О тех, кто шёл от Волхова до Шпрее
Воспоминания по переписке, пожелтевшие листочки, исписанные от руки в послевоенные годы, — в фондах музея-заповедника хранятся письма участников сражений за Новгород. Это простой солдатский взгляд на войну и себя в ней. С некоторыми из таких писем мы и хотим познакомить наших читателей.
.jpg)
КЛЯТВА «ЧЁРНОГО ПЕХОТИНЦА»
«Здравствуйте, жители великого города, это пишет защитник ваш Шишов С.Н.» — жаль, но не расшифровать нам его «С.Н». Нет полного имени-отчества на листиках, которым уже более полувека. А это человек, который присягнул не только большой Родине, но и городу нашему.
Он встретил войну на Псковщине в составе танковой дивизии. Было очень тяжело. Было бесславно: комполка без боя сдал Остров, где у него оставалась семья, а потом и сам сдался немцам.
Командование потрепанным полком принял майор Леничев. С боями отступили до Новгорода.
«До сих пор перед глазами: мирное население, в основном женщины и дети, роют землю, делают заграждения...».
«Тогда-то мы и решили — живыми или мертвыми не отдадим Новгорода фашистским варварам!».
Майор обратился к комсомольцам, собрал группу, в которую вошел и боец Шишов. Вооруженные гранатометами и наганами, они заняли оборону у вала. Рушились церкви и дома, город пылал, в воздухе стоял запах горелых человеческих тел. Целый день, отбиваясь, «черная пехота» держала позицию, а зенитчики прикрывали мост. На другой день рухнули два пролета...
«Вырыл окоп возле лодочной станции, поставил танковый пулемет. Немцы прикрылись живым щитом из мирных жителей. Мы крикнули им «Ложись!» и стреляли. Получилось только раз. Под страхом смерти немцы заставили новгородцев стоять».
Ночью, стащив под носом у врага лодку, начали переправу. Когда уходили Шишов с другом, лодка уже имела несколько пробоин. Посреди реки она пошла ко дну. Ухватились за проплывавшее мимо бревно.
«У берега меня схватил какой-то солдат и вытащил из воды. Много наших утонуло при этой переправе: по нам стреляли, холодная вода сводила руки и ноги. Свою часть нашел в Броннице. Командование, товарищи были уверены, что я погиб, даже извещение матери отправили. Вот так я был похоронен под Новгородом. Этот город стал для меня родным. Меня хотели послать в Москву — новое место службы, новые танки. Но я поклялся, что не уйду, пока не увижу этот город свободным».
Ходил с товарищами в разведку, брал языка: «На другом берегу в Юрьевом монастыре испанцы стояли — «Голубая дивизия». Они и сами, бывало, к нам перебегали».
Был ранен, отправлен в госпиталь в Боровичи. По выздоровлении застал подготовку к операции по освобождению Новгорода. Он сдержал свою клятву. Уважаемый наш защитник Шишов С.Н.
МОЖНО, Я ПРИЕДУ?
А вот письмо сибиряка Шагоракова Ф.Т. Мы знаем, что он — Филимон Терентьевич. Только потому, что он упоминает свое наградное удостоверение на имя младшего сержанта Шагоракова. И это удостоверение, и комсомольский билет, и другие личные документы — его кровная связь с новгородской и ленинградской землей. На них осталась его кровь. Пять раз был ранен. Не считая контузии.
«Прошло более 30 лет, как мы штурмом освободили Новгород, — пишет он. — Но закроешь глаза, и мыслями ты — в далеком прошлом. Я прилег на площади у остова памятника. Был очень утомлен, лег прямо на снег. Как вдруг заговорил репродуктор, перечисляя наших товарищей, представленных к награде. Моя фамилия была шестой».
С наградами ему не везло. Трижды заполнялись анкеты для представления, а получил орден Славы... 30 января 1974 года. За Новгород.
За день до освобождения города младший сержант Шагораков участвовал в выносе с поля боя погибшего командира 552-го стрелкового полка Петрикова.
«Это был исключительно геройский, волевой, разумный командир. Мы любили его, как отца. Мина угодила в него почти прямым попаданием. Мне от этой мины прилетело в челюсть осколком».
Уже после взятия Новгорода он оказался в госпитале. Выбыв из строя, выбыл и из списка награжденных. Возможно, так получилось.
Филимон Шагораков, как он пишет, прошел от Волхова до Берлина. Был среди тех, кто рвал кольцо блокады, кто освобождал Прибалтику, кто шел через Восточную Пруссию. Через долгих и кровопролитных четыре года.
Он вспоминает 30 апреля 1945-го, когда на Вильгельмштрассе нашли страшный, скрюченный, обгоревший труп Гитлера — «изверга, виновного в неисчислимых бедах и стонах людских».
Вспоминает немецкое кладбище под Новгородом: пытался сосчитать кресты, и не мог. Что надо было здесь этим потомкам тевтонов?
Его письмо было адресовано новгородскому военкому. Ему, человеку военному, ветеран, оставивший здоровье на войне за свободу Родины, доверяет свою мечту — побывать в Новгороде на 30-летии Победы. И признается, что такая поездка ему, скорее всего, не по карману: пенсия от райсобеса только 21 рубль 80 копеек.
А ещё Филимону Терентьевичу хотелось снова услышать победный голос репродуктора с благодарностью освободителям древнего города. И свою фамилию среди бойцов 552-го стрелкового полка.
«Прошу ответить на это письмо» — и адрес: Тувинская АССР, район, поселок Тарлык... Хочется верить, что Филимон Терентьевич всё же был в Новгороде на 30-летие Победы. И видел его другим. Видел, что делает с войной мир.
