Этот день сто лет назад: едва отгремела Первая мировая война, а в России-матушке уже полыхает Гражданская. После бурно прожитого XX века живем теперь в окружении круглых чисел. Но история — не юбилеи, не арифметика, а живая ткань времени. Каждый волен щеголять в том, что ему больше по душе: кто рядится в белые одежды, кто — в красные. И проходящая сейчас в Новгородском музее-заповеднике (Никольский собор) выставка работ санкт-петербургского художника Андрея РОМАСЮКОВА «От Великой войны к Великой смуте», в сущности, об этом.

Название бьет в точку. Не будь Россия втянута в Первую мировую, будущее ее вполне могло пойти иным путем — не революционным, а эволюционным. Впрочем, в Гражданскую тоже был перекресток. А если победили бы белые? Дискуссии даже на эту тему случаются. Одни говорят: посмотрите на Финляндию — там победили белые. Другие уверены, что реставрация обернулась бы худшей катастрофой: распад страны под чутким контролем коллективного Запада, к конкуренции с которым страна была не готова.

Художник рисует не сценарии — время и людей. Баталии, повседневность войны: «Сражение у Ярославиц. 21 августа 1914 года», «Сибирские стрелки под Варшавой», «Метель» — на картине изображены солдаты Вильманстрандского полка, имевшего старорусскую «прописку». Портреты: штабс-капитана Нестерова, автора той самой «петли», генерала от кавалерии Брусилова, адмирала Колчака. Здесь же — Борис Савинков, включенный художником в серию «Личины Русской революции». Заставляет остановиться «Жертвоприношение»: погоны, погоны...

Сквозь грохот и душащий запах серы

Слышу крик: «Господа офицеры!».

Это — из одноименного стихотворения Андрея Ромасюкова. Прочитано на сайте историко-культурного клуба «Белая Россия». Постфактум. На тот момент я уже успел спросить у художника о его личном отношении к красно-белым годам.

— Это уже политический вопрос, — таким был ответ.

— А можно от нее, политики, вот так вот встать и уйти?

— Нужно больше информации, художественного образа. Задайте молодому человеку вопрос о той эпохе — опосредованно, ассоциативно. Может быть, он вспомнит, где-то слышал песню «С чего начинается Родина».

— «Со старой отцовской буденовки, что где-то в шкафу мы нашли?».

— Вот. И это образ по одну из сторон — Рабоче-крестьянской Красной Армии. А по другую — в Белом движении — тоже наши люди, наша страна. Просто их разделила политическая ситуация. Я возвращаю в лицах то, что было незаслуженно забыто, вычеркнуто. Тема интересна уже тем, что в живописи ею никто прежде не занимался.

— Вы в искусстве — немного реконструктор.

— Лишь в той степени, насколько мне это необходимо. Сам не наденешь шинель, не поймешь, как она носится. Всё важно — каждая награда, каждая нашивка. Я нахожусь в реконструкторской среде, общаюсь с коллекционерами, участвую в конференциях, интересуюсь научной информацией. Сейчас источники доступны: открыт архив русской эмиграции, открыты музеи, посвященные Первой мировой.

— Можно представить сегодня такую выставку за границей?

— Почему нет? Возможно, она состоится во Франции.

— Почему там?

— Там стоят памятники русским солдатам и офицерам, погибшим в Первую мировую. И французы чтят их память. В сущности, Россия сорвала тогда сценарий

1941 года: Германия, разбив Францию, поворачивает на нас.

— А что сейчас?

— Нас всегда били на взлете. Со времен Ивана Грозного Европа объединялась против нас.

— Мы снова на взлете?

— Думаю, да. И снова видим объединившихся.

— Этому есть рациональное объяснение? Или проблема вовсе не в ресурсах?

— Нет, в нас самих. Мы им не нужны такие, какие есть. Россия — это Удерживающий.

— С православной точки зрения.

— А мы кто? В Евангелии сказано: всякое царство, которое разделится в себе, не устоит. Россия, будь единой! Такой посыл я хотел бы транслировать обществу. Нам необходимо национальное примирение. А история пусть остается историей.