Полине Николаевне ДОКУЧАЕВОЙ — 103 года! Так, как она в свои годы рассказывает о жизни — ёмко, красочно, с массой деталей и замечаний, многим молодым не под силу. Она — рушанка. На её глазах восстанавливался до основания разрушенный фашистами город. И она тоже вдыхала жизнь в него, точнее — в его маленьких жителей, начав преподавать одной из первых сразу после освобождения Старой Руссы в школе № 1.

«Мне очень хотелось учиться»

— Родилась я на Покров, 14 октября 1916 года, в деревне Соболево, в километре от Старой Руссы, рядом с курортом. Нас у родителей было восемь детей, но двое умерли. Когда родилась я, к нам перебралась жить тетя, чтобы помогать матушке по хозяйству и за детворой приглядывать, — начинает рассказ Полина Николаевна. — Семья у нас — самая обычная, крестьянская. Отец ещё и в городе подрабатывал.

Полина, как и её старшие сестры и брат, в 12 лет закончила четыре класса сельской школы, что по тем временам считалось вполне достаточным для дальнейшей жизни. Но девочке хотелось большего. Она узнала, что в городской Троицкой школе набирают пятый класс.

— Шел 1928 год. НЭП. И с меня за обучение потребовали денег, вот только не помню — 8 рублей за месяц или за год, — продолжает она. — Отец наотрез отказался платить. А мне очень хотелось учиться. Я ни о чем другом и думать не могла. И так извелась, что заболела. Чем конкретно, врачи, к которым меня матушка водила, не смогли сказать. Но хворь во мне сидела два года. И только благодаря докторице, что на курорте работала, я пошла на поправку.

Как только Полине стало легче, она тут же отправилась в милицию за своей метрикой, чтобы поступить на курсы подготовки учителей начальных классов, о наборе на которые прочитала в газете «Трибуна». Однако сотрудники приемной комиссии не взяли на курсы четырнадцатилетнюю девочку, а определили её в бесплатный 5-й класс школы ФЗО. И уже после его окончания она поступила-таки на учителя. В 1937 году Полина Николаевна поехала в Уторгош, где вела уроки для младших классов и еще ИЗО — для 5–7-х.

Через год молодую учительницу перевели в другую школу под Шимском, но уже филологом. С этого момента и до выхода на пенсию она будет заниматься с ребятами русским языком и литературой.

В 1940-м Докучаева поступает в Новгородский государственный учительский институт...

Завтра была война

— 22 июня 1941 года мы в саду Антонова готовились к экзамену по древнерусской литературе — последнему в сессии за первый курс. Вдруг нас всех зовут в зал, и мы слушаем Левитана... Декан объявил, что экзамена не будет, что нас всех переводят на следующий курс и что 23 июня мы на баржах отправляемся под Шимск копать противотанковые рвы, — продолжает вспоминать Полина Николаевна. — Спали в сараях на сене, условия были спартанские. Копали рвы два метра в глубину и три — в ширину. Когда доходили до нижнего глиняного слоя, сил уже не было, тогда к нам на помощь приходили однокурсники-юноши. Помимо работы, мы еще курсы оказания медпомощи проходили.

В начале августа студентов-педагогов возвращают в Новгород. Декан приказывает ребятам сдать под расписку все имеющиеся вещи, потому что они будут призваны на фронт.

— Нам дали три дня отдыха — до 14 августа. Я отпросилась съездить в Старую Руссу, которую фашисты уже регулярно бомбили. Дома никого не оказалось, у знакомых узнала, что родители и многие соседи ушли на Кривое Колено — они там в кустах недалеко от реки шалаши построили, где решили отсидеться, — дальше ведет повествование собеседница. — В этот день немцы разбомбили железнодорожный вокзал. Как вернуться назад в Новгород, я не знала. Решила, что пойду пешком. Вместе со мной еще несколько человек отправились. Шли круглые сутки. Утром 14-го вышли на прямую до Новгорода, но увидели зарево пожара — город горел. А навстречу нам шел нескончаемый людской поток беженцев. Нас остановил офицер, который на дороге руководил движением. Когда я доложила, что мне обязательно нужно попасть в Новгород, потому что должна идти воевать, он указал на дорогу и сказал, что фронт скоро будет здесь. И что теперь нам один путь — в тыл.

Докучаева с группой других беженцев доехала сначала до Крестец, потом — до Вышнего Волочка, Калинина... Глубокой осенью Полина в летнем пальто и цветастом платке высадилась на вокзале Свердловска.

Там для учительницы нашлась работа. Полина Николаевна до сих пор хранит тетрадку, в которую в 1942 году красивым каллиграфическим почерком записывала значение слов, употреблявшихся тогда на Урале.

— Летом 1942 года, а я тогда руководила трудовым детским лагерем, приходит приказ явиться в военкомат. Там меня расспросили, откуда я, из какой семьи. Похвалили за работу учителем и сказали, чтобы домой шла, — делится воспоминаниями Полина Николаевна. — Я вышла в задумчивости. Часовой спросил, в чем дело. Говорю, мол, не поняла, отправляют на фронт или нет. Он сходил уточнить и объяснил, что набирали в минометчицы, а туда рост нужен не менее 157 сантиметров, а я — 155. Вот так я снова не попала на фронт.

Под Свердловском молодая учительница всю себя отдавала работе с детьми, но как только на Северо-Западе наши войска стали освобождать города, стала проситься ближе к дому. Летом 1943-го Полина Докучаева получает место в школе под Демянском, а в феврале 1944-го, после освобождения Старой Руссы, она сразу же пишет заявление с просьбой перевести её туда.

— Но нужно было закончить учебный год. В июле по лесному маршруту в кузове грузовика нас, желающих вернуться в Руссу, вез военный шофер. Предупредил, что если захочется «по нужде», то сходить с дороги нельзя — кругом мины. Ближе к ночи приехали куда-то: под ногами — разбитая булыжная мостовая, вокруг — какие-то развалины. На мой вопрос, когда же будем в Руссе, водитель ответил, что мы уже в ней — в районе курорта. Города я не узнала, потому что его не было — руины, — говорит Полина Николаевна.

В списке под номером восемь

Забегая чуть вперед, скажу, что она отыскала свою родню — в Псковской области, перевезла их в Старую Руссу, где год с лишним большая семья ютилась в землянке. Потом учительнице дали комнату с подселением, затем — квартиру. В 1945 году она вышла замуж, в 1948-м родила сына, в 1950-м закончила прерванное войной обучение в Новгородском педагогическом институте.

Ну а тогда, 8 июля 1944 года, Полина Николаевна была взята на работу в школу № 1 учительницей русского языка и литературы. В списке принятых на службу в городе на тот момент педагогов было всего семь человек. Докучаева стала восьмой. На пенсию она вышла в 1971 году, имея звание «Отличник народного просвещения». Но и по сей день её ученики с благодарностью вспоминают своего педагога...

ОТ РЕДАКЦИИ

И хотелось бы написать, что в Старой Руссе Полина Николаевна Докучаева — очень почитаемый человек, да не могу. С весны она мучается ногами, с трудом передвигается по квартире. Терапевт записывала подопечную на посещение её на дому узким специалистом, но тот за несколько месяцев не нашел времени на осмотр пациентки. И только после того, как в дело вмешалась социальный работник, врач добрался-таки до Полины Николаевны. Выписал лекарства и ушел, не обещая проверить, есть ли эффект от препаратов. А его нет! Более того, назначенные таблетки негативно сказались на общем самочувствии пожилого человека. И она перестала их принимать.

Сейчас много говорится о развитии в регионе паллиативной и гериатрической медицинской службы. Так неужели долгожитель, отличник народного просвещения Полина Николаевна Докучаева не заслужила особого отношения к себе врачей? Однозначно, заслужила.

Редакция «НВ» обращается к руководству Старорусской ЦРБ с просьбой провести обследование и лечение 103-летней пациентки.