{thumbimage 150px 1}В Великий Новгород Ивар Калныньш приехал с гастролями Московского независимого театра «Арбат». С постановкой «Мастер и Маргарита» артисты объездили уже полмира. Но ни в одном из городов они, как правило, долго не задерживаются: сегодня — один, завтра — другой. Вот и в Новгород артисты прибыли за пару часов до начала спектакля, и, лишь смолкли аплодисменты, сразу засобирались в путь. С мечтой всех советских женщин, обаятельным актёром Иваром Калныньшем мы побеседовали сразу после спектакля. Несмотря на усталость, актёр оказался весьма приятным и открытым собеседником, пусть и немногословным.
— Ивар, многие актёры, так или иначе соприкоснувшиеся с романом Булгакова, говорят, что их в прямом смысле преследует какая-то чертовщина: кто-то заболевает, у других неурядицы в семье начинаются. С вами было что-то подобное?
— Да нет. Я в это не верю. Это в романе говорится о какой-то мистике, фантастике. Но театр — это не мистика, актёры — реальные люди, и на сцене происходит узнавание персонажей.
— Да нет. Я в это не верю. Это в романе говорится о какой-то мистике, фантастике. Но театр — это не мистика, актёры — реальные люди, и на сцене происходит узнавание персонажей.
— В вашем творческом портфеле — не один десяток сыгранных ролей как в кино, так и в театре. Применимо ли к какой-то из них понятие «любимая»?
— Конечно, есть роли, которые запоминаются. И даже если ты их давно не играл, я имею в виду театральные, то их легко можно восстановить уже с первой репетиции. Мы же имеем дело с памятью — авторский текст, эмоции, интонации. А есть роли, которые забываешь. Особенно в кино, ведь фильм снимают частями, потом монтируют. Поэтому, признаться честно, многие свои кинороли я не помню, голова — не мусорный ящик, всю информацию не сохранишь. Так что смотрю иной раз на себя экранного с удивлением!
— В последнее время вы довольно часто снимаетесь в сериалах. Чем вас привлекают многосерийные фильмы? Ведь не секрет, что многие актёры считают ниже своего достоинства сниматься в многосерийных мелодрамах?
— Ну, скажем так, это меня туда привлекают. Конечно, я бы хотел сниматься в большом кино, но ввиду кризиса таких предложений стало мало. А те, кто говорит, что не любит работать в таком формате, так их просто не приглашают.
— А как развивается сегодня прибалтийский кинематограф?
— В Прибалтике кино снимается, но, естественно, не так много, как в советские времена. В основном это короткометражные ленты, различные телевизионные проекты. Но это и понятно. В маленьких странах редко когда развито большое кино. Кино — это затратное производство, в которое нужно вкладывать огромные деньги.
— Вы как-то говорили, что рекламные ролики — это своеобразные мини-роли, подходить к которым надо со всей серьёзностью. Но всех больше интересует другой вопрос, а пьёте ли вы сами тот кофе, который рекламируете?
— Я люблю иногда выпить кофе, хотя чаще пью натуральный. Признаться честно, я знаком не со всем ассортиментом продукции фирмы, которую рекламирую. Но у них есть неплохой кофе. Я пробовал. И мне приятно, что, участвуя в рекламе этого кофе, я поддерживаю отечественного производителя. Им нелегко бороться на рынке с такими монстрами, как «Нескафе», например.
— В своё время вы были депутатом Латвийского сейма, заседали в комиссии по культуре. А если бы сейчас вы были народным избранником, какой законопроект приняли бы в поддержку культуры?
— Если бы я был депутатом какого-нибудь парламента, неважно какого государства, я бы ратовал за то, чтобы на уровне конституции был прописан пункт о выделении на поддержку сферы культуры определенного процента от доходов в бюджет государства.
— Не секрет, что в последние годы отношения между Россией и прибалтийскими странами оставляют желать лучшего. Вас, родившегося в Риге и выросшего в Советском Союзе, не огорчает такая ситуация?
— Это всё политические игры. Понятно, что такие маленькие страны, как прибалтийские, ничего не решают. Но в истории всегда много подводных течений, простым людям неясных. Народ-то хочет дружить, заниматься бизнесом, торговать, обмениваться культурой, не ввязываясь в политические дрязги.
— Ивар, такое чувство, что годы над вами не властны. Вы прекрасно выглядите, и сегодня, как и раньше, продолжаете волновать умы и сердца женской половины человечества, которая нарекла вас секс-символом отечественного кино, особенно после таких ролей, как роль Тома Феннела в фильме «Театр», где вы играли вместе с Вией Артмане. Ну и, конечно, после Герберта в «Зимней вишне». Как вы относитесь к этому званию?
— Я даже сам не знаю, что оно обозначает. Это одна из американских штуковин, которые наводнили страну в девяностых, когда у нас стали проводить конкурсы красоты. Ведь с английского sex переводится как «пол», его в анкетах указывают. Если говорить об этом, то я за участие, а не за имидж. Я не хочу ничего символизировать.
— Интересно, а какой литературный женский образ вас привлекает?
— Это пушкинские героини, женские образы в произведениях Островского, Лермонтова. Да много таких. Они интересны прежде всего своей чистотой, непосредственностью какой-то в этом плане, красотой, тонкостью в общении. В грубом веке, в котором мы живём, современным девушкам этого очень не хватает.
— Как вы думаете, почему мужчина или женщина не могут прожить с одним человеком всю жизнь? Что разрушает любовь?
— Я думаю, взаимоотношения мужчин и женщин очень напоминают творческий коллектив, где наступает определённый момент, когда эта комбинация людей иссякает. В большей части эмоционально. Мне кажется, что отношения людей в упряжке держатся прежде всего на эмоциях, и если они, эмоции, эту телегу уже не тянут, всё распадается, и люди расстаются. Кому-то, конечно, удаётся сохранить общность — мои родители, например, прожили всю жизнь вместе. А я не сумел так. Для меня загадка — почему так получается...
— В юности вы очень увлекались музыкой, играли в рок-группах. Сегодня это увлечение находит место в вашей жизни?
— Да, я пою, записываю альбомы. Мне нравятся разные музыкальные направления. В большей мере это, конечно, актёрское пение: песни из кинофильмов, спектаклей. Музыка будоражит воображение. Судьба дарит мелодии, я их собираю, фиксирую. Сейчас вот прислушиваюсь к Вертинскому, может быть, получится спеть романс.
— Говорят, вы коллекционируете музыкальные инструменты.
— Бывая на гастролях в разных городах и странах, я стараюсь покупать инструменты, из которых могу извлечь какие-то звуки. Но более-менее я играю на гитаре и блок-флейте.
— Вы счастливый человек?
— Я не обижаюсь на судьбу. Как говорят, мужчине нужно родить сына, посадить дерево и построить дом. Сын у меня есть, ему уже пятнадцать. Надеюсь, вырастет нормальным парнем. Деревьев много посадил, дом построил. Так что всё хорошо.
— А как вы думаете, можно ли вообще дать определение счастью?
— Счастье состоит из разных состояний. Это очень сложно уловить... Вот мы слышали аплодисменты сегодня в зале — это счастье, побеседовать с вами на этот счёт — тоже счастье, в любви бывают счастливые моменты, бывают несчастливые, а бывает, просто человек сказал тебе что-то приятное, и это уже счастье.
— Что бы вы пожелали всем вашим поклонникам в наступившем году?
— Посмотреть на себя каждому со стороны. Ведь ни кризисный год, ни глобализация, ни другие проблемы не виноваты, если вам в чём-то не везёт. Надо открыто смотреть на мир и почаще анализировать самих себя. И удачи!
— Конечно, есть роли, которые запоминаются. И даже если ты их давно не играл, я имею в виду театральные, то их легко можно восстановить уже с первой репетиции. Мы же имеем дело с памятью — авторский текст, эмоции, интонации. А есть роли, которые забываешь. Особенно в кино, ведь фильм снимают частями, потом монтируют. Поэтому, признаться честно, многие свои кинороли я не помню, голова — не мусорный ящик, всю информацию не сохранишь. Так что смотрю иной раз на себя экранного с удивлением!
— В последнее время вы довольно часто снимаетесь в сериалах. Чем вас привлекают многосерийные фильмы? Ведь не секрет, что многие актёры считают ниже своего достоинства сниматься в многосерийных мелодрамах?
— Ну, скажем так, это меня туда привлекают. Конечно, я бы хотел сниматься в большом кино, но ввиду кризиса таких предложений стало мало. А те, кто говорит, что не любит работать в таком формате, так их просто не приглашают.
— А как развивается сегодня прибалтийский кинематограф?
— В Прибалтике кино снимается, но, естественно, не так много, как в советские времена. В основном это короткометражные ленты, различные телевизионные проекты. Но это и понятно. В маленьких странах редко когда развито большое кино. Кино — это затратное производство, в которое нужно вкладывать огромные деньги.
— Вы как-то говорили, что рекламные ролики — это своеобразные мини-роли, подходить к которым надо со всей серьёзностью. Но всех больше интересует другой вопрос, а пьёте ли вы сами тот кофе, который рекламируете?
— Я люблю иногда выпить кофе, хотя чаще пью натуральный. Признаться честно, я знаком не со всем ассортиментом продукции фирмы, которую рекламирую. Но у них есть неплохой кофе. Я пробовал. И мне приятно, что, участвуя в рекламе этого кофе, я поддерживаю отечественного производителя. Им нелегко бороться на рынке с такими монстрами, как «Нескафе», например.
— В своё время вы были депутатом Латвийского сейма, заседали в комиссии по культуре. А если бы сейчас вы были народным избранником, какой законопроект приняли бы в поддержку культуры?
— Если бы я был депутатом какого-нибудь парламента, неважно какого государства, я бы ратовал за то, чтобы на уровне конституции был прописан пункт о выделении на поддержку сферы культуры определенного процента от доходов в бюджет государства.
— Не секрет, что в последние годы отношения между Россией и прибалтийскими странами оставляют желать лучшего. Вас, родившегося в Риге и выросшего в Советском Союзе, не огорчает такая ситуация?
— Это всё политические игры. Понятно, что такие маленькие страны, как прибалтийские, ничего не решают. Но в истории всегда много подводных течений, простым людям неясных. Народ-то хочет дружить, заниматься бизнесом, торговать, обмениваться культурой, не ввязываясь в политические дрязги.
— Ивар, такое чувство, что годы над вами не властны. Вы прекрасно выглядите, и сегодня, как и раньше, продолжаете волновать умы и сердца женской половины человечества, которая нарекла вас секс-символом отечественного кино, особенно после таких ролей, как роль Тома Феннела в фильме «Театр», где вы играли вместе с Вией Артмане. Ну и, конечно, после Герберта в «Зимней вишне». Как вы относитесь к этому званию?
— Я даже сам не знаю, что оно обозначает. Это одна из американских штуковин, которые наводнили страну в девяностых, когда у нас стали проводить конкурсы красоты. Ведь с английского sex переводится как «пол», его в анкетах указывают. Если говорить об этом, то я за участие, а не за имидж. Я не хочу ничего символизировать.
— Интересно, а какой литературный женский образ вас привлекает?
— Это пушкинские героини, женские образы в произведениях Островского, Лермонтова. Да много таких. Они интересны прежде всего своей чистотой, непосредственностью какой-то в этом плане, красотой, тонкостью в общении. В грубом веке, в котором мы живём, современным девушкам этого очень не хватает.
— Как вы думаете, почему мужчина или женщина не могут прожить с одним человеком всю жизнь? Что разрушает любовь?
— Я думаю, взаимоотношения мужчин и женщин очень напоминают творческий коллектив, где наступает определённый момент, когда эта комбинация людей иссякает. В большей части эмоционально. Мне кажется, что отношения людей в упряжке держатся прежде всего на эмоциях, и если они, эмоции, эту телегу уже не тянут, всё распадается, и люди расстаются. Кому-то, конечно, удаётся сохранить общность — мои родители, например, прожили всю жизнь вместе. А я не сумел так. Для меня загадка — почему так получается...
— В юности вы очень увлекались музыкой, играли в рок-группах. Сегодня это увлечение находит место в вашей жизни?
— Да, я пою, записываю альбомы. Мне нравятся разные музыкальные направления. В большей мере это, конечно, актёрское пение: песни из кинофильмов, спектаклей. Музыка будоражит воображение. Судьба дарит мелодии, я их собираю, фиксирую. Сейчас вот прислушиваюсь к Вертинскому, может быть, получится спеть романс.
— Говорят, вы коллекционируете музыкальные инструменты.
— Бывая на гастролях в разных городах и странах, я стараюсь покупать инструменты, из которых могу извлечь какие-то звуки. Но более-менее я играю на гитаре и блок-флейте.
— Вы счастливый человек?
— Я не обижаюсь на судьбу. Как говорят, мужчине нужно родить сына, посадить дерево и построить дом. Сын у меня есть, ему уже пятнадцать. Надеюсь, вырастет нормальным парнем. Деревьев много посадил, дом построил. Так что всё хорошо.
— А как вы думаете, можно ли вообще дать определение счастью?
— Счастье состоит из разных состояний. Это очень сложно уловить... Вот мы слышали аплодисменты сегодня в зале — это счастье, побеседовать с вами на этот счёт — тоже счастье, в любви бывают счастливые моменты, бывают несчастливые, а бывает, просто человек сказал тебе что-то приятное, и это уже счастье.
— Что бы вы пожелали всем вашим поклонникам в наступившем году?
— Посмотреть на себя каждому со стороны. Ведь ни кризисный год, ни глобализация, ни другие проблемы не виноваты, если вам в чём-то не везёт. Надо открыто смотреть на мир и почаще анализировать самих себя. И удачи!
Надежда ВЫЛЕГЖАНИНА
Николай БАРАНОВСКИЙ (фото)
Николай БАРАНОВСКИЙ (фото)
