Петербургский историк Юлия Кантор презентовала в Великом Новгороде свою новую книгу «Невидимый фронт. Музеи России в 1941–1945 гг.»
Рядовому музейщику и музеям страны в самое страшное время Великой Отечественной войны была посвящена творческая встреча с доктором исторических наук Юлией КАНТОР. Состоялась она в Музее изобразительных искусств.
На свой страх и риск
Повод для встречи – презентация новой книги исследователя. Причина – необходимость больше знать о тех, кто сумел уберечь художественные ценности от нацизма и разрушения. Далеко не все, но если бы не эти люди, потери были бы гораздо ощутимее. А ещё — нужно чаще говорить о том, что культура всегда важнее идеологии.
— Моя книга как раз о героях войны, но не о тех, кто совершил свой подвиг, бросившись на амбразуру, не о тех, кто был на передовой, а о тех людях, которые спасли культурный генный код нашей страны, – начала своё выступление Юлия Зораховна. – Название «Невидимый фронт» мне кажется абсолютно точным. То, что делали музейщики в блокадном Ленинграде, в оккупированном Новгороде, в тыловом Свердловске – это тоже постоянное пребывание на линии фронта, потому что нужно быть сконцентрированным, консервировать музей, готовить экспонаты к срочному вывозу, нередко под бомбами, воссоздавать из руин разрушенное, искать утраченное. И порой на фоне отсутствия реальных планов эвакуации, но с наличием директив «сверху» – паникёрских настроений не допускать, музеи должны работать.
В книге есть эпизод о том, как новгородские и ленинградские музейщики чуть ли не тайно собирали тару, чтобы вывозить фонды, готовили списки наиболее ценных экспонатов, которые подлежали эвакуации в первую очередь. А когда всё-таки стало понятно, что фашистскую армаду не остановить, женщины — сотрудницы новгородского музея срочно садятся за шитьё чехлов для куполов Софийского собора, чтобы они не стали мишенью для вражеской авиации.
К вопросу о перемещённых ценностях
Назвать хотя бы приблизительное общее количество утраченных, вывезенных из страны реликвий не представляется возможным. К началу войны не имелось полного описания Государственного музейного фонда РСФСР. Как отметила исследователь, даже в крупных городах, попавших под оккупацию, находившихся во фронтовой полосе, не всегда досконально знали все свои музейные коллекции. И в наркомате просвещения не были озабочены составлением сводного каталога всех художественных ценностей страны, появится он гораздо позже.
Белых пятен в той части военной истории, что касается судьбы советских музеев от Мурманска до Владивостока, а также предметов их коллекций, что навсегда утрачены, остаётся слишком много. Так, на презентации Юлия Кантор акцентировала внимание на проблеме художественных ценностей, вывезенных финскими военнослужащими. В Финляндии в разных музеях открыто висят экспонаты этнического, религиозного, декоративно-прикладного характера, рядом с которыми написано «Из русской коллекции» и год поступления: 1942, 1943...
А вот почему историку было важно презентовать свою книгу в Великом Новгороде, «НВ» пообщались с ней отдельно.
– Юлия Зораховна, какой объём занимает в вашей книге информация о Новгороде?
– Новгород фигурирует в нескольких главах. Наиболее полно его судьба прослежена в главе, посвящённой периоду жизни города под нацистами и испанцами, а также в последней главе, где речь идёт о возращении единичных предметов, относящихся к культурным ценностям. Тема Новгорода по всей книге рассыпана фрагментами, есть в ней сюжеты, связанные с восстановлением и реставрацией его памятников архитекторы.
– А самый трогательный сюжет?
– Первое, что бросается в глаза в архивах, это огромное количество обращений от его эвакуированных жителей с просьбой вернуться обратно, чтобы заново отстраивать город. Об этом, кстати, пишет и академик Лихачев в своём очерке. Он вспоминает, как женщины, приехавшие по только что восстановленной железной дороге, видя руины, начинают древнерусский плач: «Ах, ты, Новгород, что же с тобою сделали!». В партийных документах обсуждается, под каким лозунгом надо проводить восстановление города. Народу был ближе лозунг «Восстановим город-музей», его и эксплуатировали.
– В аннотации указано, что книга – первое онтологическое исследование о музее. Что это подразумевает?
– Онтология – это подробный, хронологический анализ ситуации в какой-то сфере. О музеях, о реставрациях, о поисках какого-то конкретного экспоната написано много. Но единой, пусть и мозаичной картины, в которой одновременно рассматривались бы общие и разные аспекты по вывозу, по сохранению, по восстановлению музейных экспонатов, составлено ещё не было. Я попыталась это сделать. Книга писалась четыре года, а материал копился ещё дольше.
– Какую судьбу вы бы хотели для своей книги?
– Чтобы её – книгу – читали и обсуждали, чтобы прочитанное стимулировало к поиску...
Фото из открытых источников
