Рушанин Павел Володин пишет истории заброшенных деревень
Годы бегут и стеной становятся между единомышленниками. Не будь так устроена жизнь, классикам, вздыхавшим по «Руси уходящей» без малого век назад, многое мог бы рассказать рядовой сотрудник старорусского горгаза Павел ВОЛОДИН.
На протяжении вот уже трех лет почти каждые выходные он садится в машину и, вооружившись картами столетней давности, отправляется по окрестным сёлам. Павел Николаевич ведёт своего рода перепись этих утонувших в безвременье деревушек, с дотошностью фиксируя: был храм — стоит остов, была мельница — нет её, была дорога — стала тропа, были люди...
Грустно. И кажется, ну кому же захочется погружаться в этакую печаль? Мчись дальше, тройка, не оглядывайся! Но в группе, созданной Володиным в соцсети, уже давно перевалило за 1000 участников, и все просят его съездить туда-то или узнать то-то, становясь невольными участниками битвы с забвением.
Сократ новгородский
— Наверное, всё из-за того, что я сам деревенский, — признается Павел Николаевич. — Только не старорусский, а из Сибири. К тому же карты я всегда любил. Помню, как ещё в Томске проходил мимо института и думал: «Эх! Что же я на топографический не поступил!». Теперь Интернет всем желающим даёт возможность посмотреть на старые карты, вот я и воспользовался ею. Иногда смотришь и диву даёшься — чего только не было в деревне: и несколько мельниц, и храм, и множество дворов… Приезжаешь посмотреть, что там осталось, а там — пара стариков, в лучшем случае — дачники, а то и совсем никого, только следы побывавших здесь до меня копателей.
Старорусские деревни, по которым война крепко проехалась, чёрных копателей действительно привлекают, словно мёдом намазаны. В группе Павла Володина есть такие фотографии: свалены в кучу чугунки, ухваты, проржавевшие лопаты и прочее железо, отвлекающее, так сказать, от основной цели поиска. В деревне Романово, до которой от трассы три километра лесом, таких «поисковиков» побывало явно немало, там и до сих пор хорошо различимы воронки от бомб. До революции в Романове стояла богатая усадьба, да и после, в довоенное время деревушка была ладной, но именно по ней прошёл Рамушевский коридор, и к 1945 году восстанавливать оказалось просто нечего. Деревня исчезла. С этой исчезнувшей деревни и началось одно из расследований Павла Володина:
— Выяснил я, что владельцем разрушенного имения был бывший новгородский и эстляндский вице-губернатор Дирин Сократ Николаевич. От дома, хоть он и был каменным, ничего, конечно, не осталось, но в деревне до сих пор можно понять, где был сад, липовая аллея, где дубы рядками стояли. Имение это — одно из трёх, которыми владел Сократ Дирин, два других находятся в Крестецком и Демянском районах. Я стал искать биографию Сократа Николаевича и вышел на его внучку, которая живёт в Санкт-Петербурге, даже съездил к ней, и теперь вот до сих пор расшифровываю ту трехчасовую запись, которую она мне наговорила. У неё от былого величия, само собой, ничего не осталось. Только старые фотографии да несколько историй, рассказанных матерью.
Впрочем, благодаря Павлу Николаевичу у внучки Сократа Дирина теперь всё-таки появилось вещественное воспоминание о месте, с которым была связана судьба её предка. В Петербург из Романова Павел Володин привёз подкову — на счастье. И — вот совпадение — подарок породил новые и новые воспоминания. Сократ Николаевич знатным конезаводчиком был, лошадей своих просто обожал и поездку на лошади верхом предпочитал любому другому виду передвижения. В семье до сих пор передают воспоминания, как однажды он из Петербурга отправился на лошади в своё имение и весь путь проделал верхом.
Так Павел Николаевич активно включился в восстановление памяти о семье, к которой сам не имел никакого отношения. Спрашивать: «Зачем?» — неловко. Но он и без вопроса сам всё объясняет:
— Сократ Николаевич ведь был орденоносцем, действительным статским советником, а это в военное время приравнивалось к чину генерал-майора. Неправильно ничего не знать о таком известном человеке, жившем в нашем районе.
В планах у Павла Николаевича теперь — съездить и в Демянский район, где было основное имение Дирина. А также — найти дом в Старой Руссе, принадлежавший советнику, и его могилу. В последнем вопросе, к слову, уже удалось продвинуться вперёд. Внучка Сократа Николаевича была на могиле деда в 1936 году совсем маленькой девочкой и, конечно, уже почти ничего не помнит. Но Павел Володин вышел на связь с жителями Демянска, увлеченными историей, и уже не просто нашел кладбище, где покоится действительный статский советник, но и сузил места, где может располагаться могила, до двух.
Во сырой земле
Отталкиваясь от старых карт, Павел Николаевич собирает историю в деталях по крупицам, однако всё чаще у историй стали появляться заказчики. Рушане, некогда переехавшие в другие уголки страны, пишут Володину с просьбами побывать в той или иной деревне да показать им потом хоть на фотографиях, что с ней за столько лет сталось.
С деревней Астрилово произошёл как раз такой случай. В архиве Министерства обороны Павел Николаевич нашел информацию про одного из жителей этой деревни, призванного на службу перед войной, и обратил внимание, что судьба этого человека по документам раздвоилась. Есть документы, что он пропал без вести, предположительно — убит, в 1941 году, и есть другие: попал в плен, прошёл через несколько концлагерей и погиб в 43-м году в Польше.
Правдивым оказалось второе свидетельство. Подняв немецкие архивы, Володин нашел не просто дату гибели солдата, но и информацию, где именно находится его могила. И на этом не закончилось. Солдат, информация о котором много лет заключалась в паре сухих строк, стал обретать живые черты.
— Выяснилось, что женщина, обратившаяся ко мне по поводу Астрилова, была соседкой сестры этого солдатика, и та рассказывала ей, как незадолго до начала войны её брат приезжал в отпуск и говорил, что, видимо, скоро воевать придётся, и будет он лежать в сырой земле посреди Европы. В семье это его пророчество, конечно, сразу же вспомнили, когда на него похоронка в 41-м пришла. Хотя он тогда ещё жив был...
Павлу Николаевичу удалось найти родственников этого солдата, им он отправил все имеющиеся у него документы и информацию о том, в какой день умер их родственник и где находится его могила.
История без окончания
В деревнях, заброшенных и опустевших, чаще всего кажется, что и зацепиться не за что, чтобы распутать историю этих мест. Но старые карты говорят об исчезнувших имениях и храмах, на стенах в домах остаются висеть брошенные хозяевами фотографии, а люди с других концов страны готовы вспоминать истории о жителях этих деревень, некогда слышанные от матерей, дедов, соседей.
В копилке Павла Николаевича уже собрана информация о 200 деревнях бывшего Старорусского уезда, но если вспомнить, что когда-то уезд насчитывал более 2000 деревень, становится ясно, что работы ещё пруд пруди. Иногда, конечно, хочется сделать заслуженный перерыв и не ехать очертя голову незнакомыми дорогами, не идти лесной тропой в поисках исчезнувшей деревни, но Павел Володин идёт, и едет, и снова идёт. И дело, по его словам, не только в том, что душа просит, а в том, что дисциплинирует созданное им же самим в Интернете сообщество: раз люди хотят знать свою историю, значит, надо начатое дело продолжать.
Впрочем, на вопрос, нет ли у него желания оформить собранную информацию в книгу, Павел Володин отвечает просто: способностей к писательскому труду у него нет. Да и не до того ему, во-первых, работа, а во-вторых, весна скоро. Значит, снова — в машину и по заброшенным деревням.
Фото автора
и из архива Павла ВОЛОДИНА
