В поисках себя

В преддверии Пасхи, на Страстной седмице, мы встретились с отцом Александром РАННЕ, протоиереем Софийского собора, председателем отдела духовного образования и катехизации Новгородской епархии Русской Православной Церкви. Вопрос, вынесенный в подзаголовок, нам показался наиболее важным, стержневым в этой беседе, и нам удалось получить хороший ответ на него. Однако время встречи — несколько дней до главного христианского праздника — обязало корреспондента «НВ» начать разговор традиционно, с просьбы рассказать о последней неделе Великого поста. Тем более в ней, как и везде в православном мире и богослужении, есть особое духовное содержание.

— Отец Александр, так совпало, что это интервью увидят наши читатели уже в субботу Страстной седмицы, накануне Пасхи. Что это за время?
— Страстная седмица — это особая неделя Великого поста. И вообще, в свое время он начинался со Страстной седмицы, времени подготовки к празднику Пасхи. Воскресение Христово — это событие, с которого начинается христианство. Не было бы данного события, все закончилось какой-нибудь поминальной трапезой в рамках иудейской традиции. Но именно явление воскресшего Христа ученикам стало тем, с чего все началось. И для того, чтобы встретить Христа, собирались его ученики в первые годы после Воскресения. Они вспоминали его учение, чудеса и особенно его страдания, которые он претерпел за человеческий род.
Очень ошибаются те люди, которые считают, что христианство, хождение в храмы нужно людям только для того, чтобы получить от Бога помощь в каких-то своих делах. Это правильно, что мы обращаемся к Богу за помощью, но в то же время христианство не предполагает, грубо говоря, эдакую торговлю...
— Потребительское отношение?
— Да. Суть христианства — несение своего креста со смирением и любовью. Только тот, кто к этому готов и понимает это, может называть себя настоящим христианином. И для каждого христианина, чтобы понять свой собственный крест, важно следовать за крестом страдавшего Спасителя. Страстная седмица, в определенной степени, — выключение себя из жизни мира.
Кстати, Христос никогда не призывал своих учеников уйти из него — это наблюдалось уже потом, через несколько столетий и по совершенно другим причинам. Главное было — идти и проповедовать. И сегодня, если христианин живет в мире, значит, он берет на себя ответственность за него, за происходящее вокруг. Это очень важно.
Но вот в данный момент исторической памяти христиане как бы выключались из жизни. Потому что вся Страстная седмица подходила к Великой субботе, главным лозунгом которой было «да молчит всякая плоть человеча». После литургии в субботу христиане стараются друг с другом даже не общаться. Люди молчат, думают, если хотите — переживают. Я говорю об очень важном моменте — отключении от суеты, сосредоточении на самом главном в своей жизни. И, в принципе, весь тот пост, который мы прошли с вами, носил покаянный характер — шесть недель подготовки к Страстной седмице и Пасхе.
Для нас дни последней недели Великого поста имеют чрезвычайно важное значение: среда — воспоминание о предательстве Иуды, Великий четверг — воспоминание о Тайной вечере, Великая пятница — самый скорбный для нас момент христианской жизни, когда мы переживаем смерть, полагание Господа во гроб, плач Божией Матери, вынос плащаницы... Замечу: сам алтарь символизирует гроб Господень, кувуклию — пещеру, находящуюся в храме Воскресения в Иерусалиме. Алтарь — это гроб Господень, на котором стоят святые дары.
— Есть такое выражение «духовная жизнь», которое, не особенно задумываясь, употребляют в своей речи все, в том числе и мы, журналисты. Но можно ли говорить сегодня о «духовной жизни» современного человека, корректно ли это? Может быть, все-таки лучше говорить о «бездуховной составляющей человеческого бытия»?
— Нет. Надо учесть: то, что вы говорите, касается каждого человека отдельно. Христианство отличается от всех других религий тем, что оно сосредоточивается на каждом конкретном человеке. Есть замечательная притча, в которой говорится: «Пастырь оставляет 99 овец ради того, чтобы найти одну потерявшуюся». Ценность каждого отдельного человека бесконечна, абсолютна. И в этом смысле мы не можем говорить о духовной жизни как о духовности общества вообще. Что происходит в душе каждого отдельного человека? Весь вопрос в том, ставит ли он себе задачу своего внутреннего духовного совершенства, пытается ли он жить духовно внутри себя?
— И сейчас такие люди есть?
— Есть. Люди же в храм приходят, и зачастую для того, чтобы найти в себе духовный стержень, на который можно было бы опереться.
В Нагорной проповеди Христос говорит: «Будьте совершенны, как Отец ваш небесный совершен есть». Но представить себе совершенство Отца небесного невозможно для человека — Бог невидим, непостижим и так далее, но Иисус Христос явил нам совершенство Отца. Вот и мы стремимся к совершенству по Христу. Для этого Христос должен жить в нашем сердце — надо помнить о нем, рассуждать о том, чему он учил, пытаться исполнять его заповеди, нести свой крест, служить ближним, осмысленно относиться к страданиям в жизни человека, испытаниям и искушениям. Надо вести поиск смысла в своей жизни. Все это и есть духовность.
Я думаю, что людей, которые пытаются найти и опереться на этот смысл, достаточно много. Иначе, я думаю, наша жизнь распалась бы, как разваливается дом без фундамента. У некоторых смысл жизни традиционен, иные мучаются из-за того, что еще ничего не нашли, — каждый находится на своем этапе своего духовного развития, или, к сожалению, деградации. Я убежден, что несмотря ни на что в нашей жизни есть какое-то здоровое ядро, и есть люди, которые хотят быть лучше, чище и светлее. Может быть, ради них и стоит еще мир.
Вообще, духовных людей никогда не было много, даже если мы посмотрим на первые столетия христианства. В основном это ведь эпоха языческого мира, который не заботился ни о каком духовном совершенствовании, потому что такому миру казалось: духовное живет отдельно от материального. Там не было представления о целостности человека, а имела место распадающаяся античная культура. И она в конце концов распалась и потеряла свое значение.
Так же, как это было с дореволюционной Россией. Трагедия 1917 года не случайна. Культура распалась не в результате международного заговора и не потому, что какие-то маргиналы-большевики вдруг подсуетились и захватили власть, которая валялась, а потому что общество, потеряв глубину своей традиции — глубину, а не внешние формы, — перестало быть единым. Лучшая часть общества перестала быть единой. В нашей жизни все закономерно, и если эти отрицательные процессы, о которых мы с вами говорим, будут превалировать, то и наше сегодняшнее общество, к сожалению, распадется.
— В последнее время Церковь очень активно проявляет себя в общественной жизни. Имеет ли право само общество в связи с этим обсуждать внутрицерковные проблемы, так сказать, извне?
— Церковь не отделяет себя от общества. Скажу так: в нем есть атеисты, есть православные люди, есть представители других, инославных конфессий, но все мы — одно целое российское общество. И мы в ответе за свою страну.
Другое дело, что в каждом обществе, в каждой семье имеются особые интересы у частных лиц... Мне кажется, вы сейчас имеете в виду спор, который у всех на устах, который идет вокруг церковной собственности?
— В том числе. Вопрос ведь непростой. И вы, отец Александр, служите в Софийском соборе, который всегда был как для Церкви, так и для музея особым местом.
— Вопрос на самом деле очень простой, и решать его надо честно. Нужно, чтобы государство, которое стало воспреемником того, что награбили большевики, признало: церковная собственность принадлежит Церкви. Вся. А уже потом мы должны вести доверительный разговор о том, как все эти ценности сохранить. Они действительно являются общенародным достоянием, они действительно наша общая ценность. Но мы, конечно, не согласны с тем, что та или иная икона ценна и красива только потому, что ее намазал какой-то художник в XIV веке. Для нас это еще и духовная ценность. И мы хотим, чтобы остальные люди поняли ее.
Всегда, мне кажется, в здоровом обществе можно договориться о том, чтобы ничего не терялось, чтобы мы все сохраняли вместе. Я полагаю, что предстоит очень длительный процесс переговоров по этой проблеме, но начинать надо с признания того, что награблено все было неправедно и принадлежит все это Церкви. И все эти оговорки о том, что музеи спасали национальное достояние, лишние. Спасибо музеям! Спасибо этим самоотверженным работникам, мы им готовы в ноги поклониться! Но признайте, что все церковное имущество принадлежит Церкви. И давайте думать вместе, как это все сохранять.
— На своем сайте наша газета проводит опрос на тему «Поститесь ли вы?». Есть много вариантов ответов, ведется голосование... Как вы относитесь к тому, что большинство, хотя и не абсолютное, населения нашей страны крещено, но ходит в храм лишь раз в год, как правило, на Пасху, и не постится?
— Это очень сложный вопрос, ведь люди, например, по состоянию здоровья не могут полностью поститься. Больных людей очень много, и Церковь идет им навстречу. Кроме того, люди по слабости просто не выдерживают... Вообще, заявить о том, что «я пощусь полностью», может быть, даже не совсем верно с православной точки зрения, потому что православие держится на смирении. Поэтому лучше было бы сказать «я стараюсь, конечно, но многое у меня не получается». Вопрос этот очень растяжимый. Абсолютный пост — это когда Христос сорок дней не ел и не пил.
— Но это же невозможно!
— Верно, невозможно. Поэтому — пост по силам. Пост же состоит не только в еде, но и в тех службах, которые мы посещаем, в отказе от телевизионных развлекательных программ, может быть, в том, чтобы почитать какую-нибудь духовную литературу, побольше помолиться дома…
— Помогать ближним, благотворить...
— Да, конечно же! Быть милосердным и старающимся кому-то помочь.
— На самом деле наш опрос, конечно же, посвящен не выяснению гастрономических предпочтений посетителей нашего сайта в религиозном контексте. Скажите, все же не коробит ли вас то, что люди в большинстве все-таки часто относятся к Церкви несерьезно. Как можно быть, например, православным человеком и не причащаться?
— Я все-таки считаю это упомянутое вами большинство православными людьми, раз они называют себя таковыми. Другой вопрос, что большинство еще не воцерковилось, но ведь это процесс духовного развития, и я надеюсь, что многие из тех, кто ходит в храм раз в году на Пасху, со временем начнут полноценную духовную жизнь, с постом и причастием.
— Многие люди — крещеные, верующие — часто сетуют на то, что православные службы длинные, сложные, надо долго стоять на ногах. Более того, факт, что многие рассуждают: «А почему бы не упростить все эти церковные дела, догматы? Зачем нам такая сложная религия?». В этой связи хотелось бы спросить: сумеет ли православие сохранить себя под натиском такого недовольства?
— Сама суть православия — сохранять. Чем мы отличаемся от других христианских конфессий? Да тем, что мы храним неповрежденным изначальное. Другое дело, что могут быть какие-то изменяемые формы, они всегда изменялись. Но иногда, выбрасывая форму, мы должны помнить о том, что обедняем свое содержание. Это очень сложный и тонкий вопрос, поэтому в истории Церкви он переживается чрезвычайно остро.
Что касается тех, кто говорит: «Эти догмы меня достали!»... Дело в том, что эти люди сами не знают никаких догм и даже значения данного слова. Длинные службы? Да не такие уж они и длинные: если два часа вечером человек постоит в храме, урвет это время от телевизора, плохо ему не будет. Другой вопрос, что человек просто не хочет применить некоторые усилия для того, чтобы понять: «А что это такое — православное бого-
служение? Что за песнопения? Неужели я не способен в этом разобраться?». Во многом проблема — в нашей русской лени, нежелании подумать, нежелании потрудиться, чего-то достичь.
Это и признаки современной культуры, когда люди не хотят задумываться о значении слов. Мы забыли о том, что такое «спасибо», не понимаем, почему мы должны иногда поклониться или подать руку. А ведь это все формировалось на основе христианской этики. В Англии в аристократических кругах была распространена такая пословица: «Пища существует для того, чтобы слегка утолить чувство голода». А ведь чрезвычайно важно определить: мы живем для того, чтобы есть, или мы едим для того, чтобы жить?
Православная церковь всегда говорила о важности человека, его внутреннего мира, что это выше, чем его материальное окружение. Христос же умер ради людей, а не ради экономики.
— Что вы хотели бы пожелать нашим читателям, новгородцам, накануне Пасхи?
— Я хотел бы пожелать новгородцам и жителям нашей области, чтобы они были здоровы и Богом хранимы, чтобы они могли испытать настоящую любовь. Не ту любовь, которая пропагандируется в СМИ, а ту, которая делает человека способным служить другому беззаветно. Лучше любить, страдая, чем пребывать в довольстве без любви. Мне хочется, чтобы новгородцы всегда помнили о своем городе, о его истории, в том числе духовной. И, самое главное, я хотел бы, чтобы каждый испытал радость светлого Христова Воскресения.