В 8 лет его вели на расстрел, в 80 ему пришлось доказывать, что ему это не приснилось
Он очнулся в картофельной яме под грудой окровавленных тел. Болело ухо... Нет жалости у пули, а вот поди ж ты, пощадила мальчонку. Сквозное ранение в голову оказалось несмертельным. И с этого дня — 16 декабря 1942 года — он живёт за всю семью. За мать, отца, трёх братьев, двух сестёр и бабушку. Никто из них не выбрался из той ямы. Только младшенький, Коля, ему и полгодика не было, погиб не от пули. Его раздавил фашистский сапог.
В треугольнике Лида — Барановичи — Волковыск междуречья Немана и Щары оккупанты провели карательную операцию под кодовым наименованием «Гамбург». Итог этой варварской декабрьской акции устрашения: 10 уничтоженных деревень, более 20 тысяч человеческих жизней. Деревня Большая Воля — 364 убитых, Городки — 336, Низ — 296...
Аркадий Васильевич — с Низу. Гродненская область, Слонимский район. Примостилась на берегу Щары, в самом низком месте — вот и всё объяснение названию деревни.
С 1921-го по 1939-й Западная Белоруссия была под Польшей. При «панах» Аркадий и родился. Помнит, что отца односельчане звали на иностранный манер Базылем. Но за всё короткое детство ничто так не памятно ему, как тот страшный декабрьский день.
Каратели нагрянули утром. На трёх машинах. Впереди шёл лёгкий танк. Жителей согнали в дома по разным концам деревни. Потом стали выводить по трое. За стеной слышались выстрелы. Люди прощались, взрослые прижимали к себе детишек.
— Бабушку увели среди первых, — вспоминает Аркадий Васильевич. — Я не заметил, как ушла мама с самыми младшими. Сам ребёнок был — восемь лет. Или чуть меньше, не знаю. Мне же возраст после войны записали на глазок. И что же я делал перед смертью? Часы рассматривал на руке у мужчины. Его бросили к нам в «расстрельную» избу как партизана. Весь избитый был. Я таких часов, как у него, никогда раньше не видел.
Потом он увидел стол с выпивкой и закуской. Весело переговаривающихся между собой немцев. Полицая, у которого в одной руке был стакан, а в другой — оружие. Тётю Марию, показывавшую немцам письма сына, оказавшегося после советско-польской войны в Германии. Её грубо оттолкнули, письма рассыпались, она стала их собирать. Торопливо и напрасно.
А потом обожгло, накрыло горячей волной, бросило в пустоту.
— Если бы тот бандит, что стрелял в меня, был трезвее... — Аркадий Васильевич берёт паузу.
Выжил после расстрела ещё один местный житель — дед Ализар. Все остальные спасшиеся, а их было более двадцати, либо отсутствовали в деревне, когда её окружили каратели, либо сумели спрятаться.
На сайте «Беларусь сегодня» я нашёл публикацию «Память, ведущая в Низ», датированную 25 января 2008 года. Там приведены воспоминания Василия Куликовского: «Здоровых мужчин взяли раньше для отправки в Германию, а детей, женщин, стариков согнали в две хаты. Мама, три сестрёнки и я стоим, обнявшись. Говорю им: давайте прятаться. Но куда? Везде — немцы и местные полицаи. И тут мама шепчет: беги, сынок. Успел только в уборную. Открываю дверь, а там уже четверо стоят. Нас чудом не обнаружили».
Аркадий несколько часов пролежал в расстрельной яме. Когда к нему вернулось сознание, не сразу мог понять, что произошло. Я живой? Я живой… И он карабкался, отталкивался от мёртвых тел. Наверх, к свету, к воздуху.
Выбравшись из ямы, Аркадий пошёл к лесу. Встретил двоюродного брата и сестру. Потом — односельчан, ездивших сдавать хлеб. На следующий день в деревне Низ уже висели объявления, призывавшие тех, кто остался жив, возвращаться в свои дома и обещавшие, что никого больше не тронут. И возвращались — куда деваться? А ему, сироте, как быть? Приютили родственники в деревне Василевичи.
После войны очень хотел стать военным. Узнав его историю, в военкомате похлопотали о приёме в Суворовское училище. На медкомиссии всё и закончилось. Извини, говорят, но нам здоровые нужны. После ранения оглох на одно ухо, слух так и не вернулся. Не взяли его и в автомобильное военное училище. Пришлось учиться в ремесленном на слесаря. Получив специальность, по комсомольской путёвке попал на Север: в Мончегорске строился крупный комбинат «Североникель».
Разного народа перевидал на союзной стройке. Были там и пленные немцы. О чём думал, глядя на них?
— Работники они хорошие, — говорит Аркадий Васильевич. — И как же устроен человек: дай ему самую мерзкую, отвратительную работу — он и её исполнит со всей своей аккуратностью. Что немцы? Полицаи, они же не из Германии приехали. Там даже человек из нашей деревни был. Вот это как?! Нельзя это забывать. Но нельзя этим и жить.
А Север — это жизнь. Более 40 лет. Любовь, семья, дети. И только выйдя на пенсию, Аркадий Васильевич осел в Валдае. Тоже не без причины: жена — родом из здешних мест, из деревни Мысловичи. Название это и Правдину не чужое: в Белоруссии много местечек на «ичи».
Только по правде не Правдин он. По роду отца — Правдик. Не по своей воле обрусел на одну букву в армии. Потом хотел вернуть себе белорусскую фамилию, но так и не собрался. Одна морока с документами, да и жизнь вся в России прошла.
Путаница фамильная усложнила ему задачу, когда начал хлопотать о памяти семьи. Без него-то не занесли на памятник в деревне Низ имена Василия Кондратьевича, Анны Иосифовны и детишек их Анны, Веры, Лёни, Димы и Коли. Много там помянуто было Правдиков — более полста человек. А вот его родных не было. Так сначала докажи-ка чиновникам, кто ты сам! Дело сдвинулось лишь после того, как Аркадий Васильевич послал запрос на имя президента Республики Беларусь Александра Лукашенко. И в архив забрались, и свидетелей нашли, и насчёт самого Правдина-Правдика разобрались, что он действительно был расстрелян, но выжил. Гродненский облисполком прислал в Валдай письмо, пообещав увековечить память о семье Правдик.
Ранее Василий Куликовский и другие жители деревни Низ, до которых не дотянулись руки карателей в страшный день 16 декабря 1942 года, вытребовали у властей благоустройство захоронения. С их слов, на него просто больно было смотреть.
Ох как понятны нам такие истории у наших соседей. Не будем это комментировать. Просто скажем, что много в Белоруссии таких деревень, как эта. Очень много. За годы оккупации гитлеровцы провели на территории Белоруссии более 140 крупных карательных операций. От рук фашистов погибли свыше 2 миллионов 200 тысяч человек.
Спокойно на душе у Аркадия Васильевича, что дорогие ему имена тоже выбиты в камне. Что помянут и их в те особые дни, когда у памятника людно. И священник произнесёт вечную память.
Всё бы ничего, да вот обиделся на старости лет на государство наше социальное. Сам ли додумался, люди ли присоветовали — в общем, попробовал выхлопотать вторую пенсию. Как человек, пострадавший в ходе боевых действий, заплативший за это здоровьем. Не вышло. Судмедэкспертиза выявила чёткую разницу между левым и правым ухом заявителя. Одна глухота — от ранения. И это ущерб здоровью средней тяжести в размере 25%. А другая — результат возрастных изменений. В совокупности ничего, кроме инвалидности по общему заболеванию, не полагается. Суд стал на сторону экспертов, не обнаружив никакой причинной связи между ранением 1942 года и получением инвалидности в 2009-м.
Наверное, всё логично, всё по закону. Ну нет же у нас какого-то отдельного закона для выживших при расстреле.
В общем, недоволен ветеран политикой. Настраивает она его на оппозиционный лад. Даже в отношении его родной Белоруссии. И с ним не поспоришь. У него всегда при себе решающий аргумент: «Правдин говорит правду!».
