{thumbimage 150px 1}Уникальный Музей гвоздя в Боровичском районе хранит полсотни гвоздей разных веков, от нескольких сантиметров до метра длиной.
Музей гвоздя находится на берегу реки Мсты, вблизи порога Бели. Именно поэтому частыми его посетителями становятся туристы, сплавляющиеся по Мстинским порогам. Идея создания музея принадлежала учредителю фирмы «Горная Мста» — Валерию АРТЕМЬЕВУ, который взял на себя и работу по воплощению этой идеи.
Здание музея — это не просто наспех сколоченное деревянное помещение. Деревянный шатер имеет форму 32-гранного бриллианта. Помещение приспособлено к непростому рельефу гористой местности. А находиться здесь одновременно могут около 80 человек.
Здание музея — это не просто наспех сколоченное деревянное помещение. Деревянный шатер имеет форму 32-гранного бриллианта. Помещение приспособлено к непростому рельефу гористой местности. А находиться здесь одновременно могут около 80 человек.
Посредине стоит печка тоже хитрой конструкции. Вытяжка сделана из фундамента спутниковой антенны одного из сотовых операторов (как она тут оказалась, никто так и не признался), так что дрова ставят вертикально. Дым благодаря этой «антенне» уходит по трубе прямо в небо, а тепло — в стороны.
Первоначально здание задумывалось именно как туристический дом. Уже в ходе проектирования стало ясно, что накопленный за многие годы строительно-железный багаж Валерия Яковлевича может здесь удачно разместиться.
Гвозди можно не только хорошенько разглядеть, но и потрогать. Часть экспонатов попала сюда из речки Мсты, другую Валерий привез из своих походов.
— Наверное, походы и путешествия моей жизни из увлечения переросли в ее смысл. Значок туриста СССР мне вручала министр культуры Екатерина Фурцева в августе 1968-го, — смеется Валерий Яковлевич. — 15 лет я отдал службе на атомной подводной лодке, а положенные длительные отпуска старался проводить в самых отдаленных местах России. Предпочитал одинокие экстремальные походы: шесть раз бывал на Камчатке, дважды — на Сахалине, на Байкале и много еще где. Разные гвозди я собираю фактически с детства. Везти большой предмет с собой — неудобно, а гвоздик и места в рюкзаке займет мало, и сохранится надолго.
«Забить дурака»
— Это сейчас гвозди делают из стальной проволоки по ГОСТам, — продолжает Валерий, — а в петровскую эпоху ничего подобного не было, их ковали из железа вручную, так что двух одинаковых гвоздей вы здесь не увидите. У них разные длина, форма шляпки, угол отковки острия, размер ершинности (для неизвлекаемости крепежа из деревянных конструкций. — Ред.). Все это делалось, по сути, для разных сочетаний материалов: доска к доске, доска к брусу, брус к брусу. По вертикали, по горизонтали, под углом. На берегу, в воде и так далее.
В реке нашлось довольно много крупногабаритных гвоздей. Отсюда достали 30-дюймовый ершинный болт, изготовленный на уральских железоделательных заводах Демидова: весь крепеж в Новгородчину плыл оттуда. Барочные гвозди — их вытащили из обломков бортовой обшивки судна, потерпевшего кораблекрушение в районе порога Гверстка, предположительно в конце XVIII века.
— Обратите внимание, — как настоящий экскурсовод говорит Артемьев, — на полукруглую шляпку этих гвоздей. Она делалась такой формы специально, чтобы, когда гвоздь забивали, внутренняя поверхность судна была гладкой. Еще один факт, подтверждающий, что эти гвозди были вбиты именно в барку, а не в другое судно, — это их форма: они прямолинейные. В других судах при разборке бревен реконструкторы обнаруживали, что гвозди в них до половины были вбиты прямо, а потом в бревне каким-то образом загибались в обратную сторону. Как это делали — до сих пор не известно. Сегодня есть похожий способ, называется «забить дурака»: гвоздь стукают посередине, он изгибается, и его вбивают уже под таким углом.
Последняя барка прошла здесь в 1937 году, груженая вениками, в осеннюю навигацию на Ленинград.
Лапный болт
Еще один экспонат — лапный болт. Как выяснилось, он несколько десятков лет держал своей «лапой» Боровицкие пороги. Они считались самым опасным местом в судоходной системе России, поэтому от Опеченского Посада до Боровичей был построено 12 гидротехнических сооружений, которые служили верой и правдой до 1917 года.
— Функции, которые сегодня выполняют железная дорога и трасса Москва — Санкт-Петербург, в XVIII веке выполняла Мста. Ежегодно по ней сплавлялись тысячи барок. Так что эти гвозди сыграли не последнюю роль в доставке грузов, — говорит хранитель музея.
Валерий Яковлевич показывает фото 1901 года. На нем — место, где собственно мы с ним и встретились.
— Вот посмотрите: люди стоят на дне реки, а оно вымощено досками и сверху постелен деревянный дубовый пол. Есть несколько ступеней, с которых льется вода. Вот это истинное положение порога Бели. Перепад высот на нем три века назад был более трех метров, высота ступени — 1,5 метра. Перед началом навигации воду в реке поднимали больше чем на три метра, и скорость течения увеличивалась до 20—25 километров в час. Сейчас порог ушел вверх, а высота ступеньки в пороге уменьшилась до метра.
Чтобы суда не ломались, в начале XIX века в известняковой плите на дне Мсты пробили отверстия, в них вбили деревянные чурки, которые и крепили к земле этими самыми лапными болтами. Достали раритетную железяку три недели назад, когда чистили фарватер, чтобы сплавляющимся ничего не мешало. По ожиданиям, еще около полусотни штук болтов так и лежат на дне.
— Воду во время гидротехнических работ отводили специальным образом, — поясняет Валерий. — Здесь недалеко находятся три искусственных острова, в основании которых — деревянный сруб. В реку ставились козлы, засыпались мешками с грунтом, воду отводили под правый берег за острова, и люди могли работать. Каждой весной часть досок и бревен срывалась ледоходом. И это фото, пожалуй, можно считать первым фотоотчетом Министерства путей сообщения Российской империи о понесенном уроне. Этот фотодокумент отправляют с просьбой выделить деньги на ремонт конструкций.
«Упругие заплыви» Корицкого
В музее есть вещи, час которых еще не пробил. Четыре года назад, ныряя во Мсту, инструкторы нашли длинную стальную палку. Что это было — никто не знал, но на ней была резьба. В этом году на той же глубине нашли второй такой элемент, а две аналогичных вещи в одном месте — это уже часть системы.
— Предположительно, это часть «упругих заплывей» гидротехника Осипа Корицкого. Там же нашли часть фрагмента одной стены этого сооружения. Это куски тесаного гранита — остатки отбойной стенки, они скреплялись стальными шпильками и были залиты жидким свинцом. Эти заплыви были чем-то вроде батута для судов. Если барка с грузом в 120 тонн на скорости 25 км в час не вписывалась здесь в поворот, она начинала элементы заплыви складывать в гармошку, таким образом удар гасился, и ее плавно откидывало от берега, — говорит Валерий Яковлевич. — Полукруглое сооружение должно было выдержать несколько тысяч ударов судов, сохранить и их, и себя. Как же все-таки это удавалось — не совсем понятно. Чертежи нашли в Питере в архиве, надеемся, что в ближайшее время копию можно будет разместить в нашем музее.
Кусочек истории
В музее — десятки гвоздей. Есть крепеж, поднятый со дна Байкала, с Беломорканала, с Канала имени Москвы, с секретного аэродрома острова Кердин, со дна Баренцева и Белого морей, с мыса Херсонес… Есть маленький гвоздик с Рюрикова городища и гвозди с Голгофы Соловков. Тут есть «костыли» — так называемые железнодорожные гвозди. Недавно журналисты, которые побывали когда-то в этом музее, привезли сюда гвоздь из пещерного города Чуфут Калея из Крыма, предположительно IX—X веков.
Гвоздочки из районов Новгородской области также занимают здесь достойное место. Они крепили когда-то наши церкви, храмы, усадьбы, хозяйственные постройки Валдая, Хвойной, Любытина, Боровичей.
Каждый гвоздь — не просто кусок железа. Все они вбивались в историю города, эпохи. В некоторых случаях они — то единственное, что осталось от прошлого. Вот один маленький экспонат с мельницы из урочища София деревни Любони Боровичского района. Разыскивая эту деревню, Артемьев случайно познакомился с человеком, который там родился. Он и показал обломки той жизни, где от добротных хуторов остались только гнилые доски да невзрачный гвоздь с мельничного колеса.
— А вот этот гвоздь я в 1993 году привез с острова Большой Заяцкий Соловецкого архипелага. Когда высадился на берегу и увидел церковь, спрашивать про нее было просто не у кого, но гвоздик решил взять. Уже потом я выяснил, что этот, железный, из церкви Святого Андрея Первозванного. В этой самой церкви Петр I получил благословение первого штандарта военно-морского флота России. Ну а что было дальше, вы уже знаете, — улыбается мой собеседник.
Гвозди можно не только хорошенько разглядеть, но и потрогать. Часть экспонатов попала сюда из речки Мсты, другую Валерий привез из своих походов.
— Наверное, походы и путешествия моей жизни из увлечения переросли в ее смысл. Значок туриста СССР мне вручала министр культуры Екатерина Фурцева в августе 1968-го, — смеется Валерий Яковлевич. — 15 лет я отдал службе на атомной подводной лодке, а положенные длительные отпуска старался проводить в самых отдаленных местах России. Предпочитал одинокие экстремальные походы: шесть раз бывал на Камчатке, дважды — на Сахалине, на Байкале и много еще где. Разные гвозди я собираю фактически с детства. Везти большой предмет с собой — неудобно, а гвоздик и места в рюкзаке займет мало, и сохранится надолго.
«Забить дурака»
— Это сейчас гвозди делают из стальной проволоки по ГОСТам, — продолжает Валерий, — а в петровскую эпоху ничего подобного не было, их ковали из железа вручную, так что двух одинаковых гвоздей вы здесь не увидите. У них разные длина, форма шляпки, угол отковки острия, размер ершинности (для неизвлекаемости крепежа из деревянных конструкций. — Ред.). Все это делалось, по сути, для разных сочетаний материалов: доска к доске, доска к брусу, брус к брусу. По вертикали, по горизонтали, под углом. На берегу, в воде и так далее.
В реке нашлось довольно много крупногабаритных гвоздей. Отсюда достали 30-дюймовый ершинный болт, изготовленный на уральских железоделательных заводах Демидова: весь крепеж в Новгородчину плыл оттуда. Барочные гвозди — их вытащили из обломков бортовой обшивки судна, потерпевшего кораблекрушение в районе порога Гверстка, предположительно в конце XVIII века.
— Обратите внимание, — как настоящий экскурсовод говорит Артемьев, — на полукруглую шляпку этих гвоздей. Она делалась такой формы специально, чтобы, когда гвоздь забивали, внутренняя поверхность судна была гладкой. Еще один факт, подтверждающий, что эти гвозди были вбиты именно в барку, а не в другое судно, — это их форма: они прямолинейные. В других судах при разборке бревен реконструкторы обнаруживали, что гвозди в них до половины были вбиты прямо, а потом в бревне каким-то образом загибались в обратную сторону. Как это делали — до сих пор не известно. Сегодня есть похожий способ, называется «забить дурака»: гвоздь стукают посередине, он изгибается, и его вбивают уже под таким углом.
Последняя барка прошла здесь в 1937 году, груженая вениками, в осеннюю навигацию на Ленинград.
Лапный болт
Еще один экспонат — лапный болт. Как выяснилось, он несколько десятков лет держал своей «лапой» Боровицкие пороги. Они считались самым опасным местом в судоходной системе России, поэтому от Опеченского Посада до Боровичей был построено 12 гидротехнических сооружений, которые служили верой и правдой до 1917 года.
— Функции, которые сегодня выполняют железная дорога и трасса Москва — Санкт-Петербург, в XVIII веке выполняла Мста. Ежегодно по ней сплавлялись тысячи барок. Так что эти гвозди сыграли не последнюю роль в доставке грузов, — говорит хранитель музея.
Валерий Яковлевич показывает фото 1901 года. На нем — место, где собственно мы с ним и встретились.
— Вот посмотрите: люди стоят на дне реки, а оно вымощено досками и сверху постелен деревянный дубовый пол. Есть несколько ступеней, с которых льется вода. Вот это истинное положение порога Бели. Перепад высот на нем три века назад был более трех метров, высота ступени — 1,5 метра. Перед началом навигации воду в реке поднимали больше чем на три метра, и скорость течения увеличивалась до 20—25 километров в час. Сейчас порог ушел вверх, а высота ступеньки в пороге уменьшилась до метра.
Чтобы суда не ломались, в начале XIX века в известняковой плите на дне Мсты пробили отверстия, в них вбили деревянные чурки, которые и крепили к земле этими самыми лапными болтами. Достали раритетную железяку три недели назад, когда чистили фарватер, чтобы сплавляющимся ничего не мешало. По ожиданиям, еще около полусотни штук болтов так и лежат на дне.
— Воду во время гидротехнических работ отводили специальным образом, — поясняет Валерий. — Здесь недалеко находятся три искусственных острова, в основании которых — деревянный сруб. В реку ставились козлы, засыпались мешками с грунтом, воду отводили под правый берег за острова, и люди могли работать. Каждой весной часть досок и бревен срывалась ледоходом. И это фото, пожалуй, можно считать первым фотоотчетом Министерства путей сообщения Российской империи о понесенном уроне. Этот фотодокумент отправляют с просьбой выделить деньги на ремонт конструкций.
«Упругие заплыви» Корицкого
В музее есть вещи, час которых еще не пробил. Четыре года назад, ныряя во Мсту, инструкторы нашли длинную стальную палку. Что это было — никто не знал, но на ней была резьба. В этом году на той же глубине нашли второй такой элемент, а две аналогичных вещи в одном месте — это уже часть системы.
— Предположительно, это часть «упругих заплывей» гидротехника Осипа Корицкого. Там же нашли часть фрагмента одной стены этого сооружения. Это куски тесаного гранита — остатки отбойной стенки, они скреплялись стальными шпильками и были залиты жидким свинцом. Эти заплыви были чем-то вроде батута для судов. Если барка с грузом в 120 тонн на скорости 25 км в час не вписывалась здесь в поворот, она начинала элементы заплыви складывать в гармошку, таким образом удар гасился, и ее плавно откидывало от берега, — говорит Валерий Яковлевич. — Полукруглое сооружение должно было выдержать несколько тысяч ударов судов, сохранить и их, и себя. Как же все-таки это удавалось — не совсем понятно. Чертежи нашли в Питере в архиве, надеемся, что в ближайшее время копию можно будет разместить в нашем музее.
Кусочек истории
В музее — десятки гвоздей. Есть крепеж, поднятый со дна Байкала, с Беломорканала, с Канала имени Москвы, с секретного аэродрома острова Кердин, со дна Баренцева и Белого морей, с мыса Херсонес… Есть маленький гвоздик с Рюрикова городища и гвозди с Голгофы Соловков. Тут есть «костыли» — так называемые железнодорожные гвозди. Недавно журналисты, которые побывали когда-то в этом музее, привезли сюда гвоздь из пещерного города Чуфут Калея из Крыма, предположительно IX—X веков.
Гвоздочки из районов Новгородской области также занимают здесь достойное место. Они крепили когда-то наши церкви, храмы, усадьбы, хозяйственные постройки Валдая, Хвойной, Любытина, Боровичей.
Каждый гвоздь — не просто кусок железа. Все они вбивались в историю города, эпохи. В некоторых случаях они — то единственное, что осталось от прошлого. Вот один маленький экспонат с мельницы из урочища София деревни Любони Боровичского района. Разыскивая эту деревню, Артемьев случайно познакомился с человеком, который там родился. Он и показал обломки той жизни, где от добротных хуторов остались только гнилые доски да невзрачный гвоздь с мельничного колеса.
— А вот этот гвоздь я в 1993 году привез с острова Большой Заяцкий Соловецкого архипелага. Когда высадился на берегу и увидел церковь, спрашивать про нее было просто не у кого, но гвоздик решил взять. Уже потом я выяснил, что этот, железный, из церкви Святого Андрея Первозванного. В этой самой церкви Петр I получил благословение первого штандарта военно-морского флота России. Ну а что было дальше, вы уже знаете, — улыбается мой собеседник.
Елена УСКОВА
