Перестаньте! Вы, наверное, никогда не жили в Латвии
У Богдана ЗБИТНЕВА, он пока ещё первоклассник, неплохие шансы стать большим человеком. У кого бы их не было, когда папа ростом под два метра? Но тут ещё и такое обстоятельство имеется — мальчику всё здорово и здоровее, чем раньше. Вот как переехал латвийско-российскую границу, так и пошло.
«Кашель у него какой-то нехороший», — родители по приезде привели ребёнка к педиатру. «Давно?» — «Давно» — «А почему сейчас не кашляет?» Богдан: «Я выздоровел». Все: «А как?» — «Здесь дышится легко!»
Шутки шутками, но он попал в тему: маме с папой и самим так кажется.
А я думал, они мне сейчас про «радужные» дела станут рассказывать. Все переселенцы, с которыми я встречался, вспоминают про ЛГБТ и прочие европейские ценности.
— Просто мы сговорились, — улыбнулся Сергей ЗБИТНЕВ.
— Но мы, правда, так чувствуем, — сказала его супруга Анастасия. — Ещё в представительстве России в Риге на приёме по вопросам переселения говорили об этом. Зачем жить там, где запрещают нашу духовность, культуру, историю, язык? Мы хотим, чтобы наш ребёнок правильно воспринимал мир и себя в нём.
Последний звонок
Ещё пару лет назад в Саласпилсе был детский сад с русской группой, последней в городе. Уволили воспитательницу, которую ребятня любила, а пришедшая на её место сразу предупредила деток: «По-русски не разговариваем. Кто не будет слушаться, у того заберём игрушки!» Возмущённым родителям ответили, что они должны радоваться, что «хоть какой-то педагог есть».
Супруги Збитневы родились в Латвии. Сергей вообще — из вполне себе латышского портового Вентспилса. И отец у него — латыш. Пусть и из смешанной семьи. И гражданство — латвийское. У Анастасии, по крайней мере, с государственным языком тоже был полный порядок. Сдала экзамен без проблем.
— Мы выросли в такое время, когда язык ещё не воспринимался как инструмент насилия, — говорит она. — А у нашего ребёнка — отторжение от латышского языка. Английский — пожалуйста. Но латышский — «Не хочу!» — и всё.
Саласпилс — особенное место. В советское время, наверное, каждый школьник знал или хотя бы слышал про устроенный там фашистами лагерь для детей. Теперь это исправительный трудовой лагерь, где никого и никогда не обижали.
В Саласпилсе, что неподалёку от Риги, у Збитневых был свой дом, обжитое гнёздышко. Жалко было продавать. Но другого выхода они не видели: в первый класс Богдан пойдёт в России, точка.
Фамильная связь
Самое первое впечатление о России было: как много людей и все говорят по-русски!
Сергей вспоминает, как в Новгороде на площади зажигали ёлку и там ещё был концерт на улице:
— Богдан уселся мне на плечи и смотрит. Что как-то не характерно для него. Раньше он не был любителем каких-то представлений. Ладно, думаю, пройдёт несколько минут, насмотрится и пойдём. Ничего подобного. Чуть не час прошёл, а он сидит. «Сынок, может, пойдём? У папы спина уже болит». «Ну ещё немножко, пожалуйста!»
Богдан оказался большим любителем военной техники — новгородские парады просмотрены от и до. Анастасия в восторге от кремля. Сергей и вовсе обнаружил, что у него тут корни. Делают же сбитень!
Домик в деревне
При этом именно в Великом Новгороде они оказались случайно. Сначала, как и многие другие прибалты на чемоданах, засматривались на Санкт-Петербург и Ленобласть. Побывали в Гатчине, Всеволожске — не сказать, чтобы впечатлились. Расширили круг поисков. Надо же определяться. Ведь обратной дороги уже нет. Объявление на одном из сайтов привело их в Поозерье. Сняли жильё в деревне Песчаное. Рядом озеро, до официального пляжа — какие-то минуты ходьбы. Спросили у хозяина: нет ли тут свободной земли? «Да вот же, — показывает, — напротив. На продажу будут выставлять». Сергей с Анастасией переглянулись: «Берём!» Именно так им всегда хотелось жить — чтобы было просторно и у воды. А тут целое море вообще. Вот так мечта плавно опустилась на подходящую почву. Домика пока, правда, нет. Зато какие планы! Да, родители и сестра Анастасии тоже обосновались в Поозерье, в Троице.
Богдан учится в Борках, ездит на школьном автобусе. Потихонечку обрастает местными друзьями. В деревне оно как-то проще.
«Так вы с нами?»
Анастасия с сыном готовятся принять российское гражданство. Сергей не спешит, у него мама в Латвии, не хочется обрывать ниточку — не пустят же через границу.
Латышские номера иногда притягивают внимание. Кто-нибудь может подойти: «А я тоже из Латвии!» И только однажды этот опознавательный знак чуть не привёл к неприятностям.
— Вышли из «Ленты», загрузились, сажусь в машину, в этот момент рядом припарковался мужчина. Вышел и в атаку: «Мы победим!» Я говорю: «Да, победим!» — «Что вы все сюда прётесь?» — «Можно я объясню?» В двух словах рассказал ему нашу историю. «Так вы, значит, с нами? Свои?» — «Свои, конечно!» И он принёс нам извинения.
«А мне нравится!»
Анастасии говорят, что она ходит в розовых очках.
— Может, и так. По мне, нужно представлять себе жизнь лучше, чем она есть. Чем наоборот. Да и чего хныкать, если нет неразрешимых проблем? Всё как-то решается, устраивается. Местность красивая, люди доброжелательные. Мне всё пока нравится.
У них с Сергеем общая позиция на тот счёт, что жизнь на новом месте надо начинать с позитива. Не ворошить без конца прошлое. Было бы там хорошо, кто бы уезжал? Это только обстоятельства. Теперь они другие.
И Россия, она другая. Если нельзя, но очень хочется, то можно. Ну где ещё так? В Латвии человек чувствует себя перед государством должником. В России он убеждён, что это оно перед ним постоянно в долгу. И ему проще. Он свободнее. У латышских полицейских, окажись они в разгар лета на пляже в Ондворе, наверное, кепки послетали бы. Парковка ближе трёхсот метров от воды. Отдыхающими оккупирован сосновый бор. Шашлыки жарят! Запретить! Наказать! Немедленно! Но ведь здесь не бывает латышских полицейских.
С чем не согласны «русские латыши» Збитневы, так это с рассуждениями о том, как же они могли променять Европу на… Ребята, концепция устарела. Дорожите тем, что есть.
Если тёмная сила нагрянет
Расставание с родиной, оно не в последний момент происходит, не на границе. Это должно отболеть раньше. И ты, ещё не уехав, начинаешь видеть её как бы со стороны. И всё равно многого не понять. Ну вот зачем она так наёжилась?
— Люди готовятся, настраивают себя на конфликт, — говорит Сергей. — Все эти призывы — строить заборы, копать рвы, минировать мосты, водохранилища… И кто-то поддерживает: да-да, это надо было сделать. Зачем они русским? Русские уезжают.
Россия — не голодный зверь. А какая она? Как видится новым россиянам Збитневым? И они рассказывают мне про речку Веряжку, Михайло-Клопский монастырь на другом берегу. Берёзки, трава, вода. Сдержанная красота. И покой. Что-то волшебное. Как в старых фильмах-сказках с Иванушками и Алёнушками. Сама, как сказка…
Теги: переезд, переселение соотечественников, Россия, общество
