Мы не самая читающая страна в мире. Да и никогда ею не были — просто в советский период произведения издавались большими тиражами, что и позволяло чиновникам говорить о якобы повальном увлечении сограждан литературой. Что же касается чтения тинейджеров, то и сейчас, как, впрочем, и тогда, свободное время проводят с книгой порядка 10–15% ребят. И это нормально. Но что любопытно, растёт популярность подростковых текстов у взрослых. И как утверждает Марина ИВАНКИВА, кандидат филологических наук, доцент кафедры иностранных языков Санкт-Петербургского государственного университета кино и телевидения, в последние годы в России наблюдается бум подросткового романа.

— Почему? Да потому что эти произведения, в большинстве своем переводные, затрагивают серьезные темы. В том числе те, которые в нашей стране до сих пор остаются табуированными. Смерть, болезни, нетрадиционные сексуальные отношения, развод, травля детей сверстниками.., — начинает беседу филолог, приехавшая в Великий Новгород с лекцией о развитии жанра подросткового романа.

— Марина Владимировна, жанр подросткового романа — молодой, ему всего 50–60 лет. Но при этом в России и за рубежом он развивается по-разному...

— Предтечей данного литературного жанра стало произведение Джерома Сэлинджера «Над пропастью во ржи», вышедшее в 1951 году в США. Но началось всё с романа «Изгои» Сьюзан Хинтон, изданного в 1967‑м. Автору было всего 18 лет, когда она закончила работу над текстом. И именно эта книга заложила жанровые каноны. В центре внимания подросток, он окружен соответствующей атрибутикой — одежда, музыка, сленг. Повествование ведется от первого лица живым языком молодежи с хлесткими формами передачи мыслей и чувств, который может быть запикан при публичном воспроизведении. И в таких работах всегда изображается конфликт героя с каким-либо властным институтом — школой, полицией, церковью, семьей.

В Америке, Европе расцвет романа для молодых как раз и пришелся на 1960–1970-е годы. Критиками в тот же период была названа пятерка лучших таких произведений. Так вот четырех из них до сих пор нет в русском варианте. А «Изгои» вышли у нас лишь спустя 50 лет после издания в США!

Я это говорю, чтобы было понимание того, насколько Россия отстает в указанном жанре от других стран. Но это ни плохо, ни хорошо. Это данность. Нашим писателям и издателям есть чему учиться у зарубежных коллег.

— Вы сказали, что существенное количество представленных в магазинах подростковых романов — переводные. Отечественным писателям не интересна юная аудитория?

— Интересна. И всё больше российских авторов берутся за темы для молодых. Я специализируюсь на иностранной литературе и потому много читаю именно зарубежных книг. Однако иногда мне присылают на рецензирование и русскоязычные художественные тексты. Скажу честно, качество их разное. Из того, что точно рекомендовала бы к прочтению, назову повести «Голос» Дарьи Доцук, «Я не тормоз» Нины Дашевской, «Жизнь плюс» новгородки Кристины Гептинг.

Заданные вами вопросы — взаимосвязаны. За прошедшие 50 лет в той же Америке подростковый роман прошел колоссальный путь развития — сейчас это книги, в которых затрагиваются любые темы и называются вещи своими именами, без завуалирования, без длинных описательных картин — взамен них авторы используют краткую, но при этом емкую языковую компрессию — понятные подросткам метафоры, песни.

В России, как я уже отметила, в читающем и пишущем сообществе всё ещё есть запретные направления. Приведу пример. В 2007 году издательство «Самокат» выпустило книгу шведского автора Ульфа Нильсона «Самые добрые в мире». В ней рассказывается об одном дне в жизни компании детей, который начинается со скуки и попытки придумать забаву. Поэтому засохший между оконными рамами шмель становится основой игры — ребята решают похоронить его, а заодно и всех несчастных мертвых насекомых и зверюшек, которые им встретятся, то есть по сути дети устроили похоронное бюро... Изданное у нас произведение тут же стало предметом острой дискуссии — ругали и писателя, и издателя, родители писали гневные письма на предмет того, что нужно оградить несовершеннолетних от подобных тем. Но почему, ведь дети всё равно столкнутся с этим? И лучше как можно раньше доступно, корректно и хорошим слогом рассказывать им в том числе и о не очень приятных сторонах человеческого бытия.

Российским авторам, даже молодым, на мой взгляд, не хватает творческой свободы, это касаемо и тем, и выразительных средств. Если за рубежом писательство — просто ремесло, которому можно научиться на курсах и которым зарабатывают на жизнь, то у нас оно до сих пор воспринимается как некое священное действо, осуществить которое дано далеко не каждому. А это, как мне кажется, и сдерживает полет мысли сочинителей, не позволяет им расслабиться и дать волю фантазии.

К слову, обсуждение табуированных тем в художественных текстах скоро проведет Центр изучения детской литературы при Санкт-Петербургском Пушкинском доме.

— Литературоведы утверждают, что сегодня тому, кто читает подростковый роман, может быть и 12 лет, и 35, и старше...

— Совершенно верно. Есть такое определение «Young аdult», то есть «молодой взрослый». Его пустили в ход в 1942 году американские издатели, чтобы дать определение категории читателей-подростков, которые уже не дети, но еще и не взрослые люди. Тогда по возрасту к этой группе относили ребят 12–19 лет. Сегодня же молодым взрослым читателям и за 30 лет, но это не означает, что они плохо образованы и имеют узкий кругозор, просто многие современные подростковые романы по проблематике и качеству текста ничуть не уступают взрослым книгам.