Когда началась мобилизация, Асылбек НЕТЕШЕВ сложил полномочия главы поселения и ушёл на фронт
— Наши лычковские ребята, они ведь как относятся — надо значит надо. Мобилизация мобилизацией, но они все как добровольцы. По-моему, так. И что получается? Мужики жизнью рискуют каждый день, а я тут окопался?
Непросто это — смотреть в мокрые от слёз материнские глаза. Когда приходят повестки. «Не переживайте так, пожалуйста, — просил Асылбек. — Сам с ними поеду. Я присмотрю, обещаю». Он был готов уйти на СВО сразу, но тогда было ограничение — не старше 45 лет. Да и не отпускали его с должности. Все вопросы сняла мобилизация.
Нетешев — из силовиков. Бывший оперуполномоченный угрозыска, майор полиции. Бывал в командировках во время контртеррористической операции на Кавказе. Молодой пенсионер — по выслуге лет. Учитель — до избрания на пост главы работал в школе. Поисковик — командир лычковского отряда.
И — Кочевник. Это уже позывной.
— Это было, — говорит, — хотя давно уже не кочую.
Разве что по лесам, наверное.
Как быстро
В октябре 2022-го, как и все новгородские мобилизованные, оказался в тверской «учебке». Через месяц ему сказали, что поставят на офицерскую должность. Офицеров не хватало, подходящих кандидатов подбирали на ходу. За Асылбека, кроме жизненного и профессионального опыта, говорили два высших образования.
5 декабря ему было присвоено звание лейтенанта.
16-го числа он с однополчанами (из нашего новгородского полка) устраивал быт в районе населённого пункта Рубежное (ЛНР).
24-го приступил к выполнению боевых задач.
— Мы думали, нас отправят на разминирование, — рассказывает Асылбек. — Мы же сапёры! Моя армейская специальность, между прочим. Ещё со срочной службы. В общем, моему взводу была поставлена боевая задача подготовить насыпные подъезды к понтонной переправе и провести ремонт частично поврежденного моста через реку, по которому передвигались наши войска. Противник наших трудов не ценил, так что иногда прилетало. Потом мой взвод перекинули на проведение инженерной разведки и зачистку территории от взрывоопасных предметов перед позициями полка.
А в начале января он был тяжело ранен. Было обидно, что это случилось так быстро. И обещал же за ребятами присмотреть. Лычковские и вправду были с ним в сапёрной роте.
— Уже лёжа в госпитале, я увидел по телевизору в новостях знакомую мне площадь с новогодней ёлкой, но уже после её обстрела вэсэушниками, и побитые осколками новенькие школьные автобусы.
Поговорили…
Группа Нетешева — восемь человек, считая прикрытие — двоих мотострелков, — была послана в инженерную разведку к Северскому Донцу. Требовалось определить возможные места переправы противника через реку на нашем участке обороны. Главное — может ли враг подобраться с другого берега на технике, пройдут ли танки?
— В одном месте через реку «пообщались», как мы поняли, с вэсэушниками. Мы хотели перейти по разбитому мосту, посмотреть, что на другой стороне. А у них там — «точки». Только мы приблизились к мосту, как по нам открыли огонь, мы залегли.
«Вы кто?»
«Идите отсюда!»
«Вы чего, мы же свои!»
«Какие свои?!»
Скорее всего, путь перекрыла украинская тероборона. Воевать им не хотелось. Вот и пустили очередь поверх голов. С «нациками» в такой ситуации легко не разошлись бы. Оставалось благополучно вернуться. Сапёры знали, что тот район заминирован. Но в каком месте, это нигде не было обозначено. Передвигались цепочкой, с интервалом 15–20 метров. Первым шёл командир — Асылбек.
«Ведьмино» поле
— Пройдя через лес, мы спустились в низину, поросшую кустами, чтобы быть менее заметными. Я даже не понял, что подорвался. Боли сначала не чувствовал. Такое ощущение, что споткнулся и упал. Хотел встать — не смог, перевернулся на спину, осмотрелся, руки слушаются, а ноги — что-то не очень. Повернув голову влево, увидел недалеко от себя, у кустов, растяжку, тогда я понял, что мы на заминированном участке, и сообщил об этом следовавшим за мной ребятам. Ко мне аккуратно подобрался Виталя-Парик — он в нашем взводе был парикмахером. «Виталик, нужна помощь!» Он осторожно осмотрел растяжку и снял её. Затем наложил жгуты на обе ноги. Он у нас был и сапёром, и медиком. В общем, — лучшим. Погиб. Как и Дима-Шкипер, Руслан-Алхимик, Саша-Бык, Ваня-Танцор, Дима-Финн и многие другие. Отличные были ребята. Вечная память…
Потом ребята вытаскивали его в точку эвакуации. Помощь понадобилась и ещё одному из мотострелков — его тоже затрёхсотило. А на обнаруженный заминированный участок впоследствии выдвинулась другая группа. Нашли полный букет — мины противопехотные, мины противотанковые. Спрашивали: как вы там выжили вообще? ОЗМ-72, мину, растяжку к которой зацепил Асылбек, называют «ведьмой» или «лягушкой». Прыгающая, осколочно-заградительная, разработанная ещё в СССР. 660 граммов тротила, 2400 поражающих элементов, радиус сплошного поражения — 25 метров. И вот такая штуковина рванула совсем рядом. У сапёров это называется «найти ногами».
Часть вторая, Артёмовск
Лечился долго — почти год. Несколько осколков так и остались в теле. Медики сказали, что лучше их не трогать, при неблагоприятном исходе мышца совсем перестанет работать. Перебитую кость соединили титановым штифтом. Всё срослось, почти не чувствуется. Но не побегаешь. Лишь после пятой военно-врачебной комиссии его снова признали годным к службе.
Февраль 2024-го, Артёмовск, он же Бахмут. Должность — чисто «инженерная». Но в городе, где полно неразорвавшихся боеприпасов и каждый день противник накидывает ещё, спокойной работы нет. Так что занимался и разминированием, снова несколько раз выдвигался в «инженерку». Готовил внештатных сапёров — чтобы те, кому идти в штурм, знали, как действовать в экстремальной ситуации. Готовились не на макетах, как в учебке, — учил ставить и снимать уже боевые мины-растяжки. Работали с боевыми гранатами. Граната в ногах — это ещё не приговор. Есть несколько секунд жизни. Надо суметь оттолкнуть или отбросить.
Город был пуст. Только военные. При въезде притягивал взгляд советский памятник — танк Т-34 на пьедестале. Он выстоял. Зданиям повезло меньше. Много дореволюционной застройки. Живописная панорама, открывающаяся с возвышенности за железной дорогой. Невольно возникала мысль, что тут могло быть красиво. И было, наверное. Если бы не война.
Второй заход Асылбека на войну продлился чуть больше, чем первый. Немало на самом деле. Для Артёмовска.
Первая любовь
— Когда меня после ранения эвакуировали в Красногорск в госпиталь Вишневского, Галя, жена моя, на следующий же день туда приехала, — вспоминает Асылбек. — Неделю побудет у меня, съездит быстренько домой — как там? — и обратно. А там 15-летний сын оставался, он готовился к экзаменам. Но Владик у нас — парень самостоятельный.
В семье учителя Нетешева трое детей. Дочери Алина и Алёна уже большие, работают. Работает теперь и Асылбек. В школе его очень ждали. Он преподаёт основы безопасности и защиты Родины. И ещё один предмет — черчение.
А ведь не было ему так предначертано — эта школа, этот посёлок. Его родители, окончив ленинградский вуз, оказались здесь по распределению. И отработав, сколько положено, уехали на родину — в Саратовскую область. Асылбек на то время успел лишь окончить первый класс. Но спустя 20 лет он вернулся на Новгородчину.
— Тянуло, — говорит. — Прирос к этим местам ещё ребёнком. Люблю здешнюю природу, лес. Здесь я впервые соприкоснулся с историческим военным прошлым, которым сам теперь занимаюсь уже много лет. Это всё моё, в душе. Самому себе ведь не изменишь. Почему я считаю украинцев предателями? Пусть не все они такие, но очень многие. И это моё мнение. Я просто не понимаю, как можно было поддаться такой западной перепрошивке. Нас ведь тоже пытались перелицевать, вывернуть наизнанку. Я был октябрёнком, был пионером. И чтоб я этого вдруг устыдился?! Неспроста и там, за ленточкой, красные знамёна нынче снова в чести. Потому что они от Знамени нашей Победы.
* * *
Асылбек Мухаметярович имеет две боевые награды — медали «За отвагу». Конечно, он считает, что чего-то героического не совершал. Просто выполнял боевые задачи. Какие должен был выполнять. Он не любит разговоров о себе. Но у него найдётся, что рассказать детям на уроке мужества.
Теги: Солдатский орден, СВО, Новгородская область, общество
