У нас что ни год, то знаковое писательское 100-летие. В 2019–2020-м — у Даниила Гранина и Фёдора Абрамова. С той разницей, что по поводу празднования юбилея Гранина указ был президента, а Абрамова — архангельского губернатора. Надо ли это понимать как меру таланта и заслуг?

Ровесники, фронтовики, Александровичи, ленинградцы (хотя и не по рождению). И вот ещё: знакомые люди. Есть и та общая черта, что в жизни и творчестве была у них Новгородчина. Возможно, это и всё сходство.

Гранин жил долго, благословив демократические преобразования. Когда смотришь на фото с коленопреклонённым перед писателем очень известным актёром, понимаешь: для нашей элиты он — эталон.

А Абрамов, он же писал о деревне, о тех, кто проще. Только жилось им совсем не просто. Значит, и ему. Он ушёл незадолго до «перестройки». Говорят, когда его хоронили, то в небе кружили журавли.

И кто же нам объяснит логично и честно, почему один — «федерал», а другой — «регионал»?

Не надо сравнивать несравнимое. Я б и не стал. Во всём виноват грек Димитрис Георгиадис, ведущий цикла «Ехал грека» на «Культуре». Путешествуя по Русскому Северу, он заглянул в Верколу, на родину Абрамова. А там — племянник писателя Михаил Абрамов, открывший музей. «Сами-то вы читали роман «Братья и сёстры»? — припёр вопросом. — Жаль. Надо прочитать. Там же всё — правда!».

Эта правда увидела свет в 1958-м в журнале «Нева». Перед тем, как вспоминал Фёдор Александрович, роман два года отфутболивали редакции. И тогда, и впоследствии писателя упрекали в нагнетании бед, в излишнем увлечении диалектизмами, придирались к самому названию — «отдаёт христианством».

«Братья и сёстры» — роман-боль. Нам, сегодняшним, трудно понять, как они, герои Абрамова, жители пинежской деревни Пекашино, могли выдержать то нечеловеческое напряжение, которого потребовала от них война: работать за троих, жить впроголодь. И кто они были? Мужики-то здоровые все на войне. Сам писатель говорил о великом бабьем подвиге, о котором он не мог не рассказать.

Откуда же силы? Из глубин души. Из смеха сквозь слёзы. Из хриплой песни, затянутой через не могу. Из этих старых бревенчатых изб.

В набросках писателя (он много размышлял, как улучшить, усилить своё произведение) есть такие слова: «Пока стоят дома, стоит страна, стоит Россия. А чиновникам наплевать на это...».

Теперь эта правда не переиздаётся, её не проходят в школе. Неактуально? Ну да, колхозов нет. Давным-давно никого не неволят жить в деревне. Тем более работать за трудодни. Это что, вообще? Разве так было? Да ладно!

Не забуду, как в «нулевые» на одном очень демократическом мероприятии видный экономист, убеждённый в нерентабельности российской деревни, человеколюбиво предлагал дать ей возможность дожить. Вот почему они такие вечно лезут в реформаторы? Это только кажется, что всё по-другому. Кому-то же всю дорогу наплевать.

Хотя какие сами, такие и сани. Да, Абрамов считал, что народ не только жертва, но и причина своих несчастий. Что наши беды уходят своими корнями в века, в крепостное право. Потому что где нет свободы, там — произвол. Свободы как составляющей политической культуры. Природные же ширь и вольнолюбие — нам не защита.

«Братья и сёстры» — первая книга тетралогии «Пряслины». Так случилось, что зарождалась она здесь, на Новгородчине. Поэтому в прошлом году был ещё один своеобразный юбилей. В далёком 1950-м Фёдор Абрамов с другом художником Фёдором Мельниковым приехал на хутор Дорищи. Теперь от него осталось одно название, а тогда там было семь дворов. Местный житель Трофим Уткин отвёл писателю новую избу. По воспоминаниям Мельникова, Абрамов был счастлив. Он долго ходил, осматривался, потирал ладонями струганые, пропитанные смолой бревна, вдыхая горьковато-пряный смоляной дух. Здесь потекли на бумагу строчки его бессмертной книги. Два месяца в Дорищах — две первые главы.

Об этом нам теперь напоминает памятный знак, установленный на месте бывшего хутора осенью 2015 года. Идея родилась пятью годами раньше, когда в Дорищах побывали краевед Леонард Бриккер и библиотекарь Екатерина Романова, затем опубликовавшая в Интернете очерк «Дорога в Дорищи, или Край, в котором бывал Фёдор Абрамов». Очерк прочёл уроженец здешних мест (деревни Хорино), член Союза писателей России Геннадий Семёнов. Им были заказаны две таблички — копия с картины Мельникова и историческая справка о жителях хутора.

Окуловские краеведы полагают, что Дорищам роман обязан и своим «христианским названием». Хутор населяли близкие родственники, что и навело Абрамова на такую мысль. Правда, Мельников такого не сообщает. Судя по его воспоминаниям, ближе, чем «Наши братья», версии у Абрамова там не возникало. В любом случае этот хутор дорогого стоит для всей русской литературы. Здесь Фёдор Абрамов был как дома.

«На Новгородчине название каждого села, каждой речонки приводило меня в восторг: Толкани, Яжелбицы, Валдайка, Туры… И тут я понял: это моя прародина... Знать, и вправду мои предки пришли на Пинегу с Новгородской земли».

А ещё Дорищи — знаковое место в его личной судьбе. Сюда на его окуловские каникулы приехала к нему его будущая жена Людмила Крутикова. И больше они не разлучались.

Она проживёт полных 97 лет. И завершит то, что не успел её муж. Опубликует повесть о следователе контрразведки «Кто он?». Это во многом автобиографическая вещь: после тяжёлого ранения на фронте Абрамов продолжил службу в «СМЕРШ». Чего никогда не стыдился. Стараниями вдовы выйдет в свет и незавершённый роман «Чистая книга». Стержнем писательского замысла была идея служения интеллигенции народу. Но, похоже, что для самой интеллигенции он всё ещё остаётся «деревенщиком».

Верная спутница и соратница Людмила Владимировна, как могла, сражалась за имя и память своего мужа. «В Германии Абрамова включили в энциклопедию «Тысяча имен от античности до наших дней», — говорила она в одном из интервью. — А здесь... Замалчивают, то и дело забывают упомянуть Абрамова в ряду других ярких писателей 1960–1970-х годов».

Нет пророка в своём Отечестве? Что же мы за народ? И что же это за судьба — в спорах о том, «как нам обустроить Россию», дожить до очередной войны? Что же такое война? По Абрамову, это время, когда «совесть заглушает, побеждает все чувства».

А может, прав вологодский писатель Анатолий Ехалов, говоря, что вопрос не в том, кому больше почестей воздать на словах? Собрались, вспомнили добром, песни попели — хорошо. Но надо что-то делать. Вот вологжане в пандемическом году большой и дружной артелью наведались на родину писателя Василия Белова. Без внимания любая деревня быльём порастёт. Вспомнив же старый общинный принцип помочи, поправили крыльцо, изгородь, мостки, сруб на колодце поставили красивый.

— Меня уже подталкивают: давай-давай... — рассказывает Анатолий Константинович. — Мол, надо продолжить. Я думаю, мы своей артелью и к архангелогородцам съездим. У нас у всех есть долг перед людьми, которые не просто так в русскую литературу приходили. И перед родиной нашей деревенской. Надо записать и сохранить всё — сказы, имена. Не нам, так потомкам нашим пригодится. Они ещё придут. У крестьянина всё было накрепко связано понятием вечности, принадлежности к Вселенной. И слова — простые, вроде, но глубокие, как звенья цепи времён. Почему у Абрамова главные герои носят фамилию Пряслины? Вот он-то знал...

Так что, почитаем иль вспомним хотя бы.

Скоро у Фёдора Александровича — день рождения. Редкий ему достался день — 29 февраля.