Спустя без малого 80 лет сын артиллериста впервые прочёл военный дневник отца
Это действительно редкий, просто уникальный случай. Дневник начштаба 627-го лёгкого артиллерийского артполка 180-й стрелковой дивизии Василия Стефанова, пропавшего без вести 27 августа 1941 года, попал в руки к немцам, был переведён, а после войны оказался за океаном. Благодаря тому, что часть военных архивов США сегодня — в открытом доступе, этот бесценный личный документ первых месяцев Великой Отечественной обнаружил москвич Сергей Вершинин — участник общественного движения «Красный следопыт». Он сделал обратный перевод и опубликовал.
А дальше произошло ещё одно чудо: удалось установить имя автора неподписанного дневника. Старший лейтенант, начальник штаба, жену звать Анной — в 627-м полку был только один такой командир. Василий Иванович Стефанов. Уроженец Донецкой области, города Мариуполя, что на берегу Азовского моря. Ему было 26. Боевое крещение принял в Финскую кампанию. Был награждён орденом Красной Звезды. Известие о вероломном нападении Германии на СССР застало его в Эстонии, где он проходил службу.
Дивизия с боями отступала: Порхов, Сольцы, Старая Русса, Парфино. 27 августа старший лейтенант Стефанов вышел из штаба, располагавшегося в районе деревни Заостровье. В тот день немцы атаковали, переправившись через Ловать, был мощный артналёт.
В ноябре семья получит с фронта известие, что Василий Стефанов пропал без вести. Порученец комиссара полка напишет: «Желаю Вам, т. Стефанова, здоровья и успешного воспитания детей в духе их отца-большевика». Ниже — приписка: «Прошу не падать духом, знайте, что муж Ваш погиб геройски, как сын нашей Родины. А если не погиб, будем надеяться на благополучный исход».
Записки командира РККА
Дневник Василия Стефанова начинается 26-м июня — с подготовки к отправке на юго-восток. В эти дни было немало случаев дезертирства: военнослужащие-эстонцы в большинстве своем, мягко говоря, не горели желанием воевать. Во всяком случае, на стороне СССР. «По Сарастику и другим, выпрыгнувшим на ходу из поезда, открыли огонь. Два дезертира, скорее всего, были застрелены», — можно прочесть в дневнике.
С 7 на 8 июля — «первый бой у Махновочки». «...батарея под безупречным по точности огнём противника, потеряв два орудия и большое количество личного состава, была вынуждена отступить». «Воздух был наполнен свистом пуль и воем снарядов». Попали и под огонь своей артиллерии. «Виной тому — «образцовое командование» батареей комиссара Чурюмова, принявшего нас за противника». В ходе боя из 120 человек (приказом комдива Стефанов был назначен командиром сводной группы из пехотинцев и артиллеристов) дезертировали 32, почти все — эстонцы.
18 июля. «Это был настоящий ад». «Противник ведёт обстрел из миномётов, сея смерть и смятение в наших рядах».
21 июля. «В 9.00 выступили маршем в направлении Пустошки. Весь переход нас сопровождали немецкие самолёты. Нашим бронированным машинам удалось подбить двух «голубков».
2 августа. Большое Орехово. «Сейчас — ночь. Всё вокруг словно укутано чёрным шёлком. Эта ночь напоминает мне гоголевские описания (...). Мы улеглись спать в здании школы. Было около 2 часов, когда стены сотряслись от сильной детонации. Налёт продлился 30 минут».
8 августа. Командный пункт Медниково. «Наша артиллерия ведёт огонь, не переставая, но у нас совершенно нет миномётов. Наших убитых повезли на повозке в штаб дивизии. Мы не забрали их документы. Такова война — некогда сожалеть о ком-то или думать о смерти».
13 августа. Мухино. «Двое красноармейцев-посыльных передали мне на командный пункт приказ оставить позицию и занять новую у деревни Лукино. Как провести по дороге моторизованные части, людей и лошадей, где и кошка живой не проскочит? Кажется, путь к отступлению полностью отрезан. Я предвидел это ещё два дня назад (…). Мы пытались разведать дорогу к переправе через Полу и нашли дорогу, вернее — узкую лесную тропинку, края которой сначала нужно было вырубить (…). Несмотря на сильный миномётный огонь удалось добраться до Лукина без потерь».
15 августа. «Только что повстречал в лесу двух женщин — молодую с ребёнком и пожилую. Отдал им буханку хлеба. Быть может, и наши где-нибудь голодают!».
17 августа. «...налетели «стервятники» — фашистские мессершмитты (…). Вокруг развёрзся настоящий ад: грохот и беспрестанное завывание. Загорелся грузовик 23-го гаубичного полка (…). Срываю шинель с пробегавшего мимо солдата и накидываю на горящего водителя (…), но парень пытается бежать. Хватаю его и валю в траншею, укрывая шинелью, через которую пробивается пламя. Забрасываю землёй горящие лицо и руки».
19 августа. Скрипково. «Выдалась приятная минутка, словно солнечный луч в царстве тьмы! Я увидел женщину, врача из 42-го стрелкового полка, напомнившую мне мою любимую жену. Жизнь на краткий миг заиграла красками, и тут же снова сгустилась тьма».
Счастье знать
Это лишь краткие выдержки. Василий Стефанов довольно подробно описывает события первых двух месяцев войны. Его рассказ не вызывает ощущения безнадёги, старлей, как он сам говорит о себе, — «не робкого десятка». Хотя и повод для оптимизма едва ли у него был. Хаос, несогласованность решений командиров подразделений, постоянно пропадающая связь, паника личного состава... Их били этим летом. Враг явно был лучше готов. Лишь уйдя за Старую Руссу и понеся большие потери, удалось зацепиться. Наверное, кому-то было приятно переводить такую русскую правду на немецкий. Вспоминался ли ему, если остался жив, этот дневник в конце войны?
Нам же он интересен именно тем, что проливает свет на самый тёмный период войны.
— В 1942–1943 годах с ведением документации в частях Красной Армии уже обстояло более или менее благополучно, — говорит командир старорусского поискового отряда «Память» Алексей БОРИСОВ. — Но 1941-й…
Дневником заинтересовался известный российский тележурналист Сергей БРИЛЁВ. Наши поисковики помогли ему в организации съёмок на недолгом боевом пути старшего лейтенанта Стефанова.
Эта история буквально на глазах становится более рельефной, обрастая новыми подробностями. Так, Сергею Вершинину удалось отыскать новые документы — протоколы допросов двух наших офицеров, оказавшихся в окружении и попавших в плен. В том числе — капитана из полка Стефанова.
Но самое ценное и самое дорогое — это память. Обыкновенная человеческая память. Нельзя без волнения читать строки из письма Сергею Вершинину от Александра Стефанова: «Теперь у меня открылось новое восприятие жизни. И ни инфаркты, ни операции на сердце, ничто не помешает мне чувствовать себя самым счастливым сыном своего отца!». И ещё: «Не могу прийти в себя, боюсь проснуться, чтоб не лишиться этого счастья...».
Многое вспомнилось и передумалось Александру Васильевичу. Как жаль, что не сохранились папины картины — он неплохо рисовал. Что не дожила до такого дня мама. Анна Бугаёва и Василий Стефанов познакомились на «Азовстали». Она — передовая работница. И он — на самом лучшем счету. Но когда Василий предложил ей «руку и сердце», девушка то ли в шутку, то ли всерьёз ответила, что станет женой офицера. Что было делать жениху? Он поступил в Киевское артиллерийское училище!
Александр Васильевич всегда гордился отцом, верил в его смелость и командирскую выучку. И сегодня безмерно благодарен «людям с обнажёнными нервами и пытливой душой».
