В январе два крупных юбилея практически совпали во времени и в пространстве: в день 75-й годовщины освобождения Новгорода в областной центр с концертной программой приехал народный артист СССР Василий ЛАНОВОЙ, за несколько дней до этого отметивший свой 85-й день рождения. За плечами Василия Семёновича — 62 года работы в одном-единственном Вахтанговском театре, 66 лет, посвящённых кинематографу, и около 80 сыгранных ролей. Новгородскому зрителю Василий Лановой рассказал о своём детстве в оккупации и несостоявшейся карьере лётчика, прочёл стихи и спел песни о войне.

В Бессмертном полку

— «Бессмертный полк» — уникальное движение, которое возникло совершенно случайно, без указаний сверху и расширилось невероятно. В прошлом году даже русичи, которые живут в Австралии, 9 Мая прошли с портретами своих родных и близких, я не говорю уже об Америке, о Риме, Лондоне, Париже. Эта акция — великая благодарность тому поколению. Помните, в фильме «Белорусский вокзал» есть песня «Мы за ценой не постоим»? И ведь не постояли, но спасли русский язык и культуру, природу нашу, леса, реки. Специфику русской души сохранили. И за это спасибо им.

Я отношу себя к поколению детей войны, то, чему мы стали свидетелями в детстве, никогда уже не забудется. Мои родители с Украины, в 1931 году там был страшный голод, и отец перебрался в Москву, чтобы спасти семью, затем к нему приехала и мать с тремя детьми. Мы остались жить в столице, но родители каждый год на лето отправляли нас на Украину. Так случилось и в 1941 году. Мама посадила нас в поезд 20 июня, а когда мы приехали в своё село в 5 утра 22 июня, то первое, что увидели, это были сотни самолётов, летящих бомбить Одессу. Отец и мать работали в Москве на химическом заводе и в первые дни, пока шла наладка оборудования, вручную разливали «коктейль Молотова». Через пять дней 72 человека из этого цеха не вышли на работу, у них произошло полное омертвление нервной системы рук и ног. Их сразу же отправили на лечение в санатории на Волгу и на Кавказ. Но мама моя на всю жизнь осталась инвалидом первой группы, а отец — второй. Я всегда считал, что это — вклад нашей семьи в победу в той войне. Поэтому когда мне предложили стать сопредседателем движения «Бессмертный полк», я не мог отказаться.

Дід Иван

— Мне было 7 лет, когда наши отступали, и я запомнил такую картину: дiд Иван стоит на воротах, смотрит и говорит: «Тю, загинули москалі, ой, загинули москалі...». Затем 1944 год, 10 апреля наши врезали немцам под Одессой, и они оттуда покатились через наше село в Румынию. Апрель, дорог нет, военные машины едут по грязи, их настигают партизаны, и немцы сами поджигают свои машины, огромные кострища летят в черное небо украинской весны. Я эту жуть запомнил на всю свою жизнь, но запомнил и дiда Ивана, который опять стоял на воротах и следующим образом всё это регистрировал: «Ой, те ж москалі накидали німцям по сраці, ой, накидали!». И это — самое народное определение тогдашней нашей победы, и я никогда и нигде не стесняюсь произносить это слово.

Разное было. Дед Иван заставлял меня работать, помню, мне уже лет семь с половиной было, и он привёл ко мне кобылу. Худую, с очень странной походкой: она постоянно взбрыкивала задней ногой. Сказал, что на этой лошади я должен буду пасти колхозных коров. Я говорю: «Дедушка, а куда же она подевала свое седло?».

— О, москаль поганий, сідло йому подавай! Так будеш їздити з голим задом, нічого з тобою не буде!

И когда мне пришлось сниматься в картинах «Анна Каренина», «Павел Корчагин», затем — в «Офицерах», эта худющая кобыла ох как мне помогла! Я все трюки на лошадях выполнял сам, дублёров и близко не подпускал. И умение прекрасно держаться в седле осталось у меня на всю жизнь.

Не лётчик и не танцор балета

— Когда мне было 13 лет, мы с моим приятелем Володей Земляникиным гуляли около Дворца культуры автозавода имени Сталина и увидели афишу «Том Сойер. Друзья из Питсбурга». Мы туда заглянули, и вопрос о будущей профессии и для меня, и для него отпал навсегда. Мы решили стать актёрами. Детским театром там руководил Сергей Львович Штейн, который, на моё счастье, и стал моим первым учителем. Его хорошим другом была легенда нашего балета Галина Уланова, я познакомился с ней уже на пятый день своих занятий во Дворце культуры, она меня посмотрела и сказала: «Вася обязательно должен заниматься балетом!».

— Это почему? — удивился Штейн.

— У него гран-батман громадный!

— Ничего не обязательно, обойдётесь и без батмана Ланового! — ответил Штейн.

Был момент, когда после школы я хотел стать военным лётчиком и даже отнёс документы в авиационный институт. Узнав об этом, Штейн поехал к его директору и сказал: «Я не знаю, каким Лановой будет лётчиком, но актером он точно может стать приличным, поэтому «зарежьте» его обязательно, свалите хоть на здоровье!». Так я и не стал лётчиком!

На второй год его, мерзавца!

— На 3 курсе Щукинского училища я начал сниматься в главной роли в «Павле Корчагине», хотя студентам это было категорически запрещено. Но я решил, что всего один месяц до летних каникул как-нибудь продержусь, а летом съемки уже закончатся, и никто не узнает о них. Картину снимали в Киеве, и я бесконечно летал по маршруту Москва — Киев и обратно. И вот однажды лечу из Киева в час ночи, открываю газету и вижу на первой полосе свой портрет в образе Павки и подпись: студент 3 курса Лановой Василий Семёнович. Ну всё, думаю, хана!

Следующим утром в училище уже висел приказ о моём отчислении. Как потом мне рассказал Борис Евгеньевич Захава, руководитель института, он в тот день собрал педагогов и сказал: «Я должен был его выгнать, потому что иначе нам со студентами и кинематографом не справиться. Делайте что хотите, но Лановой должен закончить наш институт! Предлагайте, что с ним делать?». И Цецилия Львовна Мансурова, легенда нашего Вахтанговского театра, сказала: «Нечего тут выдумывать, на второй год этого мерзавца оставить надо!». И за этот год я сыграл в училище лучшие свои роли. Жизнь была плотная невероятно. А сейчас уже около 20 лет я заведую кафедрой художественного слова в Щукинском институте и не далее как вчера проводил там экзамен.

Нехай привыкают!

— Я люблю свой театр, он для меня — как воздух. Когда я только пришёл туда после театрального, главный режиссёр Рубен Николаевич Симонов сказал мне: «Вася, год буду давать вам только массовку играть, потому что у вас из каждой фразы украиноиды лезут». Ну, в массовке так в массовке. Я пришёл домой к маме, которая со мной только на украинской мове разговаривала, и говорю: «Мамо, дуже вас прошу, размовляйте зі мною тільки по русськой мові, мені в театрі кажуть, що у мене з кожної фрази украіноіди виповзають. Дуже прошу!». Она застыла, напряглась, а потом сказала: «Нехай привыкають!». Так мама сохранила мне украинский язык, который я очень люблю.

В те годы и в страшном сне не могло присниться то, что сейчас на Украине происходит...

Комедии в кино и в жизни

— Лет 20 назад мне позвонили из театра имени Грибоедова в Тбилиси, сказали: приезжай, почитай нам русскую классику. Я всю жизнь любил это и вот приехал. Два часа отработал там и вижу: с балкона пытается спуститься полудряхлая бабулька лет, наверное, 95. Пробует ногой крепость ступенек. Я думаю: «Как зацепится за что-нибудь сейчас, весь успех мне сорвёт!». Не зацепилась. Дошла, посмотрела налево, посмотрела направо. Думаю: «Не хватает ещё, чтоб на сцену вышла». Она вышла на сцену! Говорит: «Дорогой Василий Семёнович, счастлива вас видеть. Я воспитывалась на ваших фильмах!».

А я ей: «А Иван Грозный мне привет не передавал?».

Она гениально ответила: «Дорогой Василий Семёнович, я всегда предполагала некоторый недостаток в вас культуры, но не думала, что дело зашло так далеко и необратимо. Я поздно начала перевоспитываться на ваших фильмах!». Я ей сказал: «Давайте дружить! А то мы поссоримся, и это будет неправильно». И мы подружились, она оказалась удивительной женщиной, еще до революции закончившей два европейских университета.

Я люблю пошутить и иногда жалею, что мне не давали играть комедийных ролей в кино. Было только одно исключение. Однажды Володя Федин, который снял «Полосатый рейс», подошел ко мне и говорит: «Сыграй мне в эпизоде короля пляжа!». Я говорю: «Какой эпизод?! У меня уже такие роли сыграны!». А он: «Дурак ты, Вася, иногда эпизод переживет любую большую роль!». И я согласился. В итоге этот маленький эпизод запомнился всем, да я и сам люблю его пересматривать. Честно скажу, никогда в жизни я так быстро не бегал!