{thumbimage 150px 1}Освобождение России от Смуты началось в Новгороде
В марте 1609 года, вскоре после возвращения князя Скопина-Шуйского и воеводы Михаила Татищева в Новгород, среди горожан разнеслись слухи, что из Твери на них выдвинулся отряд полковника Кернозицкого. Это был один из удачливых военачальников Лжедмитрия II.
История не сохранила имени Кернозицкого. И уже по этой причине можно считать, что его роль в гражданской войне, полыхавшей по России, была все-таки эпизодическая. В малоизвестной книге советского историка Игоря Шепелева «Освободительная и классовая борьба в Русском государстве в 1608—1610 гг.», изданной в 1957 году в Пятигорске, доказано: Кернозицкий отличился тем, что занял Тверь и Торжок по приказу самозванца, осаждавшего Москву.
Это была вполне логичная операция с точки зрения обеспечения безопасных тылов и продовольственного снабжения войска Лжедмитрия II.
Когда же до самозванца дошли сведения о деятельном Михаиле Скопине-Шуйском, начавшем мобилизацию новгородцев под царские знамена, он тотчас бросил на Новгород отряд Кернозицкого. Кроме того, Лжедмитрий мог знать и о завершившихся переговорах со шведами. 23 февраля 1609 года был подписан так называемый Выборгский трактат, по которому Швеция направила в Россию полностью экипированных 2000 конников и 3000 пехотинцев воевать с поляками «до полной победы». Естественно, угроза появления шведского войска не могла улучшить настроения самозванцу.
Пакостный полковник
Вот тогда-то и случились трагические для Михаила Татищева события. Новый летописец их пересказывает так: Пришла весть к князю Михаилу Васильевичу (Скопину-Шуйскому. — Г.Р.), что из Тушина идет под Новгород полковник Кернозицкой со многими людьми литовскими и с русскими ворами. Князь Михаил Васильевич начал устраивать рать и послать хотел против них на Бронницы. Михаил же Татищев начал у князя Михаила на то проситься. Князь хотел его отпустить с ратными людьми. Но пришли к князю Михаилу Васильевичу новгородцы и возвестили о Михаиле Татищеве, что он идет для того, что хочет царю Василию изменить и Новгород сдать. Князь Михаил Васильевич, услышав о таком деле, собрал всех ратных людей и возвестил им про Михаила. Они же все возопили, и, не расспросив, убили его всем миром. Князь Михаил Васильевич велел его похоронить в Антоньевом монастыре.
Из всего сказанного можно с большой долей вероятности предположить, что причиной гибели Татищева было вовсе не предательство (которое он якобы хотел совершить), а нечто другое, страшно раздражавшее новгородцев. Распространено мнение, что речь идет о казнокрадстве воеводы. Однако исторические источники эту версию не подтверждают (и не опровергают). Скорее всего, Татищев пал жертвой панических настроений горожан, оказавшихся в том положении, когда нужно было без промедления решать: поддаться самозванцу или дать ему отпор?
Это подтверждается и сказанным в Новом летописце: Пришел к Новгороду полковник Кернозицкой со многими людьми, и встал у Спаса на Хутыни, и многие пакости делал Великому Новгороду и уезду, и многие дворяне отъезжали в литовские полки. Князь же Михаил Васильевич был в великом смятении.
К «пакостям», совершенным Кернозицким, относится, например, взятие Старой Руссы. Правда, шведский историк Юхан Видекинд в «Истории десятилетней шведско-московитской войны» высказывает ту гипотезу, что люди Кернозицкого захватили Старую Руссу, чтобы укрыться там от приближающегося отряда Якоба Делагарди: услышав о приходе Якоба, в самом начале года они собрали свои пожитки и бежали: частью — в главный лагерь, частью — в Старую Руссу. Скопин же, собрав отряд около пяти тысяч человек, до сих пор не без труда охранял свой город, а теперь, когда осаждавшие бежали, усердно просил, чтобы Якоб отправился преследовать их по прямой дороге из Тесова в Старую Руссу.
Но здесь — явная ошибка, поскольку Кернозицкий, будто бы испугавшись шведов, захватил Руссу «в самом начале года». Между тем доподлинно известно, что 3 января 1609 года переговоры со шведами были еще в самом начале, и в этот день король Карл IX только направил Василию Шуйскому грамоту, обещая, что, вступив в Россию, не будет грабить и разорять города и села. О прибытии же отряда Делагарди под Новгород Скопин-Шуйский сообщает царю лишь 14 апреля (15 апреля то же самое пишет своему королю Христиан Сомме, сопровождавший Делагарди). Даже если Скопин информировал царя с некоторой задержкой, это ничего не меняет — явно не начало года.
Логично заключить, что Кернозицкий, узнав о приближении шведов, не захватил Старую Руссу, а покинул ее, начав отступление к Твери. А захват был произведен по простой причине: чтобы провести в Руссе остаток голодной зимы, обеспечив свой отряд провиантом и жильем. Косвенно это подтверждает все тот же Юхан Видекинд: Скопин (выехавший навстречу шведам. — Г.Р.) обещал раздать в Тесове воинам 5000 рублей деньгами и 3000 собольими мехами с тем, что остальное они получат при первой возможности — деньгами и одеждой. Князь просил господина Якоба выйти затем из Тесова кратчайшим путем на Старую Русу, потому что в Новгороде и его окрестностях нет корма для лошадей: все уничтожено неприятелем (то есть Кернозицким, который по этой причине еще раньше перебросил свое войско в Старую Руссу. — Г.Р.). Скопин обещал приложить старания, чтобы договор поскорее был утвержден великим князем.
Заметим, по Выборгскому договору, который был подписан послами, но еще не утверждался правителями двух стран, шведы должны были получить жалованье сразу после вступления в Россию. А жалованье это составляло: коннице — 50 000 рублей в месяц; пехоте — 36 000; главнокомандующему — 5 000; начальникам кавалерии и пехоты — по 4 000; офицерам — 5 000 на всех. Итого ежемесячно Россия должна была выдавать шведским наемникам более 100 000 рублей! Колоссальные деньги! Где их взять? Ответ было найти нелегко. Поэтому проблемы начались с первых недель. Например, 5 000 рублей, что Скопин передал Делвагарди в Тесове, не были зачтены как оплата по договору. Причина простая: нужно передать всю сумму!
Секретный протокол
Новгородцам следует благодарить судьбу, что Кернозицкому не были известны разногласия между Скопиным-Шуйским и Делагварди. Ведь шведский военачальник (такой же горячий и молодой, 26 лет, как и Скопин), когда узнал, что старорусская дорога непроходима из-за таяния снега и разлива трех рек, сказал, что его воины недовольны полученным жалованьем. Вообще, Якоб хотел уйти, если воинам не заплатят жалованья полностью по условию. Войско уйдет обратно к границам и постарается вновь вернуть во власть великого князя Ям, Копорье и Ивангород, говорил он. Так видел события Юхан Видекинд. И это вполне правдоподобно, потому что к основному тексту Выборгского договора прилагался секретный протокол.
Напомним, договор между Швецией и Россией был подписан в Выборге 23 февраля 1609 года. Его основным условием был союз двух стран в борьбе с Польшей до полной победы. Причем шведская сторона выставляла наемное войско, которое обязано было подчиняться прежде всего Михаилу Скопину-Шуйскому, потом — своим начальникам.
За это воины должны были получать очень хорошие деньги. Но и король в накладе не остался. 28 февраля к договору был составлен секретный протокол, по которому мы обязались отдать шведам Корелу (Кексгольм). Причем сделать это следовало не позднее чем через три недели после вступления корпуса Делагарди в Россию. Правда, при условии, что корпус будет на пути в Москву или расположится в Новгороде, за который Василий Шуйский также тревожился.
Условие, скажем прямо, не такое уж и сложное. Хотя, вспомните: Скопин-Шуйский с самого начала попытался направить шведов мимо Новгорода в Старую Руссу. Препирательство продолжалось довольно долго. И все-таки 2 мая Делагарди направился к Старой Руссе. 4 мая дошел до Новой Русы в 10 милях оттуда и, задержавшись там несколько дней из-за размокших от воды дорог, послал вперед Эверта Горна с двумя сотнями всадников и 40 мушкетерами — разведать намерения сторонников Димитрия. Горн, подойдя с угрозой к Старой Руссе, обнаружил, что когда враги узнали о выступлении наших вспомогательных войск из Новгорода, опустошили город пожаром и бежали оттуда за 10 миль. А город этот, пока дела в Московии были в порядке, был, не говоря об укреплениях, пожалуй, не меньше Новгорода. Это опять Видекинд.
Бегство (или, если хотите, изгнание) отряда полковника Кернозицкого из Старой Руссы и от Новгорода послужило сигналом к началу обратного процесса на Северо-Западе России. Увидев, что сила и победы пришли к законному царю, «Торопец, Невель, Холм, Великие Луки, Ржева, отступили от самозванца. Порхов избавился от осаждавших его воров. Псков держался Димитрия, потому что в этом городе захватили власть черные люди, вопреки желанию лучших людей, расположенных отступиться от вора», читаем у Василия Татищева.
Псков не сдается
Разумеется, все происходило не так просто и стремительно. Во всяком случае, псковская оппозиция не спешила складывать оружие. В масленичное заговенье (1609 год. — Г.Р.) были присланы из Великого Новгорода два стрельца с грамотой от царя Василия, чтобы псковичи вновь возвратились под власть Московского государства, и воссоединились, и вместе бы поднялись на смутьянов и на Литву. Правители города и знатные мужи захотели подчиниться государству и воссоединиться и хотели сразу же крест целовать, но по вражьему навету не нашли в казне прежней записи, по которой крест целовать, — сообщается в Псковской летописной повести о Смутном времени. — И вновь тогда начались несчастья горше первых: побежали по всему городу мятежники и развратители, прежденазванные главари, крикуны, кровопийцы, мучающие беззаконно, расхищающие чужие богатства и не желающие подчиняться властям; и, рыская по городу, они кричали таким же невеждам и смердам, стоящим на перекрестках и площадях, что правители города и лучшие люди, дворяне и купцы, монахи и попы, и все белые люди хотят крест целовать и мстить за свои обиды, которые мы им причинили, и крест целовали московскому царю Василию. Они же, буйная толпа, малодушные и неразумные, поднялись с оружием на своих же и послали за город, за Великую реку, в слободу стрелецкую за стрельцами. И помчались по домам, ища добычи и желая насытиться кровью человеческой, подобно прежним мучителям, или еще более того — вторым жидам, как, предрекая, назвал псковичей за дела их великий князь Александр Ярославич Невский.
В Москве, когда узнали об этом, приняли кардинальное решение: в Псков был послан хорошо вооруженный отряд во главе с князем Владимиром Долгоруким.
Новгородцы же стали у Никольского монастыря на Любятове. И псковичи почти всем городом вышли на них, с рыбацкими щитами на возах и полковыми орудиями, и пошли к монастырю святого Николая. Новгородских же людей было немного, около трехсот человек, посланы они были для устрашения, чтобы воссоединились псковичи. Увидели же новгородцы беспорядочное их войско, не устрашились множества идущих на них и разделились на три полка; первым выпустили на псковичей полк немцев. Псковичи же, тогда еще не понимая в ратном деле, увидев немцев, побежали к городу, тогда новгородцы бросили на них все полки и преследовали их до города, убивая и рубя; русские делали это с жалостью, только немцы многих порубили; и если бы тогда еще немного постояли, то сдали бы им город.
Это происходило в июне 1609 года, когда объединенное войско Скопина-Шуйского, состоящее из новгородцев, и Делагарди двинулось по направлению на Торжок. Можно рассудить, что оно преследовало бегущего полковника Кернозицкого. На деле задача была гораздо более важная: освободить Торжок и Тверь от гарнизонов самозванца и снять осаду с Москвы.
И собралось у князя Михаила Васильевича множество русских и иноземцев в Торжке, многие полки. И боярин князь Михаил Васильевич повелел призвать всех ратных людей своих, и из уст его полились слова мудрые, благоразумные и милостивые к ним всем, и просил он воинов своих идти под Тверь на поляков и литовцев быстро, без всякого промедления, чтобы литовцы не успели проведать об этом. Тогда все ратные люди мудрые слова его с радостью выслушали, и его боярскому приказанию последовали, и вскоре под Тверь пошли, — читаем в «Повести о победах Московского государства» (1620-е годы). Иными словами, освобождение России от Лжедмитрия II, действовавшего все еще рука об руку с поляками, началось из Новгорода.
Пакостный полковник
Вот тогда-то и случились трагические для Михаила Татищева события. Новый летописец их пересказывает так: Пришла весть к князю Михаилу Васильевичу (Скопину-Шуйскому. — Г.Р.), что из Тушина идет под Новгород полковник Кернозицкой со многими людьми литовскими и с русскими ворами. Князь Михаил Васильевич начал устраивать рать и послать хотел против них на Бронницы. Михаил же Татищев начал у князя Михаила на то проситься. Князь хотел его отпустить с ратными людьми. Но пришли к князю Михаилу Васильевичу новгородцы и возвестили о Михаиле Татищеве, что он идет для того, что хочет царю Василию изменить и Новгород сдать. Князь Михаил Васильевич, услышав о таком деле, собрал всех ратных людей и возвестил им про Михаила. Они же все возопили, и, не расспросив, убили его всем миром. Князь Михаил Васильевич велел его похоронить в Антоньевом монастыре.
Из всего сказанного можно с большой долей вероятности предположить, что причиной гибели Татищева было вовсе не предательство (которое он якобы хотел совершить), а нечто другое, страшно раздражавшее новгородцев. Распространено мнение, что речь идет о казнокрадстве воеводы. Однако исторические источники эту версию не подтверждают (и не опровергают). Скорее всего, Татищев пал жертвой панических настроений горожан, оказавшихся в том положении, когда нужно было без промедления решать: поддаться самозванцу или дать ему отпор?
Это подтверждается и сказанным в Новом летописце: Пришел к Новгороду полковник Кернозицкой со многими людьми, и встал у Спаса на Хутыни, и многие пакости делал Великому Новгороду и уезду, и многие дворяне отъезжали в литовские полки. Князь же Михаил Васильевич был в великом смятении.
К «пакостям», совершенным Кернозицким, относится, например, взятие Старой Руссы. Правда, шведский историк Юхан Видекинд в «Истории десятилетней шведско-московитской войны» высказывает ту гипотезу, что люди Кернозицкого захватили Старую Руссу, чтобы укрыться там от приближающегося отряда Якоба Делагарди: услышав о приходе Якоба, в самом начале года они собрали свои пожитки и бежали: частью — в главный лагерь, частью — в Старую Руссу. Скопин же, собрав отряд около пяти тысяч человек, до сих пор не без труда охранял свой город, а теперь, когда осаждавшие бежали, усердно просил, чтобы Якоб отправился преследовать их по прямой дороге из Тесова в Старую Руссу.
Но здесь — явная ошибка, поскольку Кернозицкий, будто бы испугавшись шведов, захватил Руссу «в самом начале года». Между тем доподлинно известно, что 3 января 1609 года переговоры со шведами были еще в самом начале, и в этот день король Карл IX только направил Василию Шуйскому грамоту, обещая, что, вступив в Россию, не будет грабить и разорять города и села. О прибытии же отряда Делагарди под Новгород Скопин-Шуйский сообщает царю лишь 14 апреля (15 апреля то же самое пишет своему королю Христиан Сомме, сопровождавший Делагарди). Даже если Скопин информировал царя с некоторой задержкой, это ничего не меняет — явно не начало года.
Логично заключить, что Кернозицкий, узнав о приближении шведов, не захватил Старую Руссу, а покинул ее, начав отступление к Твери. А захват был произведен по простой причине: чтобы провести в Руссе остаток голодной зимы, обеспечив свой отряд провиантом и жильем. Косвенно это подтверждает все тот же Юхан Видекинд: Скопин (выехавший навстречу шведам. — Г.Р.) обещал раздать в Тесове воинам 5000 рублей деньгами и 3000 собольими мехами с тем, что остальное они получат при первой возможности — деньгами и одеждой. Князь просил господина Якоба выйти затем из Тесова кратчайшим путем на Старую Русу, потому что в Новгороде и его окрестностях нет корма для лошадей: все уничтожено неприятелем (то есть Кернозицким, который по этой причине еще раньше перебросил свое войско в Старую Руссу. — Г.Р.). Скопин обещал приложить старания, чтобы договор поскорее был утвержден великим князем.
Заметим, по Выборгскому договору, который был подписан послами, но еще не утверждался правителями двух стран, шведы должны были получить жалованье сразу после вступления в Россию. А жалованье это составляло: коннице — 50 000 рублей в месяц; пехоте — 36 000; главнокомандующему — 5 000; начальникам кавалерии и пехоты — по 4 000; офицерам — 5 000 на всех. Итого ежемесячно Россия должна была выдавать шведским наемникам более 100 000 рублей! Колоссальные деньги! Где их взять? Ответ было найти нелегко. Поэтому проблемы начались с первых недель. Например, 5 000 рублей, что Скопин передал Делвагарди в Тесове, не были зачтены как оплата по договору. Причина простая: нужно передать всю сумму!
Секретный протокол
Новгородцам следует благодарить судьбу, что Кернозицкому не были известны разногласия между Скопиным-Шуйским и Делагварди. Ведь шведский военачальник (такой же горячий и молодой, 26 лет, как и Скопин), когда узнал, что старорусская дорога непроходима из-за таяния снега и разлива трех рек, сказал, что его воины недовольны полученным жалованьем. Вообще, Якоб хотел уйти, если воинам не заплатят жалованья полностью по условию. Войско уйдет обратно к границам и постарается вновь вернуть во власть великого князя Ям, Копорье и Ивангород, говорил он. Так видел события Юхан Видекинд. И это вполне правдоподобно, потому что к основному тексту Выборгского договора прилагался секретный протокол.
Напомним, договор между Швецией и Россией был подписан в Выборге 23 февраля 1609 года. Его основным условием был союз двух стран в борьбе с Польшей до полной победы. Причем шведская сторона выставляла наемное войско, которое обязано было подчиняться прежде всего Михаилу Скопину-Шуйскому, потом — своим начальникам.
За это воины должны были получать очень хорошие деньги. Но и король в накладе не остался. 28 февраля к договору был составлен секретный протокол, по которому мы обязались отдать шведам Корелу (Кексгольм). Причем сделать это следовало не позднее чем через три недели после вступления корпуса Делагарди в Россию. Правда, при условии, что корпус будет на пути в Москву или расположится в Новгороде, за который Василий Шуйский также тревожился.
Условие, скажем прямо, не такое уж и сложное. Хотя, вспомните: Скопин-Шуйский с самого начала попытался направить шведов мимо Новгорода в Старую Руссу. Препирательство продолжалось довольно долго. И все-таки 2 мая Делагарди направился к Старой Руссе. 4 мая дошел до Новой Русы в 10 милях оттуда и, задержавшись там несколько дней из-за размокших от воды дорог, послал вперед Эверта Горна с двумя сотнями всадников и 40 мушкетерами — разведать намерения сторонников Димитрия. Горн, подойдя с угрозой к Старой Руссе, обнаружил, что когда враги узнали о выступлении наших вспомогательных войск из Новгорода, опустошили город пожаром и бежали оттуда за 10 миль. А город этот, пока дела в Московии были в порядке, был, не говоря об укреплениях, пожалуй, не меньше Новгорода. Это опять Видекинд.
Бегство (или, если хотите, изгнание) отряда полковника Кернозицкого из Старой Руссы и от Новгорода послужило сигналом к началу обратного процесса на Северо-Западе России. Увидев, что сила и победы пришли к законному царю, «Торопец, Невель, Холм, Великие Луки, Ржева, отступили от самозванца. Порхов избавился от осаждавших его воров. Псков держался Димитрия, потому что в этом городе захватили власть черные люди, вопреки желанию лучших людей, расположенных отступиться от вора», читаем у Василия Татищева.
Псков не сдается
Разумеется, все происходило не так просто и стремительно. Во всяком случае, псковская оппозиция не спешила складывать оружие. В масленичное заговенье (1609 год. — Г.Р.) были присланы из Великого Новгорода два стрельца с грамотой от царя Василия, чтобы псковичи вновь возвратились под власть Московского государства, и воссоединились, и вместе бы поднялись на смутьянов и на Литву. Правители города и знатные мужи захотели подчиниться государству и воссоединиться и хотели сразу же крест целовать, но по вражьему навету не нашли в казне прежней записи, по которой крест целовать, — сообщается в Псковской летописной повести о Смутном времени. — И вновь тогда начались несчастья горше первых: побежали по всему городу мятежники и развратители, прежденазванные главари, крикуны, кровопийцы, мучающие беззаконно, расхищающие чужие богатства и не желающие подчиняться властям; и, рыская по городу, они кричали таким же невеждам и смердам, стоящим на перекрестках и площадях, что правители города и лучшие люди, дворяне и купцы, монахи и попы, и все белые люди хотят крест целовать и мстить за свои обиды, которые мы им причинили, и крест целовали московскому царю Василию. Они же, буйная толпа, малодушные и неразумные, поднялись с оружием на своих же и послали за город, за Великую реку, в слободу стрелецкую за стрельцами. И помчались по домам, ища добычи и желая насытиться кровью человеческой, подобно прежним мучителям, или еще более того — вторым жидам, как, предрекая, назвал псковичей за дела их великий князь Александр Ярославич Невский.
В Москве, когда узнали об этом, приняли кардинальное решение: в Псков был послан хорошо вооруженный отряд во главе с князем Владимиром Долгоруким.
Новгородцы же стали у Никольского монастыря на Любятове. И псковичи почти всем городом вышли на них, с рыбацкими щитами на возах и полковыми орудиями, и пошли к монастырю святого Николая. Новгородских же людей было немного, около трехсот человек, посланы они были для устрашения, чтобы воссоединились псковичи. Увидели же новгородцы беспорядочное их войско, не устрашились множества идущих на них и разделились на три полка; первым выпустили на псковичей полк немцев. Псковичи же, тогда еще не понимая в ратном деле, увидев немцев, побежали к городу, тогда новгородцы бросили на них все полки и преследовали их до города, убивая и рубя; русские делали это с жалостью, только немцы многих порубили; и если бы тогда еще немного постояли, то сдали бы им город.
Это происходило в июне 1609 года, когда объединенное войско Скопина-Шуйского, состоящее из новгородцев, и Делагарди двинулось по направлению на Торжок. Можно рассудить, что оно преследовало бегущего полковника Кернозицкого. На деле задача была гораздо более важная: освободить Торжок и Тверь от гарнизонов самозванца и снять осаду с Москвы.
И собралось у князя Михаила Васильевича множество русских и иноземцев в Торжке, многие полки. И боярин князь Михаил Васильевич повелел призвать всех ратных людей своих, и из уст его полились слова мудрые, благоразумные и милостивые к ним всем, и просил он воинов своих идти под Тверь на поляков и литовцев быстро, без всякого промедления, чтобы литовцы не успели проведать об этом. Тогда все ратные люди мудрые слова его с радостью выслушали, и его боярскому приказанию последовали, и вскоре под Тверь пошли, — читаем в «Повести о победах Московского государства» (1620-е годы). Иными словами, освобождение России от Лжедмитрия II, действовавшего все еще рука об руку с поляками, началось из Новгорода.
Геннадий РЯВКИН
