Традиционно именно в День народного единства в древний город на Полисти съезжаются реконструкторы из Великого Новгорода, Санкт-Петербурга, Твери, увлечённые военной историей. Встреча проходит на площадке Молодёжного культурного центра. Организуют её участники старорусского клуба «Древняя Русь», бессменным руководителем которого является Валерий КИСЕЛЁВ, реконструктор с 20-летним стажем.

— Валерий Олегович, чего ждёте от команд фестиваля нынче?

— Предполагаю, что на встрече соберутся не менее 50 участников. Клубы представляют программы по артистическому фехтованию. А не так, чтобы приехать, побить друг друга и разойтись. Действие должно быть театрализованным, а сценический формат не ограничиваться. Это может быть хореография и вовлечение зрителей в игру. Последнее удачно получается у новгородского клуба «Рать». Клуб из Твери воссоздаёт порядок Тевтонского ордена, Санкт-Петербург развивает тему пиратов и мушкетёров. И программа у них проникнута цинично-весёлым настроением. Пожалуй, ноу-хау фестиваля заключается в сравнении разных фехтовальных школ.

— Признаюсь, для меня фехтование — это шпаги, рапиры, мушкетёры. Я его неправильно понимаю?

— Лучше про фехтование, чем великий Мольер, не скажешь. Оно «есть искусство наносить удары, не получая их взамен». Другое дело, что фехтование проходило разные этапы в истории. Различают развитое и тяжёлое. Последним считается то, когда человек надевал на себя доспехи, вес которых был не меньше 20 килограммов. В них игру клинков не покажешь. А когда появился Его Величество Порох, тяжёлые доспехи исчезли, и тогда человек вынужден был надеяться только на свой клинок.

— Вижу в вашей мастерской и защитную атрибутику японского воина. Давно увлекаетесь Страной восходящего солнца?

— Увлёкся ещё с армии, в 80-х годах, когда осваивал карате. В Японии сохранились фехтовальные школы с далёкого прошлого. Там в отличие от Европы сумели сохранить традиции. А в массе своей сегодняшние европейские школы, как бы этого ни хотелось, являются новоделом, лишь приближены к образцу, существовавшему когда-то давно.

— А какой конёк вашего клуба?

— Реконструируем фехтование Северо-Западной Руси. Изучаем польско-литовское сабельное фехтование «Крыж», которое было очень знаменито в Европе в XVI–XVII веках. «Крыж» переводится как «крест». Он образуется при пересечении сабель друг с другом. Любопытно, но в фехтовании проявляется и национальный характер. У поляка он взрывной. И речь, и моторика у поляков живее, чем у русских. Их переполняет гордость, граничащая с пренебрежением к другим народам. Польская шляхта относила себя к потомкам древних сарматов. Запад был ей не указ. А в Московии, считали они, живут дикари. Правда, в XVIII веке идеология сарматизма привела к разделу Речи Посполитой.

— И откуда у вас такая страсть к Польше?

— Как известно, вопросы крови — самые сложные в мире. Возможно, интерес к ней у меня заложен на генном уровне. Нравится их гонор, один из любимых фильмов — «Огнём и мечом». Некоторые даже считают, что я поляк по национальности. Однако не обижаются, что фестиваль доверено вести мне. Но в любом случае для меня их традиции — живые, не наносные. И объяснить, откуда у меня тяга к польскому, не могу.

Интересы старорусских реконструкторов фехтовальной истории простираются от Западной Европы до Японии Приведу лишь пушкинские строчки:

Зачем крутится ветер в овраге,

Подъемлет лист и пыль несёт,

Когда корабль в недвижной влаге

Его дыханья жадно ждёт?

— Главным образом чему хотите научить своих воспитанников?

— Мне важно, чтобы у них не просто появилось желание махать саблей, бить, а восприятие традиции. Может, это громко сказано, но передо мной стоит цель — сделать из них аристократов духа. То есть чтобы они не трогали слабых, не обижали женщин. Любили музыку, танцы. Ни больше ни меньше, чтобы они были культурными людьми. Это сложно, поскольку мальчишкам иногда нужен только бокс. И я потихоньку на базе бокса, палочного фехтования делаю вкрапления, призываю их: давайте это движение отработаем в танце. Поскольку танец и фехтование развивают чувство ритма, и то и другое дисциплинирует. К слову, сейчас совершенно отсутствует отцовское воспитание. Приходят дети матерей. Малейший насморк у подростка, где бы батька сказал: ну-ка соберись, не подведи коллектив, мамы не пускают его на занятие. И ещё есть одно любопытное наблюдение. Жёсткие системы фехтовальных школ, например, как в Японии, у нас приживаются с трудом. Принцип «умри, но сделай» у моих мальчишек вызывает протест, зато в игровой форме, когда появляется азарт, система осваивается легко. В этом, кстати, тоже проявляется черта нашего русского национального характера. В клуб беру всех: и мальчиков, и девочек, и толстеньких, и худеньких. Единственное требование, чтобы им исполнилось 13 лет. Раньше не имеет смысла, поскольку есть проблемы в поведении. А когда ребятам исполняется 18 лет, я с ними расстаюсь. Поскольку они отправляются в армию, а затем уезжают в Санкт-Петербург или Москву.

— Мне всегда удивительна увлечённость людей реконструированием, когда они перевоплощаются и играют в другую жизнь. Сможете объяснить, а что движет вами, когда вы примеряете образ, например, шляхтича?

— Человек живёт, растёт, поступает на работу. И мир к нему не всегда добродушен. Он принимает его правила, но изменить их невозможно. Не исключено, что человек начинает причислять себя к обиженным. Но надев на себя наряд другой эпохи, он принимает и экзотику, которую считает идеальной для себя. Скажу откровенно, у меня есть уникальная возможность построить, если хотите, царство небесное, идеальные человеческие отношения. Не для всего мира, а для своего ближнего междусобойчика. Это попытка показать, что я есть. Если уж надел рыцарский костюм, то ему надо соответствовать. Присутствует в реконструкторском движении и желание выделиться из обыденной среды. Тут ты можешь быть и князем, если шапка по размеру, то есть если будешь отвечать образу вождя.

— Вы имеете огромный опыт в военно-исторической реконструкции и можете проследить, как шло её развитие. А что вас не устраивает в нынешних исторических клубах?

Шпаги звон ласкает слух — Я начинал в 94-м году, когда никто толком-то и не знал, как было в старину. Зато люди живо интересовались друг другом: а как ты это сделал? А где достал? Сейчас одоспешены все, наворочены, а удивить стало нечем. И общения такого нет. Хотя, возможно, я уже по-старчески брюзжу. Теперь любую информацию можно быстро получить в Интернете. Люди встречаются и порой обладают одними и теми же сведениями. Поэтому особую ценность приобретает сама личность реконструктора.

Не нравится мне, когда на фестивали приезжают, чтобы испытать всплеск адреналина. А переживание эпохи напрочь отсутствует. Меня убивают дресс-коды, в последнее время они становятся какой-то маниакальной изюминкой фестивалей, или когда, допустим, объявляют: сейчас выступит команда ВКЛ. Что за ВКЛ? А это, оказывается, Великое Княжество Литовское. Или когда всё готово к битве, но администратор вдруг кричит: погодите, у того-то что-то не так с клинком. И действие останавливается. Внешняя атрибутика сохранилась, а проникновение в эпоху уменьшается.

— А что вам хотелось бы ещё осуществить?

— Планируем делать программу «О бедном гусаре замолвите слово». По моему мнению, гусары были последними героями сражений. Благородство закончилось вместе с ними во времена Наполеоновских войн. Тогда благородный поступок имел ещё смысл. А потом настало время пулемётных очередей. Для дальнейшего развития клуба мне надо людей побольше. В них я ограничен. Я уже объяснил, что мои воспитанники вырастают и разъезжаются. Если бы их было достаточно, можно было бы возобновить проект «Осада». Шесть лет назад его реализовали в Коростыни, где произошло первое сражение между войском Ивана III и новгородцами. Там построили крепость, огромную роль сыграл антураж Ильменя. Реконструировали баталию, было зрелищно. Но администрация района неохотно поддержала проект, поскольку представление было в другом районе, Шимском. Попробуем возродить его снова. Не исключено, что и без казёнщины — соберёмся сами и проведём битву.

Фото автора
и с сайта клуба в ВКонтакте: vk.com/club12666833