Одни мечтают закрыть долги. Вторые — выиграть суды, третьи — отобрать свои кровные у туроператоров. Последние мечтают выспаться и открыть канал телепортации в Египет.

Но самые необычные мечты всходят на сельскохозяйственных землях и природных территориях. Как озимые или подснежники, они робко пробиваются сквозь ледяную реальность предпринимательства и законодательные препоны. Кстати, закон, обязывающий читать законы, у нас ещё не написали. Поэтому страна фей, единорогов, похудания и быстрых заработков в туризме ещё существует.

В прошлом году в умы людей закралось модное слово «глэмпинг». Бриллиантовый дым, простите, белые шатры, афреймы и барн-модули застлали глаза. Народ ринулся на конкурсы. Каждый, у кого есть участок земли в деревне Гадюкино, возмечтал дополнить сельскую жизнь гостеприимством. Нести в массы гламурное и прекрасное, так сказать.

Из всех утюгов страны звучали призывы развивать экологический туризм, особенно — на заповедных территориях. Законы никто не читал, это тяготило и сковывало полёт фантазии. Воспаленное сознание фермеров рождало картины юрт и верблюдов или домиков где-нибудь в диком уголке природы: с гирляндами ламп, уютом и с видом на северное сияние.

Каждый хипстер в столице, измученный во время изоляции смузи и женой, стал мечтать о собственном хуторе в глубинке. Слово «исконное» перестали путать с «посконным», и хохлома неведомым образом стала элементом хюгге.

Я долго держалась за брутальное слово «кемпинг» и грубую реальность в виде законодательства, которое никак не позволяет делать массу вещей вроде скважин, сливов, дорог и прочей прозы жизни. Как могла, рассказывала вдохновлённым предпринимателям, что туристы — существа не бесплотные. Что туалет, вода и еда хоть и не так красиво смотрятся на селфи, как закат и бокал с вином, но они необходимы.

Я нудела, что озеро, река или море — это чудесно, но у него есть водоохранная зона, в которой можно далеко не всё и много нельзя вообще, а контролирующие органы и суды не волнует, что в законах пока живы давние противоречия. Что лес — это не только дрова и грибы, но и категория земли и даже часть природы. А эту родимую природу закон «Об охране окружающей среды» бережет так, что чихнуть у нас фермеру можно со штрафом за вредные выбросы в атмосферу. Рыба — это вообще биологический ресурс. И он кусается — но не сам, а через инспекторов и прокуратуру.

Несколько человек, правда, задумались, что кредит надо будет чем-то отдавать, пересчитали бизнес-концепию и выучили слова «оценка рисков». Ещё сколько-то фермеров на личном опыте убедились, что налоговая, прокуроры и надзор на службе далеко не так милы, как в быту, и что у них — свой «гламур».

Но в борьбе за правду победил урожай озимых мечт. Поняв, что стихийное бедствие не остановить, в итоге решила его если не возглавить, то научиться предсказывать. С горя пошла на юрфак. Так что теперь я турист-юрист, и с окружающей действительностью немного примиряет то, что клиенты, похоже, не переведутся ближайшие лет десять. А там, глядишь, и закон либо выучим, либо поменяем. Все хотят глэмпинг.