На Пятницком раскопе археологи вплотную подобрались к XII веку
— Из интересного? — Настя СТАРКОВА, студентка Санкт-Петербургского филиала ВШЭ, берёт из ящичка большой свиток бересты. — Жалко, что не грамота, а, скорее всего, заготовка. Но всё равно это так интересно!
Раскоп Пятницкий-2, который ведёт Центр археологических исследований кафедры истории России и археологии НовГУ в сотрудничестве с Новгородским музеем-заповедником, — это и научная база, и школа для будущих историков и археологов. Кому из ребят неохота найти во время сравнительно непродолжительной летней практики настоящую берестяную грамоту? В Старой Руссе культурный слой богат на берестяные послания, однако менее исследован, чем в Великом Новгороде. Но Русса со своими 53 грамотами держит второе место среди древнерусских городов. Последняя по счёту была найдена в этом году. Удача улыбнулась студентке НовГУ Диане Красонь.
Коня мне!
Грамота представляет обрывок с фрагментом текста — просьбой что-то взять. Полностью она, скорее всего, никогда не будет прочитана. А здорово было бы найти и сложить «пазлы». Узнать, кому принадлежала усадьба, на месте которой был заложен раскоп Пятницкий-2. «Поименованы» только кони: в одной из грамот, найденных в позапрошлом году, говорится про Бурого, Солового и Жеребчика. Хозяин велит срочно прислать их ему.
Пятницкий-2 так расположен, что соединяет собою Пятницкий-1 и раскоп, где несколько десятилетий назад проводил исследования археолог Александр Медведев.
— Одна из задач — уточнить данные, полученные полвека назад, — поясняет научный сотрудник Центра археологических исследований кафедры истории и археологии НовГУ Кирилл САМОЙЛОВ. — Сейчас мы располагаем другими технологиями. Например, возраст древесины Александр Филиппович определял, как говорят археологи, «по вещам». То есть по принятой хронологии бытования предметов материальной культуры. В целом это позволяло датировать находки довольно точно, но иногда погрешность достигала 50–70 лет. Тогда как в наше время можно определить возраст деревянных построек с точностью до года.
Сверху раскоп похож на план местности. По остаткам срубов просматривается расположение дома, а также жилых построек меньшего размера. В южной части усадьбы располагалась солеварня — с печью и коробом для слива отходов.
Данный объект — это уже чисто старорусская фишка. По площади — около 400 квадратных метров — усадьба близка к средней новгородской. Примерно такой же состав почвы. С одним немаловажным отличием — здешний культурный слой довольно существенно минерализирован. Зря, что ли, раскоп находится на улице Минеральной? При таких обстоятельствах хорошо сохраняются изделия из кожи и текстиль, но гораздо хуже — из металла.
Не лапотники мы
Каждый день приносит всё новые и новые находки — предметы из дерева, кожи, свидетельства занятия ремёслами. Причём не только солеваренным производством, но и ювелирным делом, а также резьбой по кости. Много обуви — туфли, сапоги, поршни (этакие средневековые мокасины).
Кем-кем, а лапотниками рушане не были. Владельцы исследуемой усадьбы так и вовсе щеголяли в «импорте», будучи в состоянии позволить себе западно-европейское сукно, привозные ткани и шёлк.
— Встречаются кожаные кошельки, мячи, — продолжает Кирилл Самойлов. — Уже третий год находим фрагменты кожаных ножен мечей и сабель. Видимо, на усадьбе сидел мастер. Вообще, прослеживается воинский след: наконечники стрел, копий, перекрестия сабель. И не случайно: в XIII веке Старая Русса становится южным форпостом Великого Новгорода. Обостряются отношения с нарождающимся Великим княжеством Литовским, откуда совершаются набеги на русские земли вплоть до Бежецка, Торопца, Торжка. А однажды, в 1234 году, неприятель едва не взял штурмом Руссу. Горожане сумели дать отпор.
Как карта ляжет
Кирилл Глебович, извинившись, мол, надо обсудить рабочие вопросы, подзывает коллегу:
— Илья Артёмович, можно тебя?
Илья лишь на самую малость старше большинства студентов, работающих на раскопе. Он уже закончил 3-й курс НовГУ. И на раскопе — в роли младшего научного персонала. И поэтому — по имени-отчеству?
— А как же! — отвечает Самойлов.
Буквально тут же узнаю про ещё одну особенность Старорусской экспедиции.
— У кого туз пик? — звучит вопрос с «отвала».
— У меня! — отвечает один из ребят с носилками в руках.
Несли они, конечно, не туза, а «руду» — материал для переборки. Вот такая тут система обозначений: у каждого квадрата на раскопе — своя карта. Чтобы не перепутать.
Илья БОЛОНИН приехал на учёбу с Урала. Говорит, что изучать историю и археологию надо в Великом Новгороде. Что такого должно произойти на раскопе, чтобы сильно удивить Илью Артёмовича?
— Если мне покажут мобильный телефон, лежащий в слое XIII века, пожалуй, что и подпрыгну, — говорит он. — Не бывает, думаете? Нашли же мы молоток и топорик производства XIX века.
Выдержав паузу, Илья рассказывает, что инструмент лежал на дне колодца. А колодец дело такое: уронишь — попробуй достань.
С одной из сторон у края раскопа виднеются остатки фундамента. Известно, что во второй половине XIX века здесь стоял дом, принадлежавший мещанке Севон. Возможно, и колодец, этот переход в прошлые столетия, был вырыт по её заказу. Нижняя часть сруба — как раз на уровне XIII века — целёхонька. Выглядит так, будто её сюда откуда-то принесли. А рядом — брёвнышки, которым (почувствуйте разницу!) уже явно за 700 лет.
Кстати, буквально в двух шагах находится интерактивный музей «Усадьба средневекового рушанина». Научную поддержку этому проекту оказывала руководитель Старорусской археологической экспедиции Елена ТОРОПОВА с коллегами. Музей и действующий раскоп — удачный тандем. Возможность увидеть аутентичное глубокое прошлое и его реконструкцию.
В любом случае где-то здесь и начиналась Русса, когда она ещё не была Старой.
***
С этой недели на Пятницком раскопе работает 1-я смена Летней археологической школы, которая проводится уже четвёртый сезон при поддержке фонда «История Отечества». В Старую Руссу приехали школьники и студенты из Москвы и Московской области, Санкт-Петербурга, Перми, Пензы, Краснодара, Боровичей и Великого Новгорода. В августе на археологическую вахту заступит 2-я смена Летней школы. Заявок на участие в экспедиции поступило вчетверо больше, чем было мест.
