{thumbimage 150px 1}Евгений ДОГА — композитор очень плодовитый: на его счету порядка 200 саундтреков к кинофильмам, среди которых «Мой ласковый и нежный зверь», «Табор уходит в небо», «Одиноким предоставляется общежитие», «Гонки по вертикали»; около 100 песен, музыка к драматическим спектаклям, камерные произведения, балеты, симфонии. И сегодня, несмотря на возраст, Евгений Дмитриевич продолжает активно гастролировать. В его концертном графике на этот раз значился Великий Новгород.
— Евгений Дмитриевич, несмотря на вашу музыкальную разносторонность, рядовой зритель знает вас именно как автора музыки к фильмам. А все ли киноленты, в которых звучит ваша музыка, вы сами смотрели?
— А как же! Ведь нужно знать, что и в какой сцене происходит, чтобы музыка звучала к месту. Сейчас с этим проблем нет: у меня в студии есть монитор, на котором я смотрю отснятый материал и сразу пишу музыку. А раньше фильм приходилось смотреть в просмотровом зале киностудии, что-то записывать, запоминать, сидеть с секундомером, делая акцент по кадрам, чтобы точно знать, под какие выражения подкладывать музыку. К каждому из своих двухсот фильмов я отношусь одинаково: в работе всегда полностью выкладывался. Хотя меня порой корят, зачем я писал мелодии к довольно заурядному фильму. Но ведь за конечный продукт режиссёров и актёров я не отвечаю. Я пишу музыку не тогда, когда фильм готов, а в процессе работы над ним: читаю сценарий, и если мне он нравится, соглашаюсь на работу и делаю её с полной самоотдачей. А то, что в итоге на экраны выходит какая-то белиберда, я не виноват.
— Ваша творческая дружба с режиссёром Эмилем Лотяну, снявшим «Табор уходит в небо», «Мой ласковый и нежный зверь», «Анна Павлова», была на редкость плодотворной. А с кем-то ещё из режиссеров вас связывали подобные отношения?
— К сожалению, режиссёров, разбирающихся в музыке и ставших моими друзьями, очень мало. Я мог бы даже сказать, что их и не было. И вообще друзей у меня нет, к великому сожалению. Друг — это ведь всё равно что цветочек. О нём нужно заботиться, вовремя «поливать», так сказать, беседовать с ним. А у меня нет на это времени. Я и сейчас очень много пишу. И только сейчас начинаю понимать, сколько написал: тысячи партитур! Собрать бы их все…
— Разве у вас нет архива?
— Нет. Всё как-то разбросано. Опера ещё не дописана — смотришь, а начало её уже куда-то затерялось. Многое ведь берут, а я не всегда веду учёт: кто, что и когда. Потом не возвращают. А я пишу без черновиков: сразу оригинал, всю партитуру чернилами, а потом лишь копии снимаю. Я думаю, сейчас мало кто так работает. Все мои коллеги в основном делают черновики. А я так не могу — не могу повторно пережить то состояние, на которое я уже выложился. Ничего не повторяется!
— Неужели вам не приходилось переписывать музыку к фильмам по нескольку раз?
— Переписывать — нет. А вот писать заново — да. Это было как раз во время работы над фильмом «Табор уходит в небо». 13 января друзья пригласили меня отметить старый Новый год, а мне через два дня предстояла запись на «Мосфильме». Я очень волновался, да и не все партитуры были дописаны, поэтому от приглашения отказался. Но в итоге они меня всё-таки уговорили, сказав, что у них есть инструмент и я смогу спокойно поработать: так что, взяв пакет с подарками и с нотами, я поехал в гости. Когда вышел из такси и уже прошёл довольно большое расстояние, вдруг заметил, что в руках у меня вместо двух пакетов — один. С подарками. Ноты остались в машине. Я чуть сознание не потерял. Ну кто мне, молодому композитору, поверит на студии, что я потерял ноты. Скажут, не написал, и всё. Что мы только с друзьями не предпринимали, чтобы вернуть партитуры: кто-то звонил знакомым в МУР, другие обзванивали таксопарки. Тогда в Москве было около 20 таксопарков, в каждом — примерно по 400 машин. Найти все не реально. Нужно было дождаться утра, когда машины вернутся со смены, и тогда приступать к поискам. Но находиться в ожидании неизвестно чего было невыносимо. Тогда я рассудил здраво: в сложившейся ситуации я подвожу себя, режиссёра, студию. И принял, как сейчас понимаю, самое правильное решение: закрылся в комнате с инструментом и начал писать музыку. Я не воспроизводил из памяти, что уже было написано и благополучно оставлено в такси, а заново написал самые главные мелодии к фильму: вступление, финал, «Черешню» и проезд цыган. Получилось очень воздушно: буквально по нескольку нот на странице. Сроки поджимали, но в итоге как же красиво это звучит! И неизвестно: лучше были бы те мелодии, ноты к которым я потерял? Да и, что немаловажно, последний вариант понравился цыганам, которых было очень трудно убедить в том, что музыку к фильму про цыган хорошо напишет представитель не их кровей. С тех пор нас с Лотяну цыгане очень полюбили, принимали за своих и ещё долгие годы приносили сумки с коньяком. Мы и сейчас общаемся, правда, уже без коньяка…
— Можно ли объяснить словами, как рождается музыка?
— Это большой труд. Мотивчики, как я называю мелодии, сами по себе не приходят, их нужно созывать. Ведь редко когда женщина сама приходит — её нужно приглашать. Так и тут. Поэтому меня очень огорчает, мягко говоря, когда нынешние горе-композиторы говорят, что им якобы «что-то стукнуло в голову» и они сразу написали песню. Ну разве можем мы сесть, скажем, за штурвал самолёта и сразу полететь. Нет. Этому нужно учиться. Так же и в музыке. Познай сначала основу, а потом создавай что-то своё, если будет получаться. А нет — на рынок, торговать!
— А вы не устаёте от музыки?
— Устаю, очень сильно. Чисто физически. Музыка отбирает слишком много энергии. Я с удовольствием слушаю чужую музыку, классику прежде всего, и получаю от этого огромный заряд бодрости. Но от своей устаю. Поэтому, когда меня просят сыграть что-нибудь из своих мелодий, очень неохотно это делаю и крайне редко.
— Складывается впечатление, что вы очень строгий. По крайней мере в работе. А какой Евгений Дога в жизни?
— На самом деле я очень добрый. Люблю играться с жизнью, с собой, хотя и над другими устраиваю розыгрыши — пользуюсь слабостями других. Нет, не думайте, ничего обидного. Мне интересно наблюдать за реакцией человека в тот или иной момент. Люблю наблюдать и за животными, природой… Мир вокруг — лучший учитель.
— Вы пессимист?
— Я пессимистический оптимист. Думаю, что все поправимо, если соблюдать определенные нормы общественного поведения, следовать законам. К примеру, принят закон о запрете курения в общественных местах, а сигаретами везде по-прежнему дымят. Тогда какой прок от такого закона? Все оттого, что никто за его нарушение не понес никакого наказания. Вспоминается случай в Италии, где за курение в одном из кафе его владелец был оштрафован на огромную сумму. Не думаю, что кто-нибудь в Думе был оштрафован за курение в кулуарах законодательного собрания. Тогда какой спрос с дымящих как паровоз дамочек и подростков?! Меня многое сегодня удивляет. Основа основ общества — его духовность, искусство, литература, мораль, которые, увы, сегодня не в почете. Удивляет и то, что мы все время воспитываем вкусы людей вместо того, чтобы создавать условия в обществе, при которых человек с молоком матери воспринимает все эти вкусы естественно.
Наша справка
— Ваша творческая дружба с режиссёром Эмилем Лотяну, снявшим «Табор уходит в небо», «Мой ласковый и нежный зверь», «Анна Павлова», была на редкость плодотворной. А с кем-то ещё из режиссеров вас связывали подобные отношения?
— К сожалению, режиссёров, разбирающихся в музыке и ставших моими друзьями, очень мало. Я мог бы даже сказать, что их и не было. И вообще друзей у меня нет, к великому сожалению. Друг — это ведь всё равно что цветочек. О нём нужно заботиться, вовремя «поливать», так сказать, беседовать с ним. А у меня нет на это времени. Я и сейчас очень много пишу. И только сейчас начинаю понимать, сколько написал: тысячи партитур! Собрать бы их все…
— Разве у вас нет архива?
— Нет. Всё как-то разбросано. Опера ещё не дописана — смотришь, а начало её уже куда-то затерялось. Многое ведь берут, а я не всегда веду учёт: кто, что и когда. Потом не возвращают. А я пишу без черновиков: сразу оригинал, всю партитуру чернилами, а потом лишь копии снимаю. Я думаю, сейчас мало кто так работает. Все мои коллеги в основном делают черновики. А я так не могу — не могу повторно пережить то состояние, на которое я уже выложился. Ничего не повторяется!
— Неужели вам не приходилось переписывать музыку к фильмам по нескольку раз?
— Переписывать — нет. А вот писать заново — да. Это было как раз во время работы над фильмом «Табор уходит в небо». 13 января друзья пригласили меня отметить старый Новый год, а мне через два дня предстояла запись на «Мосфильме». Я очень волновался, да и не все партитуры были дописаны, поэтому от приглашения отказался. Но в итоге они меня всё-таки уговорили, сказав, что у них есть инструмент и я смогу спокойно поработать: так что, взяв пакет с подарками и с нотами, я поехал в гости. Когда вышел из такси и уже прошёл довольно большое расстояние, вдруг заметил, что в руках у меня вместо двух пакетов — один. С подарками. Ноты остались в машине. Я чуть сознание не потерял. Ну кто мне, молодому композитору, поверит на студии, что я потерял ноты. Скажут, не написал, и всё. Что мы только с друзьями не предпринимали, чтобы вернуть партитуры: кто-то звонил знакомым в МУР, другие обзванивали таксопарки. Тогда в Москве было около 20 таксопарков, в каждом — примерно по 400 машин. Найти все не реально. Нужно было дождаться утра, когда машины вернутся со смены, и тогда приступать к поискам. Но находиться в ожидании неизвестно чего было невыносимо. Тогда я рассудил здраво: в сложившейся ситуации я подвожу себя, режиссёра, студию. И принял, как сейчас понимаю, самое правильное решение: закрылся в комнате с инструментом и начал писать музыку. Я не воспроизводил из памяти, что уже было написано и благополучно оставлено в такси, а заново написал самые главные мелодии к фильму: вступление, финал, «Черешню» и проезд цыган. Получилось очень воздушно: буквально по нескольку нот на странице. Сроки поджимали, но в итоге как же красиво это звучит! И неизвестно: лучше были бы те мелодии, ноты к которым я потерял? Да и, что немаловажно, последний вариант понравился цыганам, которых было очень трудно убедить в том, что музыку к фильму про цыган хорошо напишет представитель не их кровей. С тех пор нас с Лотяну цыгане очень полюбили, принимали за своих и ещё долгие годы приносили сумки с коньяком. Мы и сейчас общаемся, правда, уже без коньяка…
— Можно ли объяснить словами, как рождается музыка?
— Это большой труд. Мотивчики, как я называю мелодии, сами по себе не приходят, их нужно созывать. Ведь редко когда женщина сама приходит — её нужно приглашать. Так и тут. Поэтому меня очень огорчает, мягко говоря, когда нынешние горе-композиторы говорят, что им якобы «что-то стукнуло в голову» и они сразу написали песню. Ну разве можем мы сесть, скажем, за штурвал самолёта и сразу полететь. Нет. Этому нужно учиться. Так же и в музыке. Познай сначала основу, а потом создавай что-то своё, если будет получаться. А нет — на рынок, торговать!
— А вы не устаёте от музыки?
— Устаю, очень сильно. Чисто физически. Музыка отбирает слишком много энергии. Я с удовольствием слушаю чужую музыку, классику прежде всего, и получаю от этого огромный заряд бодрости. Но от своей устаю. Поэтому, когда меня просят сыграть что-нибудь из своих мелодий, очень неохотно это делаю и крайне редко.
— Складывается впечатление, что вы очень строгий. По крайней мере в работе. А какой Евгений Дога в жизни?
— На самом деле я очень добрый. Люблю играться с жизнью, с собой, хотя и над другими устраиваю розыгрыши — пользуюсь слабостями других. Нет, не думайте, ничего обидного. Мне интересно наблюдать за реакцией человека в тот или иной момент. Люблю наблюдать и за животными, природой… Мир вокруг — лучший учитель.
— Вы пессимист?
— Я пессимистический оптимист. Думаю, что все поправимо, если соблюдать определенные нормы общественного поведения, следовать законам. К примеру, принят закон о запрете курения в общественных местах, а сигаретами везде по-прежнему дымят. Тогда какой прок от такого закона? Все оттого, что никто за его нарушение не понес никакого наказания. Вспоминается случай в Италии, где за курение в одном из кафе его владелец был оштрафован на огромную сумму. Не думаю, что кто-нибудь в Думе был оштрафован за курение в кулуарах законодательного собрания. Тогда какой спрос с дымящих как паровоз дамочек и подростков?! Меня многое сегодня удивляет. Основа основ общества — его духовность, искусство, литература, мораль, которые, увы, сегодня не в почете. Удивляет и то, что мы все время воспитываем вкусы людей вместо того, чтобы создавать условия в обществе, при которых человек с молоком матери воспринимает все эти вкусы естественно.
Наша справка
Евгений Дога родился 1 марта 1937 года в селе Мокра Рыбницкого района, что на левом берегу Днестра, в живописной северо-восточной Молдавии. Учился вначале в музыкальном училище в Кишиневе на курсе виолончели (1951–1955). Потом в консерватории (1955–1960, 1960–1965). Обладатель многих отечественных и зарубежных титулов и наград: народный артист СССР (1987), народный артист Молдовы (1984), заслуженный деятель искусств Молдовы (1974), лауреат Государственной премии СССР за музыку балета «Лучафэрул» и музыку кино (1984), обладатель Гран-при Международного фестиваля музыкальных фильмов «Брно-91» за особые заслуги в области киномузыки (1991), кавалер Ордена Республики Молдова (1997), золотой медали «Человек-2000» (США).
Надежда ВЫЛЕГЖАНИНА
Владимир БОГДАНОВ (фото)
Владимир БОГДАНОВ (фото)
