В боях под Новгородом Фёдор Дроздов сократил число врага на несколько десятков
«Однажды в период подготовки к решающему наступлению я сидел в засаде и увидел, как три фрица пробираются по нейтралке в нашу сторону, — вспоминал Фёдор Иванович. — Прикидывая в уме, кого же из них снять первым, я решил подцепить последнего».
Так всех троих и подцепил. Из немецких окопов бросились на выручку. Ещё двоих снял. Неприятель для маскировки бросил дымовую шашку. И это не спасло: у Дроздова появилась подмога, сообща положили больше десятка фрицев. За этот боевой эпизод ефрейтор Дроздов был награждён медалью «За отвагу».
Кто в миномётчики?
Будучи мобилизованным в действующую армию (в ноябре 1941 года его, 18-летнего сельского парня, призвал Любытинский райвоенкомат), не сразу получил оружие. Сначала был запасной полк в Боровичах. И две недели занятий с деревянными винтовками. Присягу принял в Подгорном, это Маловишерский район. Обмундировался на станции Гряды.
«Открыли стоявший в тупике вагон, в углу — кучка шинелей. Вытаскиваем по одной — все порванные, в кровавых пятнах».
Распределился в Селищенских казармах. «Кто хочет в миномётчики?». «Как он хоть выглядит?» — подумал Федя. Но из строя уже вышли его односельчане Ваня Иванов и Лёня Смирнов.
Лёньку убило у него на глазах. Тяжело было об этом вспоминать. Ведь это в него метил немецкий самолёт-разведчик, хотя могла и случайная мина прилететь. Факт тот, что Федя развёл маленький костерок, думая, что хорошо его замаскировал. Мина угодила точно в костерок, проскользнула под замёрзшей коркой болота, взорвалась в стороне. Только один осколок попал в Лёнькин окоп...
А ты не промах
Это был январь 1942-го. В феврале Фёдор снова чудом остался жив. Хотя на этот раз выйти невредимым из переделки не удалось. В тот день наши наступали. Противник встретил сильным артиллерийским и ружейным огнём.
«Один фашистский снаряд разорвался прямо передо мной. Взрывной волной меня отбросило далеко в глубокий сугроб».
Он лежал, не в силах пошевелиться. Всё, что он смог, — тихо заплакать. Но его услышали наши солдаты. Из фронтового госпиталя, располагавшегося в Селищах, Фёдора Дроздова отправили долечиваться в тыл: сначала — в Рыбинск, потом — в Ярославль. Этот поворот судьбы и привёл его в «охотники». После выздоровления попал в учебный пункт и там встретил офицера, которого видел ещё в Любытине, — тот приезжал за пополнением в свой 10-й пограничный полк НКВД. Офицер забрал его к себе, определив в школу снайперов.
Фёдор вновь оказался на Волховском фронте. Снайперская работа, она такая: приходилось сутками выслеживать фрицев, зарывшись в снег. Вот тогда-то и пошёл на десятки его личный счёт к врагу.
В апреле 1943-го командир полка подполковник Скородумов представил ефрейтора Дроздова к ордену. «Товарищ Дроздов отлично овладел искусством снайпера. В бою инициативен, смел. Достоин награждения орденом «Красная Звезда», — отмечал командир. Свой орден товарищ Дроздов ещё получит. Для начала личный боевой вклад снайпера 2-й заставы 10-го погранполка дважды был отмечен медалью «За отвагу».
Без «Звезды», но со «Славой»
Фёдор Дроздов прошагал дорогами войны до Австрии. Участвовал в освобождении Румынии, Венгрии, Чехословакии. Весной победного года был снова представлен к ордену «Красной Звезды». И уже командир всё того же 10-го погранполка, но уже Рымникского ордена Богдана Хмельницкого, подполковник Волков напишет снайперу боевую характеристику, похожую на краткий итог его боевого пути. «Участник войны с первых дней», «в боевых порядках показал себя мастером снайперского движения», «на своём счету имеет 71 солдата противника». Из них с десяток он уничтожил в марте 1945 года, добыв к тому же документы. И за эти «смелые и решительные действия»... Но вот уж не судьба, так не судьба. «Звезду» ему снова не дали, зато Фёдор Дроздов был при солдатской «Славе». Орден Славы III степени украсил его гимнастёрку.
День Победы снайпер Дроздов встретил в составе 2-го Украинского фронта. Большую часть Великой Отечественной войны он сражался на Новгородчине. Вот почему у него в альбом была переписана «Волховская застольная» — знаменитая фронтовая песня на стихи поэта Павла Шубина.
«Выпьем за тех, кто командовал ротами,
Кто умирал на снегу,
Кто в Ленинград пробивался болотами,
Горло ломая врагу».
Право жить
Завтра — очередная годовщина освобождения Великого Новгорода. Фёдор Иванович был тому свидетелем. Одним из тех, кто освобождал.
«Когда начались бои, наша погранзастава находилась в деревне Слутка. Оттуда в атакующих рядах мы двинулись на Хутынский монастырь. У монастыря, перепрыгнув через вражескую траншею, я поскользнулся...».
Оказалось, что наступил на надгробную плиту поэта Державина. Было не до раздумий: атакующая цепь устремилась вперёд. Фёдор Дроздов вспоминал об этом в год, когда отмечалось 50-летие освобождения древнего русского города. Теперь уже 78 лет. И Фёдора Ивановича с нами, увы, нет.
Нет ничего такого в его воспоминаниях о городе, каким он предстал освободителям, чего не знали бы современные новгородцы. Ни одного уцелевшего дома, кругом остовы зданий и развалины. Зияющий дырами купол Софии, содранная позолота, разбросанные детали памятника «Тысячелетие России». И всё же это был город свободный. И это не он, Фёдор Дроздов, поскользнулся на могильной плите со славным для русского именем, а они — пришедшие втоптать в прах нашу славу и самое наше будущее. Чтобы в конце концов с позором бежать прочь.
В 1994 году, когда журналист газеты «Химик» расспрашивал ветерана, Фёдор Иванович был ещё при деле — работал в гостинице «Акрон». И скромная должность, и весь его облик никоим образом не выдавали человека, который в молодости вёл самую настоящую охоту на врага. Он смотрел на незваных гостей через оптический прицел. И если уж нажимал на курок...
Ладно, гостиница — это через годы и годы. Но вот смотришь на его военную фотографию 1945 года — какое открытое русское лицо, и что за улыбка у этого парня! — и думаешь, что он, несмотря ни на что, вернулся домой человеком. Кто вообще заслужил право просто жить так, как их поколение?
По материалам, предоставленным музеем трудовой и боевой славы ПАО «Акрон»
