Как древние краски «оправдали» архимандрита Фотия
— Пойдёмте, я покажу вам Георгиевский собор, — предлагает художник-реставратор Татьяна РОМАШКЕВИЧ.
Вы думаете, это в Юрьеве? Нет, в кремле — в мастерских у Татьяны Анатольевны. Он — на планшетах, подписанных по цвету (голубые, жёлтые, пурпурные, розовые…). Всё ещё разделённый на огромное количество маленьких фрагментов. Но уже собираемый — по цвету, форме и характеру живописи, поднятой при раскопках в самом храме и подле его стен экспедицией Института археологии РАН во главе с Владимиром Седовым. Это те самые домонгольские фрески, сбитые со стен в XIX веке при архимандрите Фотии.
По мере изучения бесценных обломочков возникают новые предположения, объясняющие мотивы действий настоятеля монастыря. Но об этом — чуть позже.
— Это просто счастье! Да уберите вы фотоаппарат — лучше сами посмотрите. Какая графика, какие тончайшие проработки образов. Они все разные. У них у всех есть взгляд. Казалось бы, маленький фрагмент лика. Но у него тоже — взгляд. Они нас видят…
Кажется, Татьяна Анатольевна готова бесконечно восхищаться высочайшим мастерством художников древности:
— Ничего подобного у нас ещё не было. Просто потрясающе. Когда я училась, представления о Георгиевском соборе были совсем другие. Считалось, что это монастырский храм и росписи в нём были монашеские, строгие. Такой характер имели росписи, раскрытые в 1930-е годы в башне собора. Но по вкладу — затратам на строительство — он был княжеским. Сама инициатива строительства принадлежала князю Мстиславу, а в дальнейшем он препоручил заботы о храме сыну Всеволоду. Почти уверенно можно сказать, что росписи были исполнены в лучших византийских образцах.
Кто были эти мастера — пока неизвестно. Но изучение фресок даёт науке возможность для сличения почерка и поиска аналогий.
Примерно так уже происходит благодаря полученным исследователями данным о технологиях и исходных материалах, использовавшихся в красках. Своё веское слово сказал метод рентгенофлуорисцентной спектрометрии. Много говорилось про такой пигмент, как лазурит. Ценность этого минерала и его афганское происхождение означают, что князь не жалел средств на собор. Но есть и другие интересные примеры.
— Вот это — киноварь, — показывает лаборант Института археологии Евгений ЗУБАВИЧУС. — Тоже очень красивый и дорогой. Это соединение серы и ртути, образующее яркие, малинового оттенка кристаллы. Как они попадали в Новгород, пока непонятно. Во время строительства Георгиевского собора лучшая киноварь добывалась на территории современной Испании. Интересно, что в Новгороде при раскопках усадьбы художника Олисея Гречина находили компоненты киновари и сосуды, в которых её могли изготавливать искусственно. Но всё равно серу и ртуть надо было откуда-то привезти.
По словам молодого исследователя (Евгений недавно окончил МГУ), сегодня есть основания полагать, что в истории Георгиевского собора, кроме росписей XII и XIX веков, был ещё один значительный этап, как бы срединный. Соответственно, логично предположить, что архимандрит и братия видели совсем не те изначальные росписи, которые в последние годы были найдены археологами. Каким же образом росписи XII века, находясь почти два столетия «под спудом», избавились от следов поновлений? Возможно, это действительно было самоочищение с отслоением более позднего письма.
— Росписи XII века до сих пор представляют собой прочную гладкую поверхность, — говорит Евгений.
В общем, возникла перспектива «оправдания» Фотия в глазах современных ценителей древнего новгородского искусства.
Несмотря на высокие технологии и продвинутое оборудование, которым пользуется в работе Евгений Зубавичус, его не перестаёт удивлять искусство реставрации.
— Самое сложное, мне кажется, — подобрать два фрагмента, собрать первый пазл. На мой взгляд, это требует особого характера, зрения, памяти, восприятия цвета. Для меня это точно — какая-то магия. Ну и, конечно, впечатляет сам объём работы. Её тут — на всю жизнь.
Между тем археологи продолжают поставлять всё новые и новые находки. Ведь Новгород, как говорит Татьяна Ромашкевич, это кладовая сокровищ, это вечное ожидание больших и маленьких открытий. Вот сейчас, кроме Георгиевского собора, в работе и церковь Иоанна на Опоках, исследуемая археологами из СПбГУ во главе с Ильёй Антиповым.
— То, что мы сейчас видим, это XV век, — рассказывает Татьяна Анатольевна. — Но изначально там был храм XII века, который тоже строил князь Всеволод, посвятив его новорождённому сыну. В летописи сказано, что он украсил церковь греческими иконами. То есть изображениями. И вот недавно мы впервые увидели, что там действительно были «греческие иконы».
С точки зрения реставратора, не менее замечательны, чем росписи, те граффити, которые обнаруживаются почти в каждом древнем храме.
Вот как это загадочное существо из церкви Иоанна на Опоках. Не то птица, не то конь. И, кажется, то ли ей, то ли ему не чуждо и что-то человеческое. А вот — всадник с поднятым вверх мечом. Всегда актуально. Это уже — маленькая композиция. И, значит, успех. Потому что собрано из трёх фрагментиков. Воин происходит из Георгиевского собора. Что естественно: кому покровительствует Георгий Победоносец?
А вот — граффити-орнамент, причём искусно очерченный. Вот человек, играющий на дудочке. Вот самые обыкновенные зарубочки — может, это число прочитанных кем-то молитв?
Всё без изъятия интересно и любимо — как каждый храм, которого когда-либо касалась рука реставратора.
