Почему группа Kira Lao стала сольным проектом Киры Вайнштейн
Кто не знает Kira Lao? Кажется, эту группу знают почти все новгородцы. И пусть не все слушали их песни, но слышали о коллективе многие. И это неудивительно: группе из российской глубинки удалось в своё время добиться значительных успехов на музыкальных просторах нашей страны.
До 2015 года Kira Lao была успешным коллективом. Альбомы группы издавались на лейбле «Союз» и получали высокие оценки музыкальных критиков. Kira Lao выступала на всевозможных музыкальных фестивалях, в том числе «Пикник Афиши», «Усадьба-JAZZ», «Avant». Получила несколько музыкальных премий: Сергея Курехина в номинации «Этно-Механика», Артемия Троицкого — «Степной волк», Александра Кушнира — «Индюшата».
Четыре года назад Kira Lao взяла творческую паузу. И сейчас наконец возвращается к активной деятельности, но уже в формате сольного проекта. 19 апреля в Великом Новгороде она представит свой сольный альбом «Тревожный опыт». Накануне концерта «НВ» побеседовали с Кирой ВАЙНШТЕЙН о музыке, театре и тревожном опыте в её жизни.
— Кира, в аннотации к альбому ты говоришь, что это «история неистового поиска себя и своего звучания». Альбом вышел. Можно ли сказать, что ты «нашла себя» в музыкальном пространстве?
— Я бы так не сказала. «Тревожный опыт» — это то, что близко мне в данный момент. Но утверждать, что теперь я буду делать только такую музыку, нельзя. В своём творчестве я стараюсь не зависать долго в чем-то одном и постоянно нахожусь в творческом поиске.
Новый альбом — это 9 песен, которые соединены в моноаудиоспектакль. Помимо музыкальных композиций там есть мои монологи, которые я записывала на гарнитуру мобильного телефона во время прогулок. Также альбом насыщен разными городскими шумами, которые я записывала на бинауральные микрофоны, чтобы при прослушивании в наушниках было ощущение полного погружения в среду мегаполиса. Мне хотелось, чтобы слушатель вместе со мной проживал и сопереживал этот опыт.
— Знаю, что у тебя будет и необычный костюм.
— Да. Это отдельное художественное высказывание. Одежда ведь, как правило, несёт в себе определённый контекст. Мне же хотелось убрать всё лишнее — то, что создает обо мне то или иное впечатление в обществе. Я отказалась от платья, в котором могла бы быть красивой и привлекательной, и не стала надевать спортивный костюм, который бы делал меня «стильной, модной, молодежной» и роднил с какой-нибудь популярной субкультурой. Я решила оставить суть — само тело — и попробовала взглянуть на него, как на некую скульптуру. Поэтому сначала я выхожу на сцену как будто бы обнаженная, и в процессе мое сценическое тело переживает некие трансформации.
— Театр сильно тобой завладел, это очевидно.
— В своё время я попала на занятия по танцевальному перформансу, и они буквально перевернули мою жизнь, дали начало этому альбому. Все эти «легкие чистые танцы» и «позвоночник — мой вертел» — они оттуда. В перформансе я нашла множество практик, которые пригодились мне как фронтвумен. Я заново познакомилась с собой и своим телом. И это очень сильно изменило мою оптику и отношение к делу. Я стала задумываться о том, зачем я выхожу на сцену, что я хочу сказать и как я это делаю. Можно сказать, что до этого момента я занималась творчеством бессознательно. Это был монолог, такая арт-терапия. Сейчас я стремлюсь к диалогу со зрителями.
Через перформанс я открыла для себя современный театр: Центр имени Мейерхольда, «Практику», более камерные площадки: «Боярские палаты», «Граунд Ходынка». В театре и современном танце сейчас происходит много интересного. В некоторых спектаклях «Мастерской Брусникина» и театре «Балет Москва» я встретила невероятную энергетику рока, причем такую, какую редко можно поймать на настоящем живом концерте.
Театр интересен мне еще и как синтез искусств. В музыкальной среде (я имею в виду нашу локальную российскую сцену) многие артисты зациклены на звуке и упускают массу возможностей, которые могли бы обогатить их самовыражение. Это сценография (свет, костюмы, декорации, видеопроекции), сюжетность, иммерсивность, интерактивность. И даже если говорить о звуке, то и здесь много консерватизма. Например, аудиосистема всегда строго направлена на зрителя. В какой-то момент мне захотелось попробовать на одном из концертов расположить колонки иначе, например, по кругу, чтобы зритель находился внутри. Но музыканты, с которыми я на тот момент сотрудничала, скептически отнеслись к этой идее, сочли её трудно реализуемой. А в театре и современном искусстве я, наоборот, встретила своих единомышленников. И меня затянуло. Пока Kira Lao была на паузе, я писала музыку для спектаклей и перформансов и работала с многоканальным звуком.
— И твое сотрудничество с театром оказалось весьма успешным: за композиторскую работу в танцевальном спектакле «40» ты в этом году номинирована на «Золотую маску». Ты ожидала такого признания своей работы?
— Если честно, у меня были надежды на совсем другую работу. Но она сейчас нигде не показывается. Поэтому когда мне позвонил Алексей Нарутто, с которым мы делали этот спектакль, и сказал, что меня номинировали на «Золотую маску» как композитора, я, конечно, была в шоке и сначала решила, что он меня троллит. Хотя он предупреждал, что нашу премьеру будет смотреть жюри из «Маски», я как-то не придала этому значения. И до сих пор не знаю, как к этому относиться. В моей номинации собралась компания серьёзных композиторов с консерваторским образованием: Маноцков, Раннев, Широков… И вдруг я — среди них.
Номинация на «Золотую маску» — это очень мощная информационная поддержка для независимого проекта, каким является наш танцевальный спектакль «40». Например, у нас нет своей площадки, каждый раз мы арендуем зал, чтобы показывать свою работу. И каждый раз это риск: соберем — не соберем.
— Кира, сегодня ты можешь сказать, что стало причиной распада группы Кира Lao?
— Есть множество причин, почему группы распадаются. В нашем случае ничего нового не было. И я не вижу ничего плохого в случившемся. Потому что вместо одной группы теперь есть четыре новых проекта, и даже больше, если брать в расчет предыдущий состав. Лично мне очень сложно открываться новым людям и так же сложно их отпускать. Музыкальная группа — это фактически семья. И поэтому все перемены в составе для меня были очень болезненны эмоционально. У каждого музыканта — своя манера игры, к которой привыкаешь. Уход человека отбрасывает тебя назад с профессиональной точки зрения. На поиски единомышленника могут уйти месяцы, и всё это время группа не может давать концерты, теряет сыгранность. А когда новый человек приходит, то нужно время, чтобы он вошел в материал. Сейчас у меня просто нет эмоциональных ресурсов, чтобы собирать новый коллектив. Но, возможно, в будущем эти ресурсы появятся. Конечно, хоть я и пишу везде, что это — сольный альбом, на самом деле в процессе были задействованы многие люди. Художники, дизайнеры, фотографы, режиссеры… Я продолжаю вступать в коллаборации, но формат стал свободнее.
— В своё время известный музыкальный критик и продюсер Артемий Троицкий сказал, что «группа из Новгорода Kira Lao представляет собой довольно сказочный случай, когда в глубинке возникает нечто такое, чего нет ни в каких столицах». И ему было очень интересно, куда же вас выведет музыкальная дорожка. Сегодня вы как-то пересекаетесь с Артемием Кивовичем?
— Нет, лично я с ним виделась всего несколько раз. Мы познакомились так. Троицкий был неким образом причастен к клубу China Town Cafe. Нашу группу пригласили выступить на открытии этого заведения. Он нас послушал, впечатлился и согласился издать дебютный альбом Kira Lao в своей линейке на лейбле «Союз». Потом мы несколько раз попадали в номинации его премии «Степной волк» и виделись на этих мероприятиях. И, собственно, всё. Группа распалась, а он, насколько я знаю, эмигрировал. То есть долгое время у нас не было поводов для общения. Конечно, я очень благодарна ему за поддержку и рецензии, они очень помогли группе на старте. Знаю, что организатор моего концерта в Новгороде Евгений Певзнер по своей инициативе приглашал его на мою презентацию. Троицкий сказал, что не сможет приехать по семейным обстоятельствам, но попросил прислать ссылку на альбом.
