В августе 1941 года она должна была эвакуироваться из Новгорода по реке
В последний момент с баржи девочку снял дед Иван Козлов. И двоих её братьев, и маму, и папу. О том, что немцы разбомбили суда с мирными жителями, Нелли узнает гораздо позже.
Иван Михайлович состоял на лесной службе, занимавшейся в довоенное время также сплавом древесины. Там же работало много родни. Можно сказать, что фамилия у деда была лесная, династическая.
— Так что и я — коренная новгородка, — рассказывает Нелли Алексеевна. — Жили мы на улице Николаевской, сейчас это Никольская. Дом наш не сохранился, но на его фундаменте стоит другое здание. Это совсем близко от церкви Апостола Филиппа. Вообще всё было близко. Мой дед был знаком с Передольскими. Я и сама ещё с детских лет помню известных людей. С послевоенных лет, конечно. Например, училась вместе с дочерью Николая Георгиевича Тейса. Это он спас колокола Софийской звонницы, спрятав их на дне Волхова. Но кто же тогда знал, куда спрятаться людям? Хотели озером эвакуировать в Старую Руссу — немцы опередили. Вот и отправили на Ладогу.
Дед поспешил на берег за своими, потому что семьям «лесников» дали подводы, поскольку было решено вывозить по железной дороге. Им тогда просто повезло. Бомбили же и поезда.
Вплоть до освобождения Новгорода жили в Ирбите. Это Урал, Свердловская область. Отец работал на фронт — строил узкоколейку, вывозил лес. Летом 1944-го первым в семье вернулся на родину, его назначили директором гортопа, контора которого располагалась всё там же, на Николаевской.
— Школа, в которой я училась, была на Посольской, — продолжает Нелли Андрианова. — Вот там я и встретила детей, которым посчастливилось выжить, когда немцы разбомбили баржи.
Девочка Люся рассказывала ей, как налетели самолёты, как Волхов стал красным, и кровавая поверхность воды наполнилась пузырьками.
По моей просьбе Нелли Алексеевна интересовалась у своей знакомой, могла бы она сейчас, в наши дни, повторить свой рассказ журналисту. Бабушка Люся отказалась: «Нет, ни за что, силы уже не те, я просто умру, если снова стану это вспоминать и переживать». Как её не понять?
— Я сама, будучи ещё ребёнком, испытала ужас, узнав правду об эвакуации по Волхову, — говорит Нелли Алексеевна. — На этих баржах было много детей. Ведь семьи тогда были больше. Не то что теперь. Всю жизнь чувствую, что живу как второй раз. За себя и за тех, кого никто не снял с этих барж, как меня.
Гибли детишки и в освобождённом Новгороде. Недели не проходило без очередного ужасного известия. Особенно много мин было между Тарасовцем и Малым Волховцем. И даже после того как сапёры хорошенько почистили эту зону, один мальчик подорвался в лыжном походе с одноклассниками.
В то время на вопрос, где она живёт, Нелли отвечала: в железных рядах. Это было на территории Ярославова Дворища, в здании совпартшколы. Здание серьёзно пострадало от войны, казалось, что целого в нём — камни и железо. Отсюда и название. Окна закрывали фанерой. Утеплялись кто как мог. Теснотища. И всё равно это была жизнь.
— Мы радовались, мы играли. Но мы, дети, не любили немцев. Через наш двор их водили в баню на набережной. Там были мужские и женские дни, а понедельник был немецким. Они идут, а мы стоим и смотрим. И показываем им сжатые кулаки, поднятые вверх. Вот так! У нашего родственника-фронтовика была большая овчарка, привезённая из Австрии. Я крикнула: «Рейдочка, бей их всех!». И, представьте себе, она так и сделала — бросилась на пленных. Последний в колонне остался без штанов. Это была такая радость: как же, мы им отомстили!
После школы Нелли закончила институт культуры. Вся её трудовая жизнь связана с НПО «Волна» — 36 лет.
— Я была комсомольским пропагандистом, — говорит Нелли Алексеевна. — И горжусь этим. Да! Мы многое делали для воспитания патриотизма. Поездки со школьниками и молодёжью в Мясной Бор, посещение мемориалов, мест захоронения героев — Панкратова, Черемнова. Слёты, фестивали, песни, костры. Нет ничего плохого в слове «пропаганда». Но это такая работа, которая не терпит формализма и фальши. Это должно быть от души, с огоньком.
Недавно её пригласили на одно молодёжное патриотическое мероприятие. Всё по-современному — в режиме онлайн. Вроде правильные говорились слова, но почему-то трудно было избавиться от ощущения, что молодёжь этого не услышит. Неинтересно.
Когда настал её черёд, Нелли Андрианова заговорила о том, что знает, что пережила сама, что запомнила из рассказов фронтовиков. И про баржу, конечно, тоже. А в завершение прочла стихотворение «Бухенвальдский набат», ставшее песней: «Люди мира, на минуту встаньте».
Когда-то она была в поездке с молодёжью в Польше. Ездили тогда и в бывший концлагерь «Освенцим». Это незабываемое впечатление. В таких местах надо побывать хотя бы один раз в жизни. Чтобы ценить её — жизнь. Уметь различать добро и зло. Понимать, что мир — не вечная данность. За него надо бороться.
Ей повезло — её боевые родственники вернулись с полей сражений. Иван Васильевич Андрианов встретил Победу в Германии. Имел медали «За отвагу», орден Славы. Борис Константинович Иванов, попав в начале войны в плен, бежал, вступил в партизаны, воевал в бригаде Героя Советского Союза Константина Заслонова. Портреты дяди Бори есть в музеях Белоруссии. Вернувшись в Новгород, он скромно работал в книготорге. И никто из сослуживцев не знал о его боевых заслугах, об ордене Ленина. Сын репрессированного… А родной дядя Аркадий Иванович Козлов — полковник, кавалер орденов Красной Звезды и Отечественной войны, а также иностранной награды — чехословацкого креста — дожил до своего 90-летия. Его жена была на фронте простой санитаркой, но тоже много чего могла рассказать, что случалось на войне.
В их семье 9 Мая всегда было святым днём. Вспоминали, пели. Любимая песня — «В лесу прифронтовом».
— Мне очень нравятся заключительные слова: «И что положено кому, пусть каждый совершит». Жаль, что давно не слышно этого ни по радио, ни по телевидению.
У неё уже четыре правнука — два мальчика и две девочки. И вот для них неизменная семейная традиция — общий сбор на День Победы с непременной минутой молчания — тоже как закон.
Когда слышишь сегодня скандальные истории, вроде тех, что прозвучали про столичные элитные школы, где запрещают государственную символику, а 9 Мая лицемерно объявляют «домашним праздником», понимаешь, что «пропагандисты» нам нужнее иных «продвинутых директоров».
Теги: Великий Новгород, война, оккупация
