Почему Стефан Баторий не дошёл до Новгорода
В 1572 году умер польский король Сигизмунд-Август, и на престол был избран молодой трансильванский князь Стефан Баторий, которому на тот момент было всего 39 лет. При избрании он дал Варшавскому сейму обязательство отвоевать у Ивана Грозного все ливонские земли.
В общей сложности Стефан Баторий совершил на Россию три похода, и каждый из них в большей или меньшей степени был удачным. Данное обстоятельство объясняется не только несомненными полководческими талантами польского короля, но и стесненным положением Ивана Грозного, который в то же самое время (конец 1570-х годов) был принужден держать значительные силы для войны со шведами и у южных рубежей державы, отбиваясь от набегов крымских татар.
Падение Полоцка
Так или иначе, но аппетиты Батория от раза к разу росли. Ксендз Станислав Пиотровский, участвовавший в осаде Пскова, пишет в своем «Дневнике последнего похода Стефана Батория на Россию и дипломатической переписке того времени», что после того, как в августе 1579 года пал Полоцк, находившийся 16 лет во власти русских, Иван Грозный отступил с главными силами в глубь страны. Несколько иная трактовка событий содержится в «Истории» Сергея Соловьева: «Царь, узнавши об осаде Полоцка, двинул туда передовые отряды под начальством окольничих Бориса Шеина и Федора Шереметева, но эти воеводы, увидав, что все дороги к Полоцку были загорожены войсками Батория, заняли крепость Сокол и оттуда препятствовали подвозу съестных припасов к осаждающим, избегая столкновения в чистом поле с высланными против них полками».
Тем не менее Полоцк был сдан, для поляков открылась дорога на Псков, который Баторию соратники обязательно советовали захватить, и Новгород. Иван Грозный сделал попытку начать мирные переговоры. В июне 1580 года к королю отправились его послы Сицкий и Пивов. Баторий же в это время, получив подмогу из Трансильвании от брата, был практически готов к продолжению войны. Потому в Москву полетел его ответ, «что все отсрочки ведут только к упущению удобного времени для войны, что он выступает в поход, но что выступление нисколько не препятствует московским послам приехать к нему для переговоров туда, где он будет находиться с войском» (Сергей Соловьев).
Два раза царские посольства ездили к королю и просили о возвращении Полоцка и о мире. Царь даже согласился называть Батория «братом», что несколькими годами раньше яростно отрицал: «ты сосед наш, а не брат». Однако Баторий стоял на своем и требовал всю Ливонию, Новгород, Псков, Смоленск и 400 тысяч венгерских
рублей, то есть червонцев. Московский царь прервал переговоры и направил Стефану письмо со словами: «Мы ищем того, чтобы кровь христианскую унять, а ты ищешь того, как бы воевать; так зачем же нам с тобой мириться?».
Но для русских положение дел было очень серьезным. Неизвестно было, откуда последует удар: приходилось растягивать войско, одни полки посылать к Новгороду, другие — к Пскову и Смоленску. Кроме того, необходимо было оберегать южную границу от татар, а северную — от шведов. Легко было рассуждать Карамзину о том, что судьба Полоцка была бы иной, «если бы князь Юрий Голицын из Новограда, Мстиславские из Волока, Шуйский из Пскова вдруг наступили на Батория». Каждый решал свою задачу, поставленную перед ним царем…
Логично отметить, что до начала военных действий стороны все еще пытались вести переговоры, обменивались послами. Но ни Баторий, ни Грозный не могли, что называется, совладать с характерами. Оба вели себя с послами крайне непочтительно. Сперва русский царь, принимая делегатов из Польши, не встал им навстречу, грубо нарушив дипломатический этикет. Затем, в отместку, Баторий повторил выходку Грозного. Русский царь, как пишет в своей «Истории» Сергей Соловьев, «почти целый год держал гонца Баториева и медлил с ответом, дожидаясь следствий похода воевод своих в Ливонию; Баторий поступал таким же образом с послами московскими: их задерживали на дороге, спорили о титуле государей, наконец представили королю в Кракове».
Скорее всего, каждая из сторон стремилась выиграть время для подготовки к решительным действиям. О том, чтобы дело решилось мирным путем, нельзя было и мечтать, ибо в основе конфликта лежала чудовищная ошибка, допущенная русскими. В договор от 25 марта 1578 года о продлении перемирия на три года по приказу Ивана Грозного был внесен такой пункт: Тебе, соседу (а не брату) нашему, Стефану королю в нашей отчине, Лифляндской и Курляндской земле, в наши города, мызы, пристанища морские, острова и во всякие угодья не вступаться, не воевать, городов не заседать, новых городов не ставить, из Лифляндии и Курляндии людей и городов к себе не принимать до перемирного срока. Но этот пункт был только в русском тексте договора! В польском — отсутствовал. Когда Баторий узнал о столь явной подтасовке, он пришел в ярость.
В итоге летом 1579 года, когда царь находился в Новгороде, готовясь к вступлению в Курляндию, туда прибыли его послы из Варшавы и сообщили, что Баторий окончательно решил объявить России войну и уже двинул полки в сторону Москвы. Правда, они оговаривались, что «из литовской шляхты идут с Баторием немногие охочие люди, которые захотели идти на своих грошах, а которые не захотели, те нейдут; из польских панов и шляхты никто нейдет, кроме наемных людей... А во всей земле: в Польше и Литве, у шляхты и у черных людей — у всех одно слово, что у них Стефану королю на королевстве не быть, а пока у них Стефан король на королевстве будет, до тех пор ни в чем добру не бывать» (Сергей Соловьев).
Возможно, такие донесения о настроениях в ближайшем окружении Стефана Батория дали Ивану Грозному основания надеяться, что война, к которой якобы готов польский король, так и не начнется, а все ограничится, так сказать, бряцанием оружием и взаимными оскорблениями. Ведь известно, что и сам царь был охоч до таких трюков. Однако, как было сказано выше, в августе 1579 года поляки взяли Полоцк. Далее мнения в польской военной верхушке разделились. Одни советовали Баторию идти к Смоленску, другие — к Пскову. Сам король считал, что прежде нужно взять Великие Луки, имевшие тогда важное стратегическое значение. Владея этим городом, можно было удерживать неприятеля от покушений со стороны Пскова на Ливонию и со стороны Смоленска на Литву. Для русских Великие Луки служили опорным пунктом, откуда рассылались отряды для военных действий с немцами и поляками.
Разумеется, возобладало мнение Стефана Батория. Не встречая сопротивления, король пришел к Великим Лукам и приступил к осаде города. Вскоре в польский лагерь под Луки прибыли и Сицкий с Пивовым, предлагая за Полоцк Курляндию и 24 замка в Ливонии, но получили в ответ, что король требует по-прежнему всю Ливонию и Великие Луки, Смоленск, Псков и Новгород. Послы уехали ни с чем, а 5 сентября крепость сдалась: Баторий велел ее восстановить и разместил там сильный гарнизон. После Великих Лук сдались Невель, Озерище, Заволочье. Зимою этого же года поляки захватили Холм и сожгли Старую Руссу.
Поход на Псков
В написанной неизвестным псковским монахом в конце XVI века «Повести о прихождении на богоспасаемый град Псков Стефана Батория, короля польского» читаем о дальнейших замыслах польского короля: Изрыгнув словно из адской утробы затаенный и злобный яд, он в сатанинском своем возношении не только гнев свой на Великие Луки простер и на окрестные города, но кроме Великих Лук посягнул и на славный град Псков, говоря: «Не только Великие Луки с окрестными городами захвачу, но и славный ваш Великий Псков, подобно жернову каменному, поворочу против вас и буду в нем государем».
Так же многогорделиво он говорил и о Великом Новгороде: «Не может ни один город укрепиться и выдержать осаду великого польского короля и множества его литовских храбрых воинов. О мире даже и думать не хочу». Послов же государя он повелел взять с собою под Луки, сказав: «Смотрите, как города государя вашего захвачу и завоюю».
Пришла к государю нашему весть, что король не только не захотел принять его предложения о мире, но и послов его бесчестно с собой под Луки повез, а хвастливые свои помыслы нацелил не только на Луки, но, превознесясь в гордости, — на Великий Новгород и, более того, — на славный и богоспасаемый град Псков, говоря: «Слышал, что есть на земле вашей град Псков, очень велик он, больше иных городов и лучше защищен он каменными крепостными стенами. Его мне и надлежит взять прежде всего; Великий Новгород ни одного дня против меня устоять не сможет».
Основные силы поляков выступили на Псков. Станислав Пиотровский пишет о псковском переходе: Мы въезжаем в какую-то другую страну: хлеба не видно, только кустарник и совершенно пустые поля. На этом ночлеге литовские паны, пан Нисчицкий и венгры доставили двух языков, боярских детей, которых они вчера выхватили из русской стражи в одной только версте от Пскова. Пленные рассказывают обо всем, что делается в городе. Там два начальника Шуйские, дядя и племянник; стрельцов 2500, которыми командует какой-то Мишка Черкашанин, королевский подданный; ружей и пушек в изобилии. За крепостью смотрят исправно; где стена не надежна, там есть готовые деревянные срубы. Они сожгли предместье, около 1500 домов; стоят только замки, в которых находится 300 каменных церквей. Продовольствия достаточно; тысяча государевых клетей стоят у церкви св. Троицы, наполненные хлебом. И так они делают приготовления, как для гостей.
В Сокращенной псковской летописи сказано следующее: Польский король Стефан Баторий с сильным войском, составленным из 17 народов, пришел ко Пскову в августе и с сентября обложил теснейшею осадою город, держал оную около 6 месяцев, но города взять не мог. В то же время в Эстляндии шведы возвратили свои 10 городов и от Нарвы напали на Псковские волости, а часть польских войск пошла к Ржеве, Русе и Новугороду.
Осада Пскова продолжалась с 25 августа 1581 до 5 января 1582 года. 6 января был подписан 10-летний мирный договор, по которому русские понесли огромные территориальные потери в Ливонии. В актив из этого договора мы смогли записать только обязательство Батория не вмешиваться в наши разборки со шведами, а они начались уже летом того же года.
Вместо эпилога
Роберт Виппер в «Иване Грозном» пишет: «Под Псковом сорвалась та цель, которую в своем победоносном движении осмелился поставить себе Баторий, когда рассчитывал окончательно разгромить Москву. Он даже не мог обеспечить за Польшей Ливонию, пока в руках Грозного оставалась Нарва и возможность сношения с Европой. Здесь окончательный удар нанес враг, к которому с пренебрежением относились обе воюющие стороны, — шведы. Из Нарвы русские увели часть гарнизона, отправив ее на подкрепление Пскова. Делагарди поспешил воспользоваться положением вещей, перешел со смешанным наемным войском, в котором были, между прочим, итальянцы и немцы, по льду Финский залив, взял Тольсбург, Гапсаль, Вейсенштейн и Нарву; у Грозного присоединилась еще опасность восстания казанских и астраханских татар, изменил Москве и старый союзник — Дания». В маршруте «победоносного движения» Стефана Батория был, конечно, и Новгород. Однако героизм защитников Пскова спас новгородцев.
В общей сложности Стефан Баторий совершил на Россию три похода, и каждый из них в большей или меньшей степени был удачным. Данное обстоятельство объясняется не только несомненными полководческими талантами польского короля, но и стесненным положением Ивана Грозного, который в то же самое время (конец 1570-х годов) был принужден держать значительные силы для войны со шведами и у южных рубежей державы, отбиваясь от набегов крымских татар.
Падение Полоцка
Так или иначе, но аппетиты Батория от раза к разу росли. Ксендз Станислав Пиотровский, участвовавший в осаде Пскова, пишет в своем «Дневнике последнего похода Стефана Батория на Россию и дипломатической переписке того времени», что после того, как в августе 1579 года пал Полоцк, находившийся 16 лет во власти русских, Иван Грозный отступил с главными силами в глубь страны. Несколько иная трактовка событий содержится в «Истории» Сергея Соловьева: «Царь, узнавши об осаде Полоцка, двинул туда передовые отряды под начальством окольничих Бориса Шеина и Федора Шереметева, но эти воеводы, увидав, что все дороги к Полоцку были загорожены войсками Батория, заняли крепость Сокол и оттуда препятствовали подвозу съестных припасов к осаждающим, избегая столкновения в чистом поле с высланными против них полками».
Тем не менее Полоцк был сдан, для поляков открылась дорога на Псков, который Баторию соратники обязательно советовали захватить, и Новгород. Иван Грозный сделал попытку начать мирные переговоры. В июне 1580 года к королю отправились его послы Сицкий и Пивов. Баторий же в это время, получив подмогу из Трансильвании от брата, был практически готов к продолжению войны. Потому в Москву полетел его ответ, «что все отсрочки ведут только к упущению удобного времени для войны, что он выступает в поход, но что выступление нисколько не препятствует московским послам приехать к нему для переговоров туда, где он будет находиться с войском» (Сергей Соловьев).
Два раза царские посольства ездили к королю и просили о возвращении Полоцка и о мире. Царь даже согласился называть Батория «братом», что несколькими годами раньше яростно отрицал: «ты сосед наш, а не брат». Однако Баторий стоял на своем и требовал всю Ливонию, Новгород, Псков, Смоленск и 400 тысяч венгерских
рублей, то есть червонцев. Московский царь прервал переговоры и направил Стефану письмо со словами: «Мы ищем того, чтобы кровь христианскую унять, а ты ищешь того, как бы воевать; так зачем же нам с тобой мириться?».
Но для русских положение дел было очень серьезным. Неизвестно было, откуда последует удар: приходилось растягивать войско, одни полки посылать к Новгороду, другие — к Пскову и Смоленску. Кроме того, необходимо было оберегать южную границу от татар, а северную — от шведов. Легко было рассуждать Карамзину о том, что судьба Полоцка была бы иной, «если бы князь Юрий Голицын из Новограда, Мстиславские из Волока, Шуйский из Пскова вдруг наступили на Батория». Каждый решал свою задачу, поставленную перед ним царем…
Логично отметить, что до начала военных действий стороны все еще пытались вести переговоры, обменивались послами. Но ни Баторий, ни Грозный не могли, что называется, совладать с характерами. Оба вели себя с послами крайне непочтительно. Сперва русский царь, принимая делегатов из Польши, не встал им навстречу, грубо нарушив дипломатический этикет. Затем, в отместку, Баторий повторил выходку Грозного. Русский царь, как пишет в своей «Истории» Сергей Соловьев, «почти целый год держал гонца Баториева и медлил с ответом, дожидаясь следствий похода воевод своих в Ливонию; Баторий поступал таким же образом с послами московскими: их задерживали на дороге, спорили о титуле государей, наконец представили королю в Кракове».
Скорее всего, каждая из сторон стремилась выиграть время для подготовки к решительным действиям. О том, чтобы дело решилось мирным путем, нельзя было и мечтать, ибо в основе конфликта лежала чудовищная ошибка, допущенная русскими. В договор от 25 марта 1578 года о продлении перемирия на три года по приказу Ивана Грозного был внесен такой пункт: Тебе, соседу (а не брату) нашему, Стефану королю в нашей отчине, Лифляндской и Курляндской земле, в наши города, мызы, пристанища морские, острова и во всякие угодья не вступаться, не воевать, городов не заседать, новых городов не ставить, из Лифляндии и Курляндии людей и городов к себе не принимать до перемирного срока. Но этот пункт был только в русском тексте договора! В польском — отсутствовал. Когда Баторий узнал о столь явной подтасовке, он пришел в ярость.
В итоге летом 1579 года, когда царь находился в Новгороде, готовясь к вступлению в Курляндию, туда прибыли его послы из Варшавы и сообщили, что Баторий окончательно решил объявить России войну и уже двинул полки в сторону Москвы. Правда, они оговаривались, что «из литовской шляхты идут с Баторием немногие охочие люди, которые захотели идти на своих грошах, а которые не захотели, те нейдут; из польских панов и шляхты никто нейдет, кроме наемных людей... А во всей земле: в Польше и Литве, у шляхты и у черных людей — у всех одно слово, что у них Стефану королю на королевстве не быть, а пока у них Стефан король на королевстве будет, до тех пор ни в чем добру не бывать» (Сергей Соловьев).
Возможно, такие донесения о настроениях в ближайшем окружении Стефана Батория дали Ивану Грозному основания надеяться, что война, к которой якобы готов польский король, так и не начнется, а все ограничится, так сказать, бряцанием оружием и взаимными оскорблениями. Ведь известно, что и сам царь был охоч до таких трюков. Однако, как было сказано выше, в августе 1579 года поляки взяли Полоцк. Далее мнения в польской военной верхушке разделились. Одни советовали Баторию идти к Смоленску, другие — к Пскову. Сам король считал, что прежде нужно взять Великие Луки, имевшие тогда важное стратегическое значение. Владея этим городом, можно было удерживать неприятеля от покушений со стороны Пскова на Ливонию и со стороны Смоленска на Литву. Для русских Великие Луки служили опорным пунктом, откуда рассылались отряды для военных действий с немцами и поляками.
Разумеется, возобладало мнение Стефана Батория. Не встречая сопротивления, король пришел к Великим Лукам и приступил к осаде города. Вскоре в польский лагерь под Луки прибыли и Сицкий с Пивовым, предлагая за Полоцк Курляндию и 24 замка в Ливонии, но получили в ответ, что король требует по-прежнему всю Ливонию и Великие Луки, Смоленск, Псков и Новгород. Послы уехали ни с чем, а 5 сентября крепость сдалась: Баторий велел ее восстановить и разместил там сильный гарнизон. После Великих Лук сдались Невель, Озерище, Заволочье. Зимою этого же года поляки захватили Холм и сожгли Старую Руссу.
Поход на Псков
В написанной неизвестным псковским монахом в конце XVI века «Повести о прихождении на богоспасаемый град Псков Стефана Батория, короля польского» читаем о дальнейших замыслах польского короля: Изрыгнув словно из адской утробы затаенный и злобный яд, он в сатанинском своем возношении не только гнев свой на Великие Луки простер и на окрестные города, но кроме Великих Лук посягнул и на славный град Псков, говоря: «Не только Великие Луки с окрестными городами захвачу, но и славный ваш Великий Псков, подобно жернову каменному, поворочу против вас и буду в нем государем».
Так же многогорделиво он говорил и о Великом Новгороде: «Не может ни один город укрепиться и выдержать осаду великого польского короля и множества его литовских храбрых воинов. О мире даже и думать не хочу». Послов же государя он повелел взять с собою под Луки, сказав: «Смотрите, как города государя вашего захвачу и завоюю».
Пришла к государю нашему весть, что король не только не захотел принять его предложения о мире, но и послов его бесчестно с собой под Луки повез, а хвастливые свои помыслы нацелил не только на Луки, но, превознесясь в гордости, — на Великий Новгород и, более того, — на славный и богоспасаемый град Псков, говоря: «Слышал, что есть на земле вашей град Псков, очень велик он, больше иных городов и лучше защищен он каменными крепостными стенами. Его мне и надлежит взять прежде всего; Великий Новгород ни одного дня против меня устоять не сможет».
Основные силы поляков выступили на Псков. Станислав Пиотровский пишет о псковском переходе: Мы въезжаем в какую-то другую страну: хлеба не видно, только кустарник и совершенно пустые поля. На этом ночлеге литовские паны, пан Нисчицкий и венгры доставили двух языков, боярских детей, которых они вчера выхватили из русской стражи в одной только версте от Пскова. Пленные рассказывают обо всем, что делается в городе. Там два начальника Шуйские, дядя и племянник; стрельцов 2500, которыми командует какой-то Мишка Черкашанин, королевский подданный; ружей и пушек в изобилии. За крепостью смотрят исправно; где стена не надежна, там есть готовые деревянные срубы. Они сожгли предместье, около 1500 домов; стоят только замки, в которых находится 300 каменных церквей. Продовольствия достаточно; тысяча государевых клетей стоят у церкви св. Троицы, наполненные хлебом. И так они делают приготовления, как для гостей.
В Сокращенной псковской летописи сказано следующее: Польский король Стефан Баторий с сильным войском, составленным из 17 народов, пришел ко Пскову в августе и с сентября обложил теснейшею осадою город, держал оную около 6 месяцев, но города взять не мог. В то же время в Эстляндии шведы возвратили свои 10 городов и от Нарвы напали на Псковские волости, а часть польских войск пошла к Ржеве, Русе и Новугороду.
Осада Пскова продолжалась с 25 августа 1581 до 5 января 1582 года. 6 января был подписан 10-летний мирный договор, по которому русские понесли огромные территориальные потери в Ливонии. В актив из этого договора мы смогли записать только обязательство Батория не вмешиваться в наши разборки со шведами, а они начались уже летом того же года.
Вместо эпилога
Роберт Виппер в «Иване Грозном» пишет: «Под Псковом сорвалась та цель, которую в своем победоносном движении осмелился поставить себе Баторий, когда рассчитывал окончательно разгромить Москву. Он даже не мог обеспечить за Польшей Ливонию, пока в руках Грозного оставалась Нарва и возможность сношения с Европой. Здесь окончательный удар нанес враг, к которому с пренебрежением относились обе воюющие стороны, — шведы. Из Нарвы русские увели часть гарнизона, отправив ее на подкрепление Пскова. Делагарди поспешил воспользоваться положением вещей, перешел со смешанным наемным войском, в котором были, между прочим, итальянцы и немцы, по льду Финский залив, взял Тольсбург, Гапсаль, Вейсенштейн и Нарву; у Грозного присоединилась еще опасность восстания казанских и астраханских татар, изменил Москве и старый союзник — Дания». В маршруте «победоносного движения» Стефана Батория был, конечно, и Новгород. Однако героизм защитников Пскова спас новгородцев.
Геннадий РЯВКИН
