В областной универсальной научной библиотеке состоялся литературный вечер, посвящённый творчеству писателя Даниила Гранина. Чуть ранее примерно такой же вечер воспоминаний был в Старой Руссе. Могло быть и наоборот, но Руссу всё равно не обогнать — этот город Даниил Александрович не только знал и любил. Он там жил, там — детство, частица его. Он по нему скучал.

Мы живем в год Даниила Гранина. Таковым 2019-й объявлен Указом Президента РФ. Для увековечения памяти и в связи со 100-летием писателя, родившегося 1 января 1919 года.

Есть некая двойственность в персонально посвященных годах. Заявка, конечно, громкая. Как высокое признание, как популяризация творчества автора и литературы вообще. Но много ли помог Александру Солженицыну его 2018 год? «Битву» за аэропорт Минводы во время голосования «Великие имена России» он вчистую проиграл Михаилу Лермонтову. Набрал Александр Исаевич только 3%, а Михаил Юрьевич — 89%. Вот вам народная оценка, кто есть герой нашего времени.

Нет ни одного писателя, каким бы талантом ни обладал, чтобы нравиться всем. Не к романам и повестям придерутся, так к публицистике. И вот здесь сомнительную услугу оказывают идеологи-популяризаторы. «Образ врага, по мнению писателя Д. Гранина, всегда был самым главным в духовной жизни советского человека» — это попало в ЕГЭ, допустим.

Почему так сказал? Почему подписал жесткое «письмо 42-х» в поддержку Бориса Ельцина после расстрела Белого дома? Этих «почему» в зависимости от ценностной ориентации, литературных предпочтений, а также политических — как без них? — можно набросать сколько угодно. И спрашивают: почему Гранин, а не Ахматова, например? Ей в этом году — 130.

Перед началом гранинского вечера в библиотеке я обмолвился несколькими словами с Ольгой Балашовой. Как, мол, писатель Балашов относился к писателю Гранину? Ведь Дмитрий Михайлович во время оно в «демократы» не пошел. «С большим уважением! — ответила она. — Мы с ним зачитывались книгами Гранина».

Вот и хорошо, по-новгородски, что ли. Оба этих больших писателя тут — дома. О чем такие вечера? Да о том, в сущности, что помнят такого литератора и человека и любят. Здесь у нас другие цитаты из Гранина: «Основа жизни — мужество народа, и в подвигах бессмертие его». Высечено на мемориале «Вечный огонь Славы» в Новгородском кремле.

«Обратный билет»

На этой повести писателя Ирина АБРАМОВСКАЯ, кандидат филологических наук, доцент кафедры русской и зарубежной литературы НовГУ, остановилась подробнее.

Это 1976 год, когда — «земную жизнь пройдя до половины...».

— В этой книге Гранин — преимущественно лирик, — говорила Ирина Сергеевна. — Там у него совершенно узнаваемая Старая Русса, размышления о детстве, о том, как необходимо иногда оглядываться назад. Слова Алеши, героя романа Достоевского «Братья Карамазовы»: «Знайте же, что ничего нет выше, серьезнее, здоровее и полезнее впредь для жизни, как хорошее какое-нибудь воспоминание». Слова самого Гранина о Георгии Ивановиче Смирнове, создателе Дома-музея Ф.М. Достоевского: «Голос его гремел, отдавался в объемах пустынного дома...».

Он, правда, очень любил этот город, у которого есть душа. Он вообще любил русскую провинцию, небольшие города. В его произведениях — и новгородские зарисовки, и даже боровичские. Знакомы писателю демянские местечки — Лычково, Кневицы. Семья не раз снималась с насиженных мест. Возможно, как пишет Даниил Александрович, причиной этих скитаний был характер отца, который был человеком «счастливой мягкости и доброты».

Новгородские зарисовки Гранина — своеобразный исторический документ. Ничто не дается нам в неизменном виде. Так с улицами и тропинками нашего детства. Так с самой жизнью.

Вот ранний роман — «После свадьбы», 1958 год.

— О чем сегодня думается? — продолжала Ирина Абрамовская. — Такие вещи уже невозможно переиздавать без комментариев. Ведь что такое для современного молодого человека МТС? Зачем было посылать на село городского рабочего? Чем так важен был XX съезд партии?

А что же — через года? Страна, люди. Сам писатель — с его здоровым, нравственным отношением к жизни. Неспроста судьба отмерила ему долгие 98 лет.

Инженер человеческих душ

Ушедший ныне писательский образ. Назовите его, если угодно, советским штампом. Но Гранину он очень даже подходит. Он же по образованию — инженер, технарь. Кстати, сам некоторым образом переживал этот свой склад, ощущал недостаток гуманитарного образования.

— Он видел в этом свое неравенство, что ли, перед другими писателями, — рассказывала его дочь Марина ЧЕРНЫШЕВА-ГРАНИНА. — Его всегда тянуло к ученым.

И туда же, к науке, тянуло его перо. Его книгами «Искатели» и «Иду на грозу» зачитывалась советская молодежь. И они, его книги, увлекали ее в науку. Одним из таких читателей-мечтателей когда-то был выдающийся ученый, нобелевский лауреат Жорес Алфёров.

В перестройку Гранин пишет «Зубра» — об известном биологе Николе Тимофееве-Ресовском, человеке сложной судьбы, обусловленной сильным характером ученого, спасающего «репрессируемую» генетику.

По словам Марины Данииловны, отец почти всю жизнь восхищался наукой, в ней видел то самое светлое будущее человечества. Но на склоне лет испытал разочарование.

— Видимо, столкнувшись с цифровыми технологиями, — улыбнулась Марина Данииловна. — Он задумался о том, что природа, жизнь, чувства, душа требуют чего-то иного.

Дочь писателя является директором Фонда сохранения и популяризации наследия Даниила Гранина. Вышла из печати книга воспоминаний тех, кто близко его знал, тесно общался. Там есть один недостаток, но он же и достоинство: читатель наверняка заметит, что многие вспоминающие пишут не столько о Гранине, сколько о себе.

— И я поняла, почему, — это снова Марина Данииловна. — Папа очень любил и умел слушать. Часто бывало, что шедшие к нему за его мыслями при встрече слова не давали ему сказать. А ему всё равно было с ними интересно. И вот эта книга для них — будто последняя возможность поговорить с ним...

Дважды земляки

«О Данииле Гранине. Воспоминания» будет и на новгородской книжной библиотечной полке (Марина Чернышева-Гранина это обещала). В книге есть глава от старорусского художника, издателя журнала «Введенская сторона» Николая ЛОКОТЬКОВА.

Так случилось: Николай Михайлович по-хорошему удивил и обрадовал Даниила Александровича своим журналом.

На экране — Гранин. Он говорит о художнике, об учителе рисования, сумевшем превратить свой урок в творческую радость и создать замечательный, красивый журнал. Вывод: «В любом месте, на любой работе человек может проявить творческое состояние души».

И это главное. Иначе Локотьков — дважды земляк с Граниным (по Старой Руссе и по рождению в Курской области) — будь он хоть трижды, хоть четырежды земляк, не имел бы в лице маститого писателя старшего товарища и попечителя. Даниил Александрович увидел в нем одного из тех подвижников, какие есть в российских городах и весях, часто малоизвестные, и кого надо поддерживать. Вот это человеческое отношение — оно глубже, значимее отдельных цитат, вроде той «егэшной», с которой кто согласится, а кто и поспорит.

Стараниями Гранина художник и редактор Николай Локотьков стал лауреатом премии Фонда академика Д.С. Лихачева. Но и не будь этого, Николай Михайлович счел бы наградой саму роскошь человеческого общения с Даниилом Александровичем.

Вспоминая последнюю из своих встреч с писателем, он привел слова Гранина, навсегда врезавшиеся в память.

— Я коснулся издательских проблем. Даниил Александрович выслушал, посмотрел на меня и сказал: «А ты живи и радуйся!».

Китайская игрушка

Кто знал писателя лично, те подтвердят: это по-гранински. Радостное восприятие жизни. Она сама — жизнь — и есть счастье. Не вчера, не завтра, а сейчас — сегодня.

Это было в его человеческой природе. Не выжжено, не вытравлено войной, пройденной от начала (летом 1941-го будущий писатель — ленинградский ополченец, принявший боевое крещение в Батецком районе) и до конца. Военной прозы у него не так много, долго не ворошил память. Но вот без книги «Мой лейтенант» антология советской прозы о Великой Отечественной не будет полной.

И наконец тяжелейшая из написанного Граниным — «Блокадная книга». В соавторстве с Алесем Адамовичем. На документальном материале — воспоминаниях тех, кто пережил адские страдания. Но даже эта книга на разрыв сердца, она тоже — о любви к сущему. Наши печали — не печали, если нас не было в блокадном Ленинграде. Живите и радуйтесь. Всё вам сказано.

А как же всё-таки насчет проблем советской науки или того же молодого изобретателя, подымавшего «колхоз»? Без упорства, целеустремленности, исканий — что получится? Не спишешь в архив.

Вместо заключения я просто процитирую Марину Чернышеву-Гранину:

— Мне кажется, его творчество таит в себе неожиданность. Как китайская игрушка. Оно еще вдруг развернется и покажет нам новые черты мира, в котором живем, и жизнь, которую не всегда понимаем...