или «Добро пожаловать!» — в переводе с караульного на русский
Как и сейчас, одной из главных улиц Новгорода в XIX — начале XX века была Большая Санкт-Петербургская. В месте ее пересечения с древним валом находился въезд в город, а за его границами располагался Духов монастырь.
Ранняя история обители неизвестна. Из дошедших до нашего времени источников можно понять, что она уже существовала в середине XII века. В 1357 году в монастыре был возведён первый каменный храм Святого Духа. Заказчиком выступил архиепископ Моисей.
.jpg)
В XVI–XVII веках в особой иерархии новгородских монастырей Духов монастырь занимал четвёртое место после Юрьева, Хутынского и Антониева. На Духов день здесь служил новгородский владыка, заздравные просфоры отправляли государям в Москву. В 1655 году во время визита в Новгород монастырь посещал Антиохийский патриарх Макарий.
Государевой милостью
За счёт царских вкладов и собственных средств в монастыре велось активное строительство. Во второй половине XVI века были возведены каменные Троицкая церковь с трапезной палатой, надвратные храмы Рождества Богородицы и Александра Свирского, трёхшатровая колокольня и особые ворота «во рве каменные к кладезю (колодцу)».
Во время шведской оккупации Новгорода 1611–1617 годов монастырь пострадал, но довольно быстро был восстановлен. Однако к 1738 году здесь оставалось всего четыре старца и архимандрит, а в 1786 году особым указом Екатерины II Духов монастырь был обращён в женский. Мужскую братию перевели на Валаам, а на их место заселились инокини из Михалицкого и Ефимьина монастырей Торговой стороны.
Летом 1825 года обитель посещал император Александр I, пожертвовавший 26 000 рублей на постройку монастырских зданий, позднее Николаем I были пожертвованы ещё 52 000 рублей. В результате в монастыре появились новые келейные и хозяйственные корпуса, ограда и изящная трёхъярусная колокольня. Главный монастырский колокол весом 104 пуда (1700 кг) был отлит валдайским мастером Михаилом Смирновым в 1831 году и получил имя «Александровский» в память императора Александра I. За XIX век дважды перестроили древний собор Святого Духа. В 1817 году его возвели на старом основании, а в 1892 году построили совершенно новый, существенно больший по площади храм. С того времени последним архитектурным напоминанием о древности обители осталась Троицкая церковь с трапезной палатой середины XVI века.
В предвоенные годы на кирпич разобрали некоторые монастырские здания, часть ограды и колокольню. Во время оккупации на территории монастыря располагалась немецкая комендатура. После войны в отреставрированные храмы вернулся областной архив.
Служба неспособных к службе
На месте въезда в город со стороны Санкт-Петербурга еще в конце XVIII века появилась застава — что-то вроде КПП.
В 1834 году её перестроили, и в таком виде здание дошло до наших дней. Называли его по-разному: застава, караульня, гауптвахта. Но лучше всего прижилось красивое название на иностранный манер — кордегардия.
До того как стать памятником истории и архитектуры, кордегардия выполняла вполне утилитарные функции: там располагались караульные новгородского гарнизона. Как правило, это были «военнослужащие, сделавшиеся неспособными к службе вследствие полученных ран, увечий, болезни или дряхлости» (ими комплектовались уездные инвалидные команды при внутренних гарнизонных батальонах).
«Воинским уставом о пехотной службе» 1852 года караульным предписывалось опрашивать всех прибывающих. Подойдя к остановившемуся у шлагбаума экипажу, караульный задавал вопрос: «Честь имею спросить, кто едет?», а получив ответ, спрашивал: «Откуда и с кем изволите ехать?». Если в экипаже оказывался офицер или генерал, караульный приказывал часовому у шлагбаума «взять под приклад», а для генерала вызывался весь караул «в ружьё». Затем, получив подорожную или записку с указанием «звания и фамилии» проезжающего или записав их с его слов на «аспидной доске», командовал «бом-двысь» (то есть «шлагбаум подвысь»). Относительно «опроса и прописки мещан, крестьян, проезжающих женского пола и всех проходящих» следовало руководствоваться особыми распоряжениями местного военного начальства.
Те же, кто не имел бумаг и не хотел отвечать на вопросы, а также иностранцы без бумаг и «не умеющие объясниться» и все, кому по предписанию коменданта въезд в город был запрещён, препровождались в караульный дом для дальнейших разбирательств.
В начале XX века кордегардия использовалась в качестве разливочной водопроводной станции. Историк и искусствовед Георгий Лукомский писал: «...вместо мерно шагающих часовых теперь вокруг неё толпятся извозчики, живут здесь сторожа и будочники, вокруг — мусор и свалка всякого хлама (как это, впрочем, бывает всюду в России: вблизи каждого жилища свален всегда целый ворох всяких ящиков, метёлок, лопат, тачек, корзин). Между тем эта новгородская гауптвахта представляет собою образец красивой архитектуры. <...> Прелестны все его детали, колонны входных боковых фасадов, и вообще, весь тип сооружения мог бы служить в провинции и ныне прекрасным образцом для очень многих построек этого размера, масштаба и предназначения».
«Узники замка Т»
Примерно в те же годы, когда перестраивали кордегардию, неподалёку появился ещё один казённый дом, от названия которого веяло романтикой. Речь о тюремном замке. Очевидно, архитектор опирался на утверждённые в 1828 году «Правила для руководства при составлении проектов планов на построение губернских тюрем». Комплекс построек включал в себя, помимо камер, рабочие помещения, больницу, кухни, пекарни, квасоварню, прачечную, баню. Строения должны были служить оградой для тюремного двора.
К 1871 году к главному трёхэтажному корпусу пристроили двухэтажное здание, куда перевели женщин-арестанток, а также мужскую и женскую больницы. В 1873 году появилась ещё одна пристройка — для квартир начальника исправительного арестантского отделения и его помощника.
Имелась при замке и своя церковь, размещавшаяся на втором этаже одного из зданий, а через третий наверх выходил купол храма. В воскресные дни священник читал арестантам Евангелие «с должным толкованием и разъяснением». Желающих обучали грамоте, умевшие читать могли воспользоваться небольшой библиотекой из книг преимущественно религиозно-нравственного содержания.
Поначалу в тюремном замке содержалась и Новгородская арестантская рота гражданского ведомства. Определение в такую роту было альтернативой ссылке в Сибирь, что позволяло сэкономить на пересылке осуждённых и использовать их в качестве бесплатной рабочей силы. Первые две такие роты появились в Новгороде и Пскове. Попадали туда бродяги, беглые крестьяне, а также те из приговорённых к отдаче в солдаты, кто оказался неспособным к военной службе. Например, «изобличённые в преступлениях против веры» раскольники или помещичьи крестьяне — «за дурное поведение».
Еще в начале XX века «узников» привлекали к различным работам: внутри заведения — по хозяйству и на огороде, а в городе — к очистке улиц, площадей, бульваров и садов, рытью могил (для умерших в земской больнице, а также по найму частных лиц). Занимались арестанты и ремёслами — сапожным, токарным, кузнечным, портняжным; чесали мочала, плели из них и из суконных покромок ковры; делали лапти, половые щётки, гильзы для папирос. В 1876 году тринадцать арестантов по частному заказу делали деревянную посуду для некой французской маслобойни в Петербурге. Женщины-арестантки занимались шитьём белья, вязанием чулок, платков и шарфов из шерсти, прядением льна, мытьём полов, стиркой.
В советское время тюремный замок стал исправтруддомом. Вместо церкви устроили театр. При этом в главном корпусе отсутствовали канализация и вентиляция, а тюрьма была переполнена: на 1 июля 1927 года вместо положенных по штату 524 заключённых в ней пребывало 819.
После капремонта ситуация улучшилась. Как отмечалось в печати, в 1930 году было 30 камер, которые «имеют вид не исправтруддома, а, вернее, хорошего общежития или дома отдыха». Правда, уже в 1933 году снова откуда-то взялись теснота, нехватка спальных мест и принадлежностей, антисанитария в бане и прачечной...
Сейчас строения тюремного замка занимает следственный изолятор.
Илья ХОХЛОВ, Вячеслав ВОЛХОНСКИЙ
научные сотрудники НГОМЗ
