были нам рады. Теперь и говорить не приходится, на чьей они стороне. А может, и за границу уехали.
Сейчас Аркадий находится в отпуске. Через несколько дней пора возвращаться в свой батальон. Но есть у него мечта, при разговоре о которой глаза 53-летнего подполковника по-юношески загораются. Хочет он перевестись в свою родную 104-ю, теперь десантно-штурмовую, дивизию. Это соединение воссоздали в ВДВ в конце прошлого года. И его там помнят и ждут.
— А домой-то когда?
— После Победы.
Публикации спецпроекта можно найти по хештегу «солдатский орден».
Теги: Солдатский орден, СВО, Новгородская область, общество
