Ровно через 12 лет к зрителям вернулась постановка заслуженного артиста России Даниила Донченко «Сказание о Петре и Февронии», в которой осмысляется история любви князя Петра, победителя коварного змея, и простолюдинки Февронии, обладавшей даром врачевания.

Премьера музыкального театрально-хорового действа состоялась в ноябре 2012 года в Знаменском соборе. Сейчас его исполняют в Лектории Новгородского музея-заповедника. О том, насколько новое место повлияло на восприятие постановки, как создавалось её музыкальное оформление и в чём ценность этого средневекового сюжета, «НВ» поговорили с новгородским композитором, одним из авторов «Сказания» Александром ЛЕОНОВЫМ.

— Александр Михайлович, почему «Сказание» — это не просто спектакль, а театрально-хоровое действо?

— Подобную форму представления, где получился синтез слова и музыки, где повествование, которое ведут чтецы — а в их роли выступили заслуженные артисты РФ Анатолий Устинов и Маргарита Сакович, — дополняется исполнением солистами хора, в нашем случае — смешанного камерного хора Великого Новгорода под управлением заслуженного работника культуры РФ Юрия Никифорова, я прежде не встречал. Усилиями большого количества людей удалось создать, на мой взгляд, уникальный творческий продукт.

В нём есть нечто похожее на полулитургическую драму — вид средневекового театра, где показывались сюжеты на церковную, духовную тематику, но вводились их народное и сказочное толкования. При этом текст не читался, а пропевался. А в «Сказании» присутствуют и театральная, и литургическая традиции. Роль музыки — эмоциональное наполнение, а слово — действие, движение сюжета. Они словно кровь и скелет, а вот мышцами, кожным покровом можно назвать декорации, костюмы, видеоряд. И в действе нет второстепенных исполнителей, все важны. Я очень рад, что этот проект восстановили, для меня он как маленькое чудо. Хотелось бы, чтобы он существовал на регулярной основе.

В «Сказании» композитору Александру Леонову удалось объединить церковную музыку и модерн. Фото Анны МЕЛЬНИКОВОЙ

— Как родилась идея воплотить историю святых Петра и Февронии Муромских на сцене?

— Идея принадлежала Даниилу Донченко, который однажды увидел двустороннюю икону-таблетку из Софийского собора середины XVI века с изображением супружеской четы. Хранится она, к слову, в коллекции Новгородского музея-заповедника. Затем он обратился к народной артистке РФ Татьяне Аркадьевне Каратаевой с предложением переложить «Повесть о Петре и Февронии» Ермолая-Еразма, современника Ивана Грозного, известного писателя-публициста XVI века, в стихотворную форму. Повесть написана по типу жития, тем не менее в нём содержатся и сказочные события. Начинается она как раз с эпизода, где переплетаются две народные сказки: о драконе — огненном змии и о мудрой деве. Произведение народу понравилось и было популярно в православном фольклоре.

— И как началась ваша работа над произведением? Как пишете музыку?

— Поэму Татьяны Каратаевой, которую я лично воспринимаю как признание в любви, Даниил Михайлович переслал потом мне. Текст был непростой. Он ещё потом дорабатывался и редактировался совместно с Татьяной Каратаевой и Анатолием Устиновым. Сделал несколько музыкальных набросков. Начинаю всегда с того, что мне надо почувствовать свой личный отклик на тему. Только тогда можно передать её мысль, эмоцию. Поиграл Рахманинова, Чеснокова, Архангельского, посмотрел методическую литературу, в том числе учебники Александра Кастальского по церковной музыке и знаменному распеву. Постарался найти уместные, наиболее близкие к оригиналу средства для его музыкального выражения. «Сказание» можно было бы сделать и в жанре рок-оперы.

— А вы на что ориентировались?

— В «Сказании» нет заимствованных мелодий. Придерживался стилистики литургической. В целом я имею представление, как происходит церковное богослужение. И в моей музыке отрывки, относящиеся к жизнеописанию Петра и Февронии, например мистическая линия, когда после смерти их тела оказывались в одном гробу, близки к церковной музыке. Для этого использовал церковные лады и характерные для православной музыки гармонические обороты. А вот сцены, где появляется змий, где протестуют бояре, не желавшие, чтобы Феврония становилась правительницей, — это уже модерн. В итоге получилось составное музыкальное произведение. Но мне было важно, чтобы оно не рассыпалось на фрагменты, чтобы в нём сохранилась форма, и, как у художников, ложилось одним мазком. Спасибо Юрию Никифорову, который эту цельность контролирует со своего дирижёрского места.

— Быстро написали музыку?

— Ознакомившись с поэмой Татьяны Каратаевой, предложил несколько своих композиций в литургическом стиле, на этом, собственно, дело и завершилось. Участвовал и реализовывал другие проекты, пока в начале сентября 2012 года Даниил Михайлович мне не сообщил, что через два месяца нужно что-то сдать. Тут всё и понеслось в цейтноте, работа продолжилась очень быстро. Практически до последнего момента дописывал хоровые эпизоды. За две недели до сдачи представления включил небольшую пьесу «Перезвоны», поскольку понял, что не хватает имитации звона колоколов. И эта миниатюра придала антураж произведению. Музыку я писал через призму того, как историю о муромских православных супругах увидел на сцене Даниил Донченко, как её изложила Татьяна Аркадьевна.

— А чем вас привлёк сюжет про этих муромских святых?

— В этой истории нет моралистики, она очень человеческая. Как это часто бывает, Пётр тоже ведь не сдержал обещание жениться на Февронии. И только снова заболев и во второй раз получив исцеление, выполнил его. Эти двое людей, несмотря на разные препятствия, сохранили любовь друг ко другу. И Феврония показана личностью сильной, мудрой, что, кстати, не традиционно для средневековой культуры.

— Лекторий привнёс изменения в действо?

— Стало другим его восприятие. Знаменский собор с его акустикой, пространством, ламповостью дал действу точную атмосферу эпохи, когда жили Пётр и Феврония. Публика словно выпадала из современности, погружаясь в древность. В светлом зале Лектория действо воспринимается именно как театральное произведение, более понятными становятся драматическое движение, развитие сюжета. Впрочем, не столько точка проката, сколько минувшие 12 лет позволяют по-новому взглянуть на этот творческий проект. Сейчас он даже более актуален. «Сказание» писалось в тот период, когда в создании музыки ориентировались скорее на традиции западной индустрии, а не на национальные. Но мы, его авторы, тем не менее сумели показать, что, используя современные средства, можно работать и с нашими родными сюжетами. У музыкального мира надо учиться, знать тенденции, но попытка только подражать чужому несостоятельна.

— Критических отзывов не боитесь?

— Любой человек, даже очень уверенный в себе, реагирует на чужое мнение. Но меня всегда утешает анекдот про Мону Лизу, когда экскурсовод на жалобу человека, что его Джоконда как-то не впечатлила, отвечает, что за время своего существования она теперь сама выбирает, кого впечатлять, а кого — нет. Первый критик — ты сам. Если чувствуешь, знаешь, что вот это получилось хорошо и грамотно, оценка со стороны уже не повлияет. Мне важно, чтобы на произведение был отклик у публики, чтобы оно затрагивало внутренний мир человека. Но ещё надо учитывать, что автор пишет одно, режиссёр ставит другое, зритель видит третье. Кроме того, свою «химию» в действо привносит и хор. У меня не было ни одного проекта, в котором бы не возникали трудности, разногласия, громкие споры. Но если в команде существуют доверие, профессионализм, желание сделать ещё лучше, компромисс будет найден. Получившимся результатом я доволен. Есть какие-то технические моменты, которые, с моей точки зрения, не дают приблизиться к идеалу. Но кому интересны эти мелочи?

Проект реализуется при поддержке Президентского фонда культурных инициатив.

Теги: Петр и Феврония, сказание, Даниил Донченко, Александр Леонов