Своим долгом Андрей Бобов считает найти неплательщика алиментов
Андрей БОБОВ, судебный пристав-исполнитель Боровичского межрайонного отдела, — один розыскник на семь районов области. Шутя говорит, что его подведомственная территория сравнима с площадью небольшого государства. Но несмотря на это за 12 лет в службе приставов он нашёл более 1000 уклоняющихся от уплаты алиментов человек...
В звании капитана
Андрей Николаевич говорит, что если бы ему в детстве сказали, что он будет розыскником, ни за что бы не поверил.
— Жил в Ленинграде. Хоть и учился в физико-математической школе, но был шалопаем. Правда, увлекался спортом, а с 5 класса стал заниматься бальными танцами, да так успешно, что с партнершей побеждали даже на международных соревнованиях. И при всем этом мечтал стать военным, — вспоминает Бобов. — После школы практически уже поступил в летное училище, правда, гражданской авиации, но когда родители об этом узнали, разразился скандал, и пришлось забрать документы. Но так как был настырным, решил, что всё равно буду погоны носить. В общем, отнес аттестат в военно-топографическое училище. И сразу попросил поселить меня в казармы, чтобы не возвращаться домой, где снова будут ругать и отговаривать от армейской жизни. Не сообщив ничего родителям, остался в училище, а затем, успешно сдав экзамены, поехал на курсантские сборы в летний лагерь под Боровичами, где меня и разыскал отец... Он, когда ему на КПП сказали, что Андрей Бобов числится в списках прибывших, взял дрын и направился в расположение. Ротный приказал мне в палатке тихо сидеть, а сам пошел с батей разговаривать. И всё уладил.
В 1982 году лейтенант Бобов направляется в подмосковный Звенигород в сержантскую школу готовить топографов. Через год просит перевода в Ленинград, где осталась жена с сынишкой.
— Мне пообещали перевод, если возьму обязательство на отлично подготовить группу сержантов по ускоренному курсу. Подготовил. Командованию некуда было деваться — отпустили. В Ленинграде продолжил службу по этому же направлению, только теперь уже готовил будущих офицеров-топографов. И что примечательно: из моих курсантов трое генеральские погоны носят, — говорит собеседник.
По поводу себя замечает, что никогда не гнался за чинами. Даже когда в начале 1990-х, после расформирования его отделения под Иркутском, готовившего полетные карты для баллистических ракет, предложили подполковничью должность в Чите, отказался. И по сокращению в звании капитана ушел со службы.
— Вернулся в Ленинград. Шла перестройка: кругом — уныние, грязь и торговые палатки. Не понравилась мне обстановка. И тогда с супругой мы решили переехать к ней на родину — в Боровичи. Этот небольшой, тихий город сразу мне приглянулся. С тех пор тут и живем, — продолжает Андрей Николаевич.
Ещё та хватка
Возвращаясь к началу разговора, Бобов уточняет, что в розыск и следствие попал случайно — армейского стажа было 14 лет, а для пенсии по выслуге требовалось 20. Вот и устроился в милицию — сначала дознавателем, потом следователем.
— Не зря ж говорят, что дьявол всегда кроется в мелочах. Были в моей практике и засады, и погони, но всё же больший результат приносит скрупулезное изучение полученной информации, её анализ и сопоставление данных, — убежденно заявляет розыскник со стажем.
В милиции коллеги многие безнадежные, по их мнению, дела передавали Бобову и заявителей к нему направляли, говоря, что у майора — бульдожья хватка: раз взялся искать, то обязательно найдет.
Но именно эта его профессиональная черта не давала покоя руководству, которому нужны были высокие показатели по раскрываемости дел, а они частенько достигались подтасовкой фактов и сфабрикованными эпизодами, которые «вешались» на людей, не имеющих к ним никакого отношения.
— Привели ко мне на допрос молодую цыганку, больную эпилепсией. В материалах — порядка двадцати эпизодов краж кур. А она признает только один, — приводит пример из практики Андрей Николаевич. — Коллеги стали давить на фигурантку, у неё от испуга и волнения приступы начались. Я приказал оставить девушку в покое. А сам сел читать и перепроверять дело. И что вы думаете? Описана якобы имевшая место кража, а на самом деле в это время подозреваемая была в КПЗ в Окуловке, задержана за мелкое правонарушение. И понятно, что одновременно находиться в двух местах не могла. Таким образом, я сверил все изложенные эпизоды с действительностью и камня на камне не оставил от доказательств горе-коллег. В итоге в деле фигурировала только та самая единственная курица, в краже которой цыганка призналась с самого начала. А поскольку заявительница указала небольшую сумму потери, то в силу малозначительности причиненного ущерба было отказано в возбуждении уголовного дела.
И таким вот своим справедливым подходом и нежеланием признавать двойные стандарты Бобов очень не нравился вышестоящему начальству, которое то и дело вставляло ему палки в колеса. Поэтому, когда наслужил 20 лет стажа, ушел из органов.
Прецедент создан
Но вскоре вновь надел форму, правда, теперь уже — пристава-исполнителя. В 2007 году в этой службе стали создаваться розыскные подразделения, и опыт Андрея Николаевича пришелся как нельзя кстати.
Нашу беседу прерывает посетительница, по заявлению которой недавно было заведено дело о розыске её бывшего супруга. Женщина живет на съемной квартире, зарабатывает в месяц около 20 тысяч рублей. И одна воспитывает двух ребятишек: старший на следующей неделе станет первоклассником, младший ходит в детский сад. Молодая мама говорит, что после развода муж уехал жить и трудиться в Москву и какое-то время исправно переводил суммы на содержание сыновей. Но что-то там у него пошло не так, и в последний раз алименты он перечислил год назад. С тех пор от него ни слуху ни духу. Номер телефона хоть и действующий, однако трубку он не берет.
Бобов записал номер мужчины, расспросил заявительницу о последнем месте работы бывшего супруга, предполагаемом районе его проживания. Дал слово держать её в курсе того, как идет поиск.
— Сейчас у меня в производстве — порядка 100 дел. Иногда нескольких дней достаточно, чтобы найти алиментщика, а иногда годами разыскиваем, — рассказывает о текущей работе Андрей Николаевич. — Есть начальный алгоритм, применяемый ко всем новым фигурантам. Пробиваю человека по нашим базам данных, то есть ищу гражданина по паспортным данным, по его передвижению по стране и за пределами. Делаю запросы в страховые компании, выдающие медицинские полисы. Вот буквально недавно закончил дело, обнаружив уклоняющегося от уплаты алиментов мужчину в Санкт-Петербурге — как раз по данным полиса ОМС. Он обращался в лечебное учреждение, и в его карте был указан адрес проживания. Там его коллеги из Северной столицы и нашли.
Бобов говорит, что за 12 лет работы розыскником в службе приставов происходили и нападения на него, а оружие ему не положено, и случаи, когда находил должников, а взять с них в пользу детей было просто нечего — ни дохода, ни имущества.
— Но самое запоминающееся дело было в 2010 году. Мужчина долго со мной в прятки играл. И тем не менее я его отыскал на… Алтае. Причем он, чтобы не содержать своих детей, сменил отчество и фамилию: решил, что будет именоваться Дикий, — показывая на федеральную грамоту за раскрытие этого дела, рассказывает Андрей Николаевич. — Я направил запрос по месту рождения беглеца. Мне оттуда отписались, что по указанному адресу находится другой гражданин — совпадают лишь имя и дата появления на свет. Но там — хутор! Кто иной мог на нем проживать, как не тот, кого мы искали? Попросил прислать мне специальную учетную карту, на которой присутствует фотография человека. Одно лицо.
Несколько лет назад Бобов, который годами ищет должников, но порой так и не находит, сел изучать законодательство и прочитал в Гражданском кодексе статью, позволяющую заявителям через суд признавать алиментщика безвестно отсутствующим, что дает его несовершеннолетним детям право на получение пенсии по потере кормильца. И именно с подачи Андрея Николаевича в Новгородской области был создан первый прецедент, и теперь в районах суды рассматривают такие дела, признавая людей безвестно отсутствующими.
— Помогаю родителям оформлять документы в суд, консультирую, отслеживаю, как идут процессы. Чтобы суд согласился признать человека безвестно отсутствующим, необходимы неоспоримые доказательства того, что о его нахождении, работе, передвижениях ничего не известно как минимум год. Предоставляем по запросу судей сотни регулярно отправляемых в разные структуры и регионы запросов и ответов на них. Иногда суды отказывают в удовлетворении ходатайств. Но когда удовлетворяют, а таких случаев в моей практике — более десяти, каждый раз очень радуюсь за заявителей и их детей, жизнь которых станет чуть проще, — резюмирует розыскник службы судебных приставов.
И добавляет, что, сколько бы дел ни было у него на исполнении, он и дальше будет тщательно в них разбираться. И искать тех, кто прячется от собственных детей.
