В Боровичах покойники распоряжаются недвижимостью
Странные дела творятся в замечательном городе. Причём распоряжаются усопшие той недвижимостью, которую имели при жизни. И вносят тем самым смуту в души тех, кого покинули. К счастью, подобная практика не имеет широкого распространения. По правде, нам известен лишь один пример, но и это до некоторой степени настораживает.
Умирай, но доверяй
Шесть лет длились тяжбы по поводу дома № 69 по улице Льва Толстого. Инициатором судебных разбирательств стала Людмила Миловидова, спохватившаяся, что жилплощадь усопшего соседа Леонида Рыбакова уже оформлена на имя Любови Мурашовой, ранее никакого отношения к данному дому не имевшей.
Закон наделяет совладельцев преимущественным правом покупки (процедура подробно прописана в ст. 250 ГК РФ). Но есть довольно простой способ обойти этот барьер — дарственная. Чтобы подарить долю, согласия остальных собственников не требуется. И, как пишут на сайтах юридических консультаций, «этим часто пользуются покупатели, маскируя сделку купли-продажи». Поди докажи потом, что сделка притворная.
Так вот принадлежавшую Рыбакову 1/3 доли Мурашовой и подарили. Человеком широкой души была дочь покойного, действовавшая по доверенности. При этом договор дарения был заключен 12 октября 2009 года — почти через полмесяца после того, как Рыбаков умер. Хотя по закону (ГК РФ) со смертью того, кто выдал доверенность, ее действие прекращается.
Это обстоятельство не помешало дочери Леонида Яковлевича собрать пакет документов, необходимый для регистрации недвижимости на имя новой владелицы. Вот, например, справка о том, что «по прописке никто не значится». Выдана для предъявления в Боровичский отдел Управления ФРС по Новгородской области. Кому? Рыбакову Леониду Яковлевичу. Дело было уже 28 октября.
Cherchez la juriste
Разумеется, Людмила Васильевна советовалась со сведущими в юриспруденции людьми, как ей быть. Обратилась в полицию по факту мошенничества. Участковый прислал постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Текст был краткий, но содержательный: служивый сообщил, что гр. Мурашова не представляет ему истребованные документы, а опросить гр. Рыбакова он не смог. Ну не разговаривают умершие с полицией, хоть тресни.
Тогда Миловидова пожаловалась в районную прокуратуру.
— С тем же успехом, — говорит она. — Мне потом странный звонок был. Человек себя не назвал, голос был мужской: «Здрасьте, это вас беспокоят из прокуратуры».
После чего, судя по рассказу Людмилы Васильевны, звонивший захохотал, как Фантомас. Доказать существование Фантомаса она не может — не имеет привычки записывать разговоры. Но участковый — вот он. Что написано пером...
Что еще оставалось предпринять? Миловидова пошла в суд.
Незаинтересованная
Сперва Боровичский районный суд (судья Шубин) своим определением запретил Любови Мурашовой совершать какие-либо действия, связанные с отчуждением и перерегистрацией права собственности на принадлежащие ей доли. Да, их уже было две: в 2011-м Любовь Алексеевна получила еще один подарок в доме № 69 — от гр. Антонова. С ним, слава богу, все в порядке. Человек он молодой, на то время проходил службу в Заполярье. Продолжив разбирательства по иску Миловидовой, суд установил, что договор дарения, заключенный после смерти правообладателя (Рыбакова), недействителен, и начал выяснять, при каких обстоятельствах дарил долю Андрей Антонов.
Но окончательные выводы делал уже другой судья — Киселев. Это было в апреле 2013 года. Если кратко (не публиковать же нам решение из 11 листов), то суть такова. Трофимова Р.Л. (дочь умершего) не имела права заключать сделку по доверенности, но у Миловидовой Л.В. нет права оспаривать действительность договора дарения. Вот не доказала она суду «наличие своего материально-правового интереса в удовлетворении иска, не указав, какие ее права или охраняемые законом интересы нарушены». А должна была. «Как лицо, — снова цитирую судебное решение, — не являющееся стороной в договоре дарения от 23 октября 2009 года».
Понятно, что гр. Миловидовой, желавшей иметь домик с участком, непросто было осознать вдруг обнаружившееся у нее отсутствие интереса.
Про и контра
Но разве у нее одной возникли бы такие сложности при погружении в юридические глубины? Сами господа законники оценивают ситуацию по-разному. Лично убедился, попросив прокомментировать судебные решения 2012–2013 годов. Изучать всю судебную документацию по теме «Миловидова против Мурашовой (а затем и наоборот)» не имеет особого смысла. По сути, стороны взаимными претензиями, независимо от их обоснованности, главным образом лишь усложняли жизнь друг другу, мешая пользоваться долями в доме № 69.
Итак. Точка зрения № 1. Сделки дарения — сознательный хитрый ход. Вывод суда об отсутствии правового интереса у Миловидовой является весьма спорным. По-хорошему, его можно было бы и обжаловать.
Сделано! Подавалась апелляция в областной суд. Вывод устоял.
Точка зрения № 2. Да, с интересом сомнительно. Но существует еще такая вещь, как правовая определенность. Суд мог исходить из этого. И потом, разве от отмены сделок Миловидова была бы в выигрыше?
С этого места стоит поподробнее. Признание судом договоров дарения недействительными не превратило бы истицу в собственницу оспариваемых долей. Допустим, гр. Трофимова, являясь единственной наследницей умершего отца и аккуратно оформив свои права, в конце концов все равно распорядилась бы наследством по своему усмотрению. И уже ей не пришлось бы, стоя в суде, давать объяснения, типа «такова была воля отца». Ну представьте, человек, чувствуя свой последний час, просит дочь: «А долю мою подари Любе Мурашовой. Да не забудь!». Кто знает, может, так и было?
Дуэль
Прокручивая ход событий, вспоминая всех (и участкового), Людмила Миловидова пришла к выводу, что главная причина ее судебных неудач — общественный статус оппонентки, являвшейся на момент активных прений депутатом облдумы. Людмила Васильевна даже предвыборную газету мне представила, где Любовь Алексеевна по-партийному принципиально ратует за справедливость, доверительно сообщая избирателям, что не понаслышке знает о давлении чиновников на народ. А сама-то, мол, — раз, и с черного хода в дом!
Экс-депутат тоже не осталась в долгу. Дескать, Миловидова сама не так проста, как хочет казаться. Всю жизнь в торговле проработала! Значит, расчетливая. Как дело было? Когда Мурашова успела сделать кое-какой ремонт (в доме № 69), поправить забор с калиткой, вырубить старые деревья, окультурить территорию, тогда и начались разборки: а ты как сюда попала?
Мы попрощались с Любовью Алексеевной после ее слов, что готова продать свои доли (они уже были ею выделены в натуре). И не кому-нибудь, а Миловидовой. Еще через несколько дней мне позвонила «незаинтересованная» Людмила Васильевна. Чтобы сказать спасибо. Честное слово, я Любовь Алексеевну не уговаривал. Это было абсолютно ее собственное решение.
У меня — свое объяснение хеппи-энда. Вот не зря я номер дома постоянно выпячиваю. 69 — число-перевертыш. Жесть? Нет! Нумерологи уверяют, что очень счастливая цифра. Ну и ладно. Дружбы между судившимися, может, и не возникнет, но самой Фемиде — передышка какая-никакая.
Ах ты, доля, моя доля...
«Банальная бытовая ситуация, — говорила мне адвокат Любови Мурашовой. — Что тут для газеты интересного?».
А я и не должен быть заинтересован. И другим не советую. Пока с долями пытался разобраться, в Боровичах же небанальность вышла: поймали мелкого взяточника. Ему — 76, а взятке — 5 (в тысячах рублей). Положил мировому судье на стол. А получилось, что на свою голову. Один только вопрос: откуда у людей взялось то наивное понятие, что именно так и надо решать исход имущественных споров?
Опять же разные другие вопросы вертятся. Например, все ли в отечественном законодательстве в порядке с правовой определенностью (понравился мне этот термин) понятия дарения? Или совсем уж общего плана: почему у нас что жизнь, что доля — все едино? Ладно дома на нескольких хозяев, но квартиры в многоквартирных домах — и те по долям. Простор для склок, а то и личных трагедий. И, конечно, — суды, суды...
И при этом все знают, что наилучший выход из конфликтной ситуации — взять и договориться. Но чтобы я да вот с нею (с ним) — ни-ког-да! Впрочем, лет так через... — посмотрим, в общем.
Константин ДЕМИДОВ, юрист:
— Можно как угодно относиться к сделкам дарения, но это законное право граждан. Попросту говоря, человеку достаточно его личного «хочу». Да, со стороны это иногда может выглядеть сомнительно, однако чтобы утверждать, будто дарение прикрывает сделку купли-продажи, надо предъявить какие-либо доказательства. В данном случае их нет. Сторона, посчитавшая, что её неправомерно лишили права первоочередной покупки доли, добивалась в суде признания дарения недействительным, поскольку сделка была заключена от имени умершего. Безусловно, это казус: действовать по доверенности от человека, которого уже нет на этом свете, — законом такое не предусмотрено. Тут уместна ссылка на неписаный закон: поспешишь — людей насмешишь. Теоретически дочь умершего владельца доли могла вступить в наследство и уже после этого оформить дарственную. Боюсь, что в данных обстоятельствах всё пришло бы ровно к тому же результату: доля была бы оформлена без учёта права преимущественной покупки. На мой взгляд, задача судом решена правильно. Не вижу оснований для предположений, будто на исход дела повлияла разница в общественном положении конфликтующих сторон.
