С утра было тяжело расстаться с «уазиком» и отправиться в неведомую даль, осознавая, что это — на весь день. На протяжении первых четырёх с половиной километров нам не встретилось ни одной птицы! Вот так утро… Когда добрались до маленькой деревни, затерянной среди бездорожья, окружающее безмолвие наконец-то нарушили голоса нескольких больших синичек. Тут же, откуда ни возьмись, появились два поползня и наполнили воздух своим звонким, жизнерадостным бульканьем. «Ну вот, день прошёл не зря, — заметила я, — поползней увидели».

Одна из жительниц деревни держит кур. Бывает, идёшь по пустынной деревне, и вдруг из-за запертой дверцы доносится душераздирающий стон петуха (никак иначе я не могу описать его специфическое «Кукареку»). Кажется, что где-то там, невидимый миру, влачит свои дни узник замка Иф, и до моих ушей доносятся лишь безумные стенания этого страдальца. Справедливости ради, иногда этот петух выходит на прогулку вместе со своими «дамами» и выглядит при этом настолько благополучно и невозмутимо, что даже не верится, что именно он издавал те ужасные звуки.

Вдоль канавы мы направляемся к болотному острову. Мой коллега останавливается у деревца, на котором видны следы когтей и закусы медведя. Осматривает его со всех сторон и неожиданно спрашивает:

— Какой там был номер у этого дерева?

— У вас что, все деревья пронумерованы? — удивляюсь я.

— Нет, не все, только медвежьи.

Он вынимает навигатор из кармана, находит номер дерева и что-то записывает.

На острове снова появляется жизнь: в вершинах крон перелетает небольшая стайка ополовничков. Отсюда видно болото, а на нём кое-где — пятна снега. Я радуюсь снегу, потому что сочувствую белым куропаткам: они давно полиняли, и теперь им нужно где-то прятаться.

За этот день мы прошли двадцать один с половиной километр, но встречи с птицами можно пересчитать по пальцам одной руки: один большой пёстрый дятел, сорока, семь белых куропаток и пять лебедей-кликунов.

Наталия ЗУЕВА,

орнитолог Рдейского заповедника