Кино от Мастера

Жителей Великого Новгорода сообщением о том, что город принимает у себя очередные съёмочные группы от всевозможных телекомпаний, удивить невозможно. Тянет гостей к нам уникальная древняя фактура. Однако уровень исполнения телевизионных вариаций на данную тематику зачастую бесконечно далёк от мастерства, с каким еще в прошлом веке создавались документальные ленты о Новгороде. Их автором был Эдуард Васильевич Раненко.

В 1981 году ему, первому в Новгородской области, присвоили звание заслуженного деятеля искусств РСФСР. Он на сегодняшний день — единственный на Новгородчине член Союза кинематографистов. Работы Эдуарда Раненко «Ночь разведённых мостов», «Великий Новгород», «Крестецкая строчка», «И раскрываются навстречу небеса» и множество других его картин стали классикой документального кино. О качестве говорит хотя бы то, что из каждого снятого им на плёнку кадра можно сделать высококлассную фотографию с продуманной композицией и светом.
Сюжеты Эдуарда Васильевича, а это были полноценные мини-фильмы, о значимых событиях Новгородской области, выходили на большие экраны в киножурнале «Наш край». Многие помнят, как в советскую эпоху в кинотеатрах перед показом художественных картин проводили что-то вроде кинополитинформации. В СССР о Новгороде узнавали именно из картин Эдуарда Васильевича.
Тем для разговора с Раненко благодаря его творческой биографии великое количество. Он общается без намёка на свой элитарный статус. И хотя последние годы его подводит здоровье, он доброжелателен и открыт.
Беседа только о трёх эпизодах из его яркой, насыщенной жизни заняла почти два часа. Своими воспоминаниями с корреспондентом «НВ» он делился в окружении своих друзей и супруги Татьяны Михайловны.

В Новгород он переехал в апреле 1969 года. До этого Эдуард Раненко работал оператором на Читинском телевидении, которое, кстати, появилось благодаря его участию и стараниям. Ко времени переезда имя он себе уже заработал — снимал золотодобытчиков за работой в шахте, крупные овцеводческие хозяйства. За что и награждался всяческими премиями.
Предложение занять вакансию кинооператора Ленинградской студии кинохроники и вместе с тем возглавить корпункт в Новгороде было слишком заманчивым, чтобы от него отказываться. Хотя бы по одной простой причине: что теми, кто живёт в Забайкалье, европейская часть России воспринимается как Большая земля. К тому же не последнюю роль сыграла его учёба во ВГИКе — с переездом в Новгород добираться до места сдачи сессии стало куда быстрее.
Буквально через пару месяцев, после того как обустроился в Новгороде, поступил заказ на документальный фильм по сценарию писателя Сергея Смирнова «Комендант Долины смерти». Лента была посвящена поисковику Николаю Ивановичу Орлову, тому самому, кто начал первым по собственной инициативе перезахоранивать под Мясным Бором останки бойцов Второй ударной, оказавшихся в окружении немцев.
О том, как проходили съёмки, рассказывает родной брат Николая — новгородский журналист Александр Орлов:
{thumbimage 150px 1}— Для Эдуарда, прибывшего из других краёв, обнаружить, что в лесах спустя годы после войны остались непогребёнными человеческие останки, стало вещью абсолютно неожиданной. Жутью, которой словами не передать. Было принято решение сначала снять для фильма пробный сюжет. Потом уже Эдуард Васильевич вспоминал, как он Николаю говорил, чтобы тот сначала нашёл останки, а потом и его камера включится в работу, чтобы зря плёнку-то не тратить. Мол, сколько Николай искал бы! А тот в ответ: «Да я сразу найду!». Эдуард засомневался, но камеру включил. Через четыре-пять секунд Орлов щупом тук-тук-тук, и точно — нашёл. Солдат на боку лежал, видимо, как его убило, листвой потом засыпало. И что самое удивительное, сразу медальон нашли.
Картину, режиссером которой стал Юрий Рябов, сняли и смонтировали достаточно быстро. Однако судьба её оказалась трагична. После коротенькой информации в «Советской России» о показе фильма в Новгороде  сотрудники Главного политического управления Министерства обороны СССР изъяли фильм, который был отпечатан всего в одном экземпляре. Он бесследно исчез. В ГлавПУРе даже не удосужились дать какие-либо объяснения по этому поводу самому Сергею Смирнову, удостоенному Ленинской премией за документальную книгу «Брестская крепость». За помощью писатель обращается к члену Политбюро ЦК КПСС Михаилу Суслову, второму после Брежнева человеку в государстве. Но исходя из того, что его письмо никаких результатов так и не принесло, можно предположить — послание осталось без ответа.
Только спустя годы Эдуард Васильевич узнает, что именно в конце 1960-х началась травля Смирнова. Создателям же картины в ГлавПУРе «вешали лапшу на уши», что картину показывать нельзя, дескать, есть какая-то международная конвенция. Однако для Раненко уже тогда было понятно: эти объяснения — сплошная ерунда. Особенно горько ему было, когда в 1988 году на Ленинградской студии от коллег удалось узнать, что его фильм, продолжавший жить на негативной пленке, в это самое время смывается. Таким образом, освободившуюся плёночную основу советская киноиндустрия заново пускала в оборот. Всё, что осталось — пробный сюжет с Николаем Орловым, который, слава Богу, сохранился и затем вошёл в киножурнал.

Тогда же, в 1969-м, в его первой командировке по Новгородчине, Эдуарда Васильевича привезли в крестецкую деревеньку Ручьи на могилу поэта-футуриста Велимира Хлебникова.
По официальной версии, которую Эдуард Раненко никогда не воспринимал всерьёз, останки «Председателя земного шара» были перезахоронены на Новодевичьем кладбище в Москве в 1960 году. Но уже тогда ходили слухи, что прах поэта остался на погосте села. Эдуард Васильевич, бывая в этих местах, всегда посещал место его упокоения. Шло время. Постепенно у него созрела мысль поставить памятник Хлебникову, поскольку приближалось 100-летие со дня рождения словотворца, реформатора Серебряного века.
Специальная же комиссия, которая должна была организовать празднование юбилея Хлебникова, сочла, что деревня Ручьи «никак не связана с его творчеством» и Новгородчине отказала в проведении памятных мероприятий. Жёстко. Но именно после этого Эдуард Раненко стал искать документальные подтверждения того, что могила Велимира продолжает оставаться в 16 километрах от дороги Москва — Ленинград. Помимо того, что он был кинооператором и режиссером, он считал себя прежде всего журналистом. Всегда точно и удачно находил героев для своих картин.
Он разыскивает местную жительницу Евдокию Лукинишну Степанову, муж которой был дружен с поэтом. По его выражению, творческая группа «влюбилась в эту 86-летнюю женщину». Раненко и его коллегам она тогда поведала, что долгое время ухаживала за захоронением Хлебникова, рядом с которым были могилы её мужа и дочери. А в Москву в июле 1960-го, по её словам, «только пуговицу и горсть земли взяли». Удивительно, но почти так же советский поэт Борис Слуцкий откликнется на «перепохороны Хлебникова»:

Этот и другие аргументы в истинность своей позиции Эдуард Васильевич сначала приводит в собственном авторском фильме о Велимире Хлебникове с участием Лукинишны, а затем в своей публикации «Где же могила Хлебникова?»:
— Поэт родился в калмыцких степях, в низовьях Волги, а умер у истока её, на Валдайской возвышенности. Значит, здесь ему и лежать!
— Именно Эдуард загорелся мыслью организовать в Ручьях музей, — дополняет Игорь Иванкин. — Он энергичный был. Привлёк к этому делу художников. Клыкова из Москвы, Гребенникова из Новгорода, Облоухова из Ростова-на-Дону. Свои научные изыскания о Хлебникове отослал в журнал «Новый мир», на тот момент в самое демократичное в СССР издание. Но там это оказалось пофиг.
В итоге за дело взялись «всем миром». 28 июня 1986 года, в день смерти Хлебникова, был наконец открыт ему памятник работы лауреата Государственной премии СССР Вячеслава Клыкова, выполненный в виде маленького мальчика с лицом Велимира на фоне «каменной бабы». В совхозном клубе организовали музей. Примечательно, что металлическую пластину с выгравированной надписью, кому он посвящён, собственноручно прибивал Эдуард Васильевич. В этот же день провели первые Хлебниковские чтения.
Татьяна Михайловна, сообщив об этом, грустно вздыхает: печально, но нет уже памятной таблички на доме. Сворована она так же, как и фильм о Хлебникове. Да и заслуги Эдуарда Васильевича в создании музея забываются или приписываются другими персонами себе, не имеющими к этому никакого отношения.

Долгое время корпункт Эдуарда Раненко находился в одноэтажном здании в начале улицы Славной в Новгороде, памятнике гражданской архитектуры XIX века. Есть версия, что изначально это был дом отставного прапорщика. Но важно другое. В связи с производственной необходимостью Эдуарду Васильевичу требовался павильон. К чести тогдашнего советского руководства области ему предложили выбрать здание самому. Приглянулось каменное строение на Славной.
Жили там тогда две семьи, из бытовых условий у которых было только печное отопление. Выехать из такого стало для квартирантов настоящей радостью. А Эдуард Васильевич со своей творческой командой приступил к обустройству. Сделали все коммуникации, поменяли электропроводку. Кстати, за преобразованиями строго следила архитектор, «бабушка новгородской реставрации» Любовь Митрофановна Шуляк.
Переустройство ущерба архитектурной ценности постройки не нанесло, хотя и было капитальным. До такой степени, что работы велись и вокруг дома. Так, в клумбе были обнаружены человеческие кости. Как выяснилось потом, прежние хозяева там кого-то похоронили и благополучно об этом забыли.
Необыкновенные преобразования произошли и внутри домика. Обстановка получилась неповторимая и, судя по старым фотографиям и воспоминаниям тех, кто там бывал, изысканная. Во многом благодаря авторской мебели новгородского художника Владимира Гребенникова, который в штате у Раненко числился осветителем, но никогда им не работал, предпочитая заниматься только творчеством. Самого Эдуарда Васильевича это обстоятельство нисколько не смущало. Мастер сам без всяких претензий, если требовалось, устанавливал свет для съёмок.
Александр Орлов по этому поводу поделился своими размышлениями:
{thumbimage 150px 1}— В близком окружении Раненко оказывались люди двух категорий. Одни — такие же, как он: талантливые, умные, самодостаточные. Они не завидовали друг другу. Но было и определённое количество людей, стремящихся около него, словно возле костерка, погреться, а потом унести головешечку костра с собой и изображать из него большое собственное пламя.
Совсем неприглядной выглядит история с закрытием корпункта в конце 1990-х и в буквальном смысле выселением «предприимчивыми» лицами Эдуарда Васильевича со Славной. Они попросту поменяли замок на двери корпункта. Однако сам Раненко зла ни на кого не держит.
Действительно. Куда приятнее вспоминать, что корпункт Ленинградской студии кинохроники в Новгороде негласно считался центром культуры. Здесь Раненко принимал писателя Валентина Распутина, а Виктор Астафьев взахлёб читал отрывки из своего последнего романа о войне.
Радушием и хлебосольством Раненко был знаменит не только в родном Отечестве, но и по всему миру. А всё благодаря телевизионщикам с туманного Альбиона. Эпизод о том, как встречал и угощал своих гостей Эдуард Васильевич, можно найти в документальном британском фильме по заказу Би-би-си «От полюса до полюса», созданном в 1991 году. Ведущий фильма — известный британский актёр, участник прославленной труппы «Монти Пайтон» Майкл Пэйлин, путешествует по миру. Пересекает скандинавские страны и оказывается в России. Два дня он пробыл в Новгороде. Запечатлел группу Раненко за работой, как тот в свою очередь снимал сюжет о Щусевских карьерах, где тогда ещё водились раки. Британец с интересом наблюдал за горожанами на улицах. Но, пожалуй, застолье в компании с новгородским документалистом на Славной стало для него самым запоминающимся моментом.
Новгородский корпункт был ведущим по Северо-Западу. Без ложной скромности можно утверждать, что сюжеты Раненко были качественнее, чем сюжеты из Архангельска, Мурманска, Твери, Владимира. Ему удавалось находить оригинальные идеи. В одном из его фильмов про Новгород лики на иконах оживали, превращаясь в лица современных новгородцев. В другой картине кадр взлетающего с Софии голубя предварял военную кинохронику, отсылая зрителей к известной легенде, — город будет стоять до тех пор, пока крест собора не покинет сидящая на нем металлическая птица.
Уникальный стиль Раненко сложился во многом благодаря его изобретениям, по меткому замечанию его коллег «прибамбасам, которые позволяли делать кадр иным, авторским, непохожим на то, что создают другие». Буквально на коленке он выточил сверхширокоугольную линзу. Более того, у Эдуарда Васильевича, физика по первому образованию, есть несколько удостоверений на рационализаторские предложения. В 1970-х он сконструировал облегченный операторский кран, для кинокамеры соорудил боксы: один — для подводной съёмки, другой — звукоизолирующий, усовершенствовал штатив, придумал, как комплект света вместе со стойками и кабелями удобно складывать в небольшой чемоданчик. Мастер не жадничал и своими идеями делился с операторами из других регионов. Однако отечественное производство ничем из перечисленного не заинтересовалось.
Семье Раненко несколько раз предоставлялась возможность переехать в другие города. В перестроечные Эдуард Васильевич готов был отправиться в Карелию, на родину своей супруги Татьяны Михайловны. А ещё раньше, в 1970-е, на одном из киношных семинаров кто-то из Киевской кинохроники, померившись с ним лицом, признал его за своего, хохла — впрочем, это неудивительно, Раненко на самом деле наполовину украинец. Новгородца стали звать «на историческую родину», в Винницу. Эдуард Васильевич съездил туда, но вернулся разочарованным: разговоры касались не профессиональных тем, а националистических, «как хорошо жить без русских». По признанию самого Эдуарда Васильевича, он хоть объездил страну вдоль и поперёк, но нигде не чувствовался себя так хорошо, как в Новгороде, в городе, в котором он как будто родился. В январе следующего года мастеру исполнится 75 лет.