и прочие неровности старого Плёса
Плёс — это просто. Прямой участок реки между двумя изгибами. Мало ли на свете таких мест? Но город Плёс — он такой один. Влюбляет в себя и манит, манит...
Он именит и знаменит. По крайней мере на протяжении последних 130 лет. Именно столько времени прошло с того дня, когда в Плёсе остановился Исаак Левитан. Художник путешествовал по Волге вместе со своей возлюбленной Софьей Кувшинниковой и другом Алексеем Степановым. Молодые люди искали натуру для этюдов. Шел пароход, проплывали виды, а желание сойти на берег все не появлялось. И вдруг!.. «Это что?» — спросил Исаак Ильич у капитана. А это был Плёс.
За три лета, проведенных в Плёсе, Левитан нарисовал более двухсот картин. Его пейзажи открыли красоту этих мест. Сюда потянулась творческая, артистическая богема. В разное время здесь бывали многие — Репин, Рахманинов, Шаляпин...
Рассказывают, что Федора Ивановича ждал не самый радушный прием. Хозяйке дома, где он поначалу намеревался снять жилье, не понравился щегольский вид Шаляпина. «Шли бы вы, батюшка, прочь, а то нынче и воры в шляпах ходят».
В наше время Плёс — площадка для фестивалей, концертов. Нынешний год в России был Годом Италии. Ну и видели мы у себя в Великом Новгороде солистов из Ла Скала? А в Плёсе они пели. И легендарный «ямайский мальчик» приезжал — Робертино Лоретти.
А где памятник Якуну?
В общем, мал золотник, да дорог. Все население Плёса — две с половиной тысячи. Это я решил поверить экскурсоводу. Хотя Википедия почему-то насчитывает и того меньше — около 1800. Город-курорт, город — памятник самому себе. Никакой промышленности, ни одного новодельного коттеджа. Все очень патриархально. И очень круто. Верхняя точка над Волгой — 54 метра. Летом плёсские склоны пахнут земляникой, но ее не собирают. Полезешь — себя не соберешь. Что горы, даже по плёсским мостовым (их тут издавна называют каменками) ходить надо очень даже вприглядку.
Внизу, рядом с набережной, — Торговая площадь. Храм, лучики улиц, расходящиеся во все стороны, — вполне древнерусская планировка. Но не площадь считается центром, а самая высокая гора — Соборная. Это по-плёсски. И полностью соответствует истории места сего. В старину на самой высокой горе стояла крепость. Точной даты, когда именно она была заложена, нет. Впервые крепость упоминается в новгородской летописи. В той связи, что именно в Плёсе в 1141 году был изловлен посадник Якун, бежавший от гнева новгородцев на Волгу.
Казалось бы, город вполне мог вести свое родословие как минимум с середины XII века. Однако официально отправной точкой считается 1410-й. В том году крепость в Плёсе построил князь Василий, сын Дмитрия Донского. На Соборной стоит памятник князю. В советское время бюст Василия Дмитриевича, установленный в юбилейном 1910-м, был низвергнут, но постамент борцы с проклятым прошлым почему-то не тронули. Удивительным образом в пору новейшей русской истории бюст обнаружили — князь Василий пребывал в музее другого волжского города под именем Ивана Грозного — и возвратили на место.
Кстати, самодержец был знаком с Плёсом. Заочно. Рыбу здешнюю любил государь. Осетр водился поистине царский. Его вам и сейчас покажут. На фотографии. «Вот какую рыбину выловили в 1924 году!» — на снимке несколько мужиков держат осетра. И тут вся экскурсия выдыхает в один голос: «О-о-о!». Так да, чисто крокодил. Профессию и себя здешние мужики уважали. Рыбак — это не про них. Плёсские рыбные ловцы — вот как было правильно. Рыбы — хоть копченой, хоть вяленой — и сейчас полно на торговых рядах. Но помельче. Впрочем...
«Не надо, — говорили мне местные, — не далее как в прошлом году выловили сома в человеческий рост, если не больше».
«Да ну! И где ж так клюет?».
«Так у Левитана!».
Не разлей Волга
Грешным делом, отбившись от коллектива (автор этих строк путешествовал по Волге с членами Новгородского общества любителей древности) и пожертвовав осмотром одного из музеев, я поспешил к Левитану. Одна из плёсских гор так и называется — в его честь.
На макушке стоит деревянный храм. Художник очень его любил. Да вот он и сам — рисует, как обычно. Разве что не хватает мальчишек. Плёсская детвора очень любила сопровождать Левитана. Естественно, не обходилось без советов. «А у вас лодки не хватает! Ванькина есть, а моей нет...». Дать всем по лодке Исаак Ильич не мог, зато у него часто были при себе для ребятни конфеты.
При храме — погост, которому уже несколько столетий. Кладбище пострадало в богоборческие времена. Несколько лет назад его привели в порядок. Высокий поминальный крест близ склона. Вокруг храма — голбцы — деревянные памятники в виде домика.
Будто сам Господь тоже любуется Плёсом. Ведь не было уже тут храма. Сгорел по озорству и недосмотру. А потом в заброшенной деревеньке был найден точь-в-точь такой же — его разобрали и перевезли. Бог дал! К слову, в маленьком Плёсе — семь действующих церквей. И почти все из них стоят на высоких местах. Как красив, должно быть, Плёс и при взгляде на него как бы со стороны, с Волги. Или с другого берега, где уже не на горной, а на луговой стороне тоже примостился поселочек. Там уже не ивановские, а костромские люди живут. Но чем им там хуже плёсских? Шикарный пейзаж всегда при себе.
Что говорить, щедра была судьба к этому местечку на Волге. Матушка-природа постаралась. Ледник поработал над рельефом. А над пейзажем — Левитан.
Плёсские старообрядцы, еще в XIX веке они составляли основное население городка, поначалу настороженно относившиеся к художнику-чужаку, присмотревшись к его картинам, совершенно оттаяли. Не будучи русским по крови, Исаак Ильич как никто умел выразить то, что они любили — красоту родной земли. И потому был, есть и будет великим русским художником. Даже к далекому от столиц Плёсскому музею Левитана такая натоптана народная тропа, что попробуй попади — заранее надо записываться.
Гениальный живописец был человеком непростой судьбы. Он прошел путь от безвестности и нужды к успеху, которым так и не смог воспользоваться сполна, прожив неполных сорок лет. Но кем был бы он без Плёса? А кем был бы Плёс без него? Такая вот история: не разлей Волга.
