И написал книгу, которая так и называется — «Судьба моя — охота».
«За время, отведённое мне, я вырастил троих детей, капитально отремонтировал три дома, посадил более двухсот деревьев».
Но когда пришло время осмысления собственной жизни, не было уже родителей. А что вспомнить и рассказать о дедах-прадедах? Не хотелось бы, чтобы и его внуки чувствовали такую же пустоту. И он взялся за перо.
В роще моей
Меня с ним познакомила вовсе не охота. Давно это уже было. Алексей Николаевич служил тогда инспектором Россельхознадзора и выявил незаконную вырубку деревьев примерно на тысячу кубов. И вот сейчас, при встрече, проводник по старорусским рощам спросил, не прилетело ли мне чего за статью «Чем дальше в лес, тем толще лесорубы»? А должно было? А ему?
— И мне, — улыбнулся он. — Не должно было.
Уволили его тогда. По сокращению. Я и не знал.
— Ладно, — сказал. — Пойдём.
И мы снова пошли в рощу, только уже не берёзовую и не государственную. Алексей Николаевич высадил у себя на участке во Взваде несколько десятков сосен. В этом лесу — полный порядок. В сезон — маслята. Сад, пасека, добротный дом.
— Купил после пожара. Цена понравилась. А чего было не довести дом до ума? За тридцать-то лет.
Там, где бывшие хозяева содержали коня и прочую животину, у Николаевича — гостиница. Ну, комнатухи для своих. У него же с десяток братьев и сестёр. А у тех — свои дети. Если летом все разом соберутся, человек 40 будет. Вот как люди после войны демографию поправляли.
Работа тебя научит!
Он родом из волотовской деревни. Из 1949-го. С семи лет пас овец и коз — их держали в каждой деревне. Часа в четыре утра мать поднимала с кровати: «Лёш, сынок, вставай, пора». В одиннадцать начал охотиться. Первую свою дичь — куропатку — подстрелил в огородах. Ну а когда принёс деду Стёпе зайца, тот сдал ему свою «берданку» в бессрочную аренду. В двенадцать попал в районную газету — «в составе звена по заготовке сена на конной грабилке собрал сено со ста гектаров».
Любил читать и играть в шахматы. Неплохо учился. После восьмого класса тайком от отца, председателя передового колхоза, поехал поступать в педучилище в Боровичи. Деньгами помогла тётя, мамина сестра. И поступил. Но у отца был другой взгляд на его будущее. Пригрозил, что выдерет, и, как пишет Алексей Николаевич, на этом его педагогическая деятельность закончилась: «Мне прибавили три года, и я пошёл работать лесником».
Закалка
В разгар лета брал ружьё, косу, грабли и уходил на озеро Должинское. И по октябрь. Как-то, после первых заморозков, поймав на взлёте чирков, подстрелил несколько уток. Птицы упали в воду. Идти за лодкой — это километров шесть. Разделся догола и пополз по мху к воде. Воды в озере — сантиметров 20–30, а ниже — ил. Главное — не паниковать и держать горизонтальное положение. Ломая тонкий ледок, добрался до уток. На обратном пути навстречу бросились щенки гончей. Стараясь лизнуть в нос, чуть не утопили. На берегу растёрся свитером, оделся, тело горело огнём. Но после такой закаливающей процедуры не было даже насморка.
А сколько раз на охотничьем своём веку он ночевал в зимнем лесу?!
— Куда деваться, если застанет темнота? Снег разгребёшь, костёр разведёшь, потом уберёшь его, как прогорит. Ставишь шалаш с продухом. И на боковую. От земли, как от печки, тепло. Нормально. Как нормально? Не в сильный мороз, конечно.
Дядиными молитвами
Имя ему было дано в честь дяди, не вернувшегося с войны. «И, наверное, Бог посчитал, что призвать к себе из нашей семьи одного Алексея будет достаточно».
В пять лет опрокинул на себя кастрюлю с закипевшим молоком, в одиннадцать провалился под лёд, в тринадцать заблудился в лесу, в семнадцать чудом увернулся от удара ножом…
«Когда работал охотоведом, мазурики выстрелом сбили мне шапку с головы. А как-то пьяная браконьерская компания пыталась меня утопить. Один раз пуля, выпущенная из карабина «Тигр», в 10 сантиметрах от моего лица попала в сосну».
Волчатник
В 1978 году Алексей Васильев окончил заочное отделение Валдайского сельхозтехникума и был принят охотоведом в Старорусское межрайонное общество охотников и рыболовов.
На следующий год его Волотовский район добыл 52 волка. Сам охотовед взял 18 и… второе место во Всесоюзном конкурсе. На премию приобрёл автомобиль «Нива». В областной Госохотинспекции предложили перейти на работу по выбору — в Поддорский район или в Парфинский. «А где волков больше?» — спросил Алексей.
За пять лет парфинский волк тоже был приведен им в чувство.
— Волка я уважаю, но воли давать ему нельзя. У меня он всегда был если не в «красной книге», то под жестким контролем.
Нет приёма против обкома
А потом успешному охотоведу расширили участок, включив туда и Старорусский район. Временно, пока коллега в отпуске. Именно тогда около деревни Корчёвки Васильев обнаружил две лосиные шкуры. А лицензия была одна. Он тогда ещё не знал, что Старорусским обществом было передано в область около десятка лосей и кабанов.
Принципиальность вышла охотоведу боком. Заодно и молодому прокурору, скоро уехавшему следователем в дальний район. В «Новгородской правде» вышла разгромная статья. Начальник Госохотинспекции в доверительной беседе заявил Васильеву: «Сколько мог, я тебя защищал, но против обкома не попрёшь!» Васильева и межрайонного охотоведа Иванова лишили охоты. Найти работу было невозможно. Пошли угрозы в адрес жены.
Эхо скандала докатилось до Москвы. С Васильевым встретился корреспондент «Известий». Статья про аномальную зону, где бесследно исчезают туши лосей и кабанов, так и не вышла. Реакция последовала лишь после обращения в Верховный Совет СССР. Наказали стрелочника — председателя охотобщества. Опального охотоведа восстановили в правах. Так что у него тот ещё опыт по «прилётам».
* * *
Нынче он на пенсии. В лес ходит. Если не с ружьём, то хотя бы на прогулку. Двигаться, говорит, обязательно надо. А то сейчас такие любители завелись: пострелять любят, а до последнего номера дойти не могут. Отяжелели. Можно и так, но книгу не напишешь. Ведь у Алексея Николаевича она вся выхожена-вытроплена…
Волк повесился
Произошло это в конце сентября 1979 года, я тогда первый год работал охотоведом в Старорусском обществе охотников. Позвонили из деревни Теремово и сказали, что там мужик убил волка топором, он не охотник и не знает, что с ним делать. Я ещё не слышал, чтобы волка убивали топором, и решил выехать на место и посмотреть, уж больно неправдоподобный случай. Приехал, мужик рассказывает:
— Вышел я из дома копать картошку, взял вилы, ведро и, повернувшись спиной к лесу, копаю себе борозду. Когда ведро уже было полное, над головой раздалось жалобное мяуканье кота. Я обернулся и вижу: медведь на дыбах в десяти шагах. Вилы с ведром бросил — и в дом. Прибегаю: «Слушай, Авдотья, у нас в саду медведь стоит!» — «Брось, дурак, какой медведь белым днём!» Забрались мы на чердак, открыли дверцу и наблюдаем. Медведь стоит на одном месте и не двигается. Может, сосед пошутил и какую шкуру повесил? Слезли с чердака и пошли к медведю. Авдотья взяла вилы, а я топор. Когда подошли ближе, оказалось, что это огромный волк висит на яблоне. Мы его били-били, но, по-моему, он и так уже мёртвый был. Волка мы сняли, а кот никак не хочет слезать, орёт и вниз не спускается, видно, натерпелся за ночь страху.
А дело было, по-видимому, так. Дом этого мужика стоял на краю деревни, рядом с магазином. Из магазина на задний двор выкинули бочку просроченной селёдки, и туда ходили лакомиться коты. Волк, учуяв селёдку, тоже решил подкормиться и встретился с котом. Кот кинулся от волка на яблоню, тот хотел его достать, подпрыгнул и передней ногой попал в развилку яблони, при этом задние ноги у него оторвались от земли. Сук выше ноги волк перегрыз, как пилой перепилил, но это не помогло, так как ниже ноги ему было не достать. И провисев на яблоне ночь, он уже был полумёртв, когда хозяева сада его прикончили.
Я посоветовал мужику снять шкуру с волка, высушить и сдать в заготконтору, я составлю акт о добыче, и он получит премию в 500 рублей. Тогда это были неплохие деньги. Мужик так и сделал. А когда пришёл ко мне и сказал, что он купил два капкана на волков и теперь задаст им жару, я посоветовал ему завести ещё пару котов.
Алексей Васильев, из книги «Судьба моя — охота»
