Как царь добивался для Новгорода мира
Зимой 1571–72 годов Иван Грозный провел в Новгороде около трех недель, остановившись «на своем дворе на Никитине улице». Историки единодушны во мнении, что царь готовил поход на «непослушника свейского Ягана короля за его неисправление». Здесь же 18 января 1572 года он принял посольство Пауля Юстена, сосланное им на два года в Муром.
Странности аудиенции заключаются, может быть, в том, что находившиеся с января 1570 года в изоляции шведские дипломаты при свидании с русским царем исполняли свой долг так, будто в Муроме их подробно информировали о текущих политических событиях.
Собственно могло быть и так, хотя не является традицией того времени. На деле Иван Грозный объявил им, что отпускает их на родину, и дал наказ: что именно они должны передать королю Юхану. В ответ глава миссии Пауль Юстен просил царя, чтобы он «гнев свой утолил и рати свои унял и войною на Свейскую землю не ходил».
Господин Шведской земли
Впрочем, как бы для нас, новгородцев, ни было престижно считать, что судьба и характер отношений между Россией и Швецией на несколько десятилетий вперед были определены в Новгороде, это не совсем так. Свиданию с царем, состоявшемуся 18 января, предшествовали тщательные консультации в Клину, куда шведов привезли за 10 дней до этого.
Далее читаем мемуары Пауля Юстена: В этот город тогда же прибыл из Москвы русский Великий князь со свитой, направляющийся в Новгород с намерением объехать всю Ливонию или направиться прямо в Финляндию, чтобы разорить ее огнем и мечом. 9 января нам приказали явиться к царским секретарям, которые жили, как и сам царь, на северном берегу реки (Сестры. — Г.Р.).
Когда мы пришли туда и поздоровались с секретарями за руку, один из них начал читать по бумаге речь, содержание которой было следующим: «Прибыв два года назад в Новгород, вы не пожелали доверить ваши дела новгородскому наместнику Великого князя, прежде чем приветствовать его царское величество, как до этого было принято в отношениях между русскими и шведами. Это ваше упрямство рассердило его царское величество, из-за чего он, прибыв в начале зимы в Новгород, приказал наместнику и Афанасию Вяземскому вместе с другими русскими аристократами изучить вас и ваши дела. Но вы пришли на их собрание, не оказав им должного уважения: не соизволили с почтением поприветствовать их от имени короля, но появились так, как ваш господин и король пришел бы к правительству Швеции. Прося о подтверждении мира между двумя странами, вы также не соблюдали строгий этикет, сильно оскорбляя этим царское величество. Ведь Великий князь и его совет не забыли ту жестокую несправедливость и позор, от которых пострадали русский посол Иван Михайлович и его товарищи в Стокгольме, когда ваш король пришел к власти. Поэтому и с вами в свою очередь оскорбительно обращались в Новгороде, отобрали вещи. Вас держали в России три года, потому что и нашим послам долго мешали вернуться домой. Чтобы отомстить за это, Великий князь приготовился оружием сурово наказать вашу страну. Если же вы хотите предотвратить разорение и несчастье и подписать мирный договор, то должны согласиться на следующие условия. Во-первых, ваш король должен возместить ущерб, нанесенный великокняжеским послам, заплатив 10 000 иоахимсталеров. Во-вторых, ваш господин и король должен прислать, когда это потребуется, в помощь русскому царю 200–300 всадников или пеших людей, хотя и на условии, что, перейдя русскую границу, они получат довольствие от царя. В-третьих, ваш король должен уступить русскому царю все те месторождения металла, которые находятся на финской территории. В-четвертых, следует ко всем прежним титулам русского Великого князя добавить также «Господин Шведской земли».
Мы ответили, что по инструкции, полученной от Его Королевского величества, мы не уполномочены ни соглашаться на эти или какие-либо другие условия, ни давать обещания. Мы присланы сюда только за тем, чтобы возобновить и подтвердить на честных условиях мир между обоими государствами. Для этого мы уполномочены на крестное целование в Новгороде или Дерпте. Но чтобы Великий князь не выдвинул более тяжелых условий подтверждения договора из-за случившейся с послами в Стокгольме несправедливости, мы обещали, что стоимость вещей, отобранных у Ивана Михайловича, возместят; возможно, сумма будет 10 000 талеров или немного меньше. О других условиях Великий князь мог бы договориться письменно или через послов. Секретари обещали доложить обо всем этом царю и приказали нам идти.
Хочешь мира, готовься к войне
В это время Иван Грозный активно готовился к походу на Швецию. Точнее, проводил угрожающие маневры войсками. В Разрядной книге по этому поводу записано: И пришел (в январе 1572 года. — Г.Р.) государь царь и великий князь всея Руси Иван Васильевич в Великий Новгород и был в Новгороде, а поход свой на шведских немцев отложил, потому что послы шведские Павла епископа абовского били челом государю. И государю царю и великому князю король шведский добил челом. Но до челобитья шведских послов послал государь на шведских немцев царя Саин-Булата Бекбулатовича (в скором времени его крестят в православную веру, и он станет Симеоном Бекбулатовичем. В 1575 году Иван Грозный посадит его на трон вместо себя, а вернувшись к управлению страной, присвоит Симеону титул великого князя Тверского, хотя удельных княжеств уже не существовало. — Г.Р.) да бояр своих и воевод к Выборгу по полкам (далее следует подробная роспись полков. — Г.Р.)… А ходили из Новгорода Великого.
Но самое интересное начинается далее. Выдвижение русских войск к шведским границам состоялось, но оно не предполагало неотвратимого нападения: А как придут царь Саин-Булат и государевы воеводы в Орешек, то царю Саин-Булату Бекбулатовичу вернуться со своим двором в Великий Новгород и быть в Новгороде и дожидаться государя. А воеводе, князю Василию Юрьевичу Голицыну, идти в Юрьев и быть в Юрьеве. Боярам и воеводам Михаилу Яковлевичу Морозову, Миките Романовичу Юрьеву да князю Василию Андреевичу Сицкому идти в Новгород Великий и быть в Новгороде. А воеводе Замятне Ивановичу Сабурову быть в Орешке. Иными словами, Иван Грозный демонстрировал готовность к агрессии, но не начинал ее; ждал, чем ответят шведы.
Клинский договор
Теперь снова вернемся в Клин, где находился Пауль Юстен со своими товарищами. Он пишет: 11 января нас по приказу бояр разбудили и велели идти к секретарям. Мы отправились в большой спешке туда, но не встретили никого, кроме немецкого толмача. После часа ожидания появился секретарь и объявил следующее: «Великий князь и царь не настолько жаждет христианской крови, чтобы не испробовать все способы для честного соглашения, так как он поборник справедливости и христианской веры. Его величество для этого решил послать к вашему королю Тенне Олафссона с требованием признать свою вину и прислать в Россию новых послов, прежде чем он, Великий князь, пойдет с большим войском на Финляндию и разорит ее огнем и мечом». Мы сказали, что этот совет соответствует нашему мнению, и мы просим Господа, щедрого миротворца, склонить Короля и Великого князя к миру и согласию без ущерба для обоих государств. После того, как я сказал это, секретарь велел удалиться.
12 января, во время утренней молитвы, нам объявили, что снова нужно явиться для разговора, и что, возможно, мы увидим самого Великого князя. Мы собрались, и нас отвели в дом, где проходила последняя беседа. Там мы оставались более чем до полудня. И, наконец, когда Великий князь выходил после трапезы, нас вывели на улицу, где мы ожидали его появления. Он приехал в экипаже, и когда лошади остановились, мы упали перед ним на колени. Но он приказал нам встать и сказал со злорадством: «Вы прибыли в Новгород почти два года назад возобновить с нами мирный договор, но когда пожелали вести дела иначе, чем поступали прежние короли Шведского государства господа Магнус Эрикссон, Стен Стуре, Сванте Стуре и Густав, мы не смогли терпеть вашего высокомерия. Кроме того, ваш господин и король в начале своего правления долго задерживал наших послов и заставил их пережить позор, а еще позволил разграбить их имущество. Не мы отправляли своих послов в Швецию за сестрой польского короля госпожой Катариной, нас привели к этому те обещания и письма, которые мы получали от послов, и один из них — присутствующий здесь Матиас Шуберт. Они рассказывали, что герцог Юхан умер, и у него не осталось ни детей, ни наследников. Поэтому мы просили отдать нам его вдову. Поверив лживым рассказам, мы отправили в Швецию послов, которые вернулись оттуда, пережив оскорбления и несправедливость, словно за тяжкий грех, а ваш король даже не стал говорить с ними, кормили же их словно каторжников. Чтобы отомстить, мы разрешили плохо обращаться с вами и отнять ваши вещи. После этого мы были готовы приветствовать вас и вашего господина и короля или пойти войском на его государство, если бы он этой зимой не отправил к нам других послов с просьбой смягчить наш гнев. Я хочу, чтобы этот Тенне отправился в Швецию к королю и напомнил ему во всеуслышание об этом, а остальных в это время необходимо держать здесь». Он подал руку Тенне и поехал дальше. Не возвращаясь в наше жилище, мы последовали за царским войском в Новгород.
Как видно из мемуаров Юстена, далеко не все главные события происходили в Новгороде. И первая встреча шведских дипломатов с царем состоялась в Клину, и принципиально вопрос был решен здесь же. В Новгороде, строго говоря, были исполнены лишь формальности тех договоренностей, которые были достигнуты в Клину: Вечером накануне Крещения мы попросили секретаря, чтобы царевичи вместе с боярским советом выступили посредниками и уменьшили злобу царя на Швецию. В Крещение нас привели на их собрание. Там был царевич, которого называли черкесом; по слухам, прославленный герой. Мы упали на колени и по русскому обычаю били челом о землю. Потом, стоя почти в центре комнаты, просили, чтобы совет обратился к царевичам с просьбой вместе с боярским советом защитить нас перед русским царем, чтобы он, оставив злобу, проявил к нам царское расположение и не дал своему войску разорить огнем и мечом Финляндию…
На следующее утро нам объявили, что следует одеться должным образом, поскольку вскоре мы предстанем перед русским Великим князем и царем. Это произошло через два часа. Сначала нас проводили в дом дьяков, а оттуда в царский дворец. Войдя туда, мы снова пали ниц, склонив к земле головы. Но Великий князь приказал нам встать, сказав, что он христианский князь и правитель и поэтому не требует, чтобы перед ним лежали на полу. Кроме того, царь приказал нам обедать с ним в этот день. Блюда были приготовлены великолепно, и накормив нас, царь, подняв чарку меда, попрощался с нами за руку.
18 января 1572 года нам вручили охранную грамоту Великого князя, с которой мы беспрепятственно могли отправиться домой. Одновременно нам дали другой свиток — письма Его Королевскому Величеству, нашему милостивому господину. 19 января во второй половине дня мы выехали из Новгорода.
К Троицыну дню
В отечественной исторической литературе фактический ультиматум, переданный Иваном Грозным шведскому королю, лукаво именуется прелиминарным, то есть предварительным, мирным договором. Даже если судить по записям Пауля Юстена, понятно, что русский царь ни во что не ставил мнение короля Юхана, а только требовал от него выполнения своих условий: заплатить штраф за оскорбление русских дипломатов, прислать полностью экипированных воинов, предоставить квалифицированных мастеров-рудознатцев (геологов) для поиска серебряных руд и так далее. Срок исполнения этих требований был менее полугода — к 12 июня, к Троицыну дню.
Шведы ничего из требуемого не выполнили. Это явственно следует из уже цитированного послания от 11 августа 1572 года Ивана Грозного к Юхану III: Мы надеялись, что ты и Шведская земля уже осознали свою глупость. Поэтому мы и оказали милость твоим послам, отпустив их домой. Мы дали тебе наставление, как бить челом, и назначили срок — Троицын день. Мы же обещали быть к этому времени в своей вотчине, в Великом Новгороде, и выслушать твое челобитье от твоих послов. К указанному тебе сроку, в Троицын день, наше величество прибыло в нашу вотчину, в Великий Новгород, со своими думными людьми. Но ты словно обезумел, и по восьмой день августа от тебя никакого ответа нет… Нет нужды много писать: этой зимой ты сам увидишь, как мы просим мира, — то будет уже не то, что было прошлой зимой!
После этого Ливонская война возобновилась: русские взяли несколько городков в Северной Эстонии. К слову, при осаде одного из них в 1572 году погиб Малюта Скуратов. В итоге в 1575 году переговоры между Россией и Швецией возобновились, и 13 июля был заключен договор о перемирии на два года.
Отмечу, договор формально был между Новгородом (с нашей стороны его подписал новгородский наместник, князь Василий Андреевич Сицкий-Ярославский) и Швецией и основывался на том, что шведы обязались в период перемирия не вести военных приготовлений против Новгорода…
Странности аудиенции заключаются, может быть, в том, что находившиеся с января 1570 года в изоляции шведские дипломаты при свидании с русским царем исполняли свой долг так, будто в Муроме их подробно информировали о текущих политических событиях.
Собственно могло быть и так, хотя не является традицией того времени. На деле Иван Грозный объявил им, что отпускает их на родину, и дал наказ: что именно они должны передать королю Юхану. В ответ глава миссии Пауль Юстен просил царя, чтобы он «гнев свой утолил и рати свои унял и войною на Свейскую землю не ходил».
Господин Шведской земли
Впрочем, как бы для нас, новгородцев, ни было престижно считать, что судьба и характер отношений между Россией и Швецией на несколько десятилетий вперед были определены в Новгороде, это не совсем так. Свиданию с царем, состоявшемуся 18 января, предшествовали тщательные консультации в Клину, куда шведов привезли за 10 дней до этого.
Далее читаем мемуары Пауля Юстена: В этот город тогда же прибыл из Москвы русский Великий князь со свитой, направляющийся в Новгород с намерением объехать всю Ливонию или направиться прямо в Финляндию, чтобы разорить ее огнем и мечом. 9 января нам приказали явиться к царским секретарям, которые жили, как и сам царь, на северном берегу реки (Сестры. — Г.Р.).
Когда мы пришли туда и поздоровались с секретарями за руку, один из них начал читать по бумаге речь, содержание которой было следующим: «Прибыв два года назад в Новгород, вы не пожелали доверить ваши дела новгородскому наместнику Великого князя, прежде чем приветствовать его царское величество, как до этого было принято в отношениях между русскими и шведами. Это ваше упрямство рассердило его царское величество, из-за чего он, прибыв в начале зимы в Новгород, приказал наместнику и Афанасию Вяземскому вместе с другими русскими аристократами изучить вас и ваши дела. Но вы пришли на их собрание, не оказав им должного уважения: не соизволили с почтением поприветствовать их от имени короля, но появились так, как ваш господин и король пришел бы к правительству Швеции. Прося о подтверждении мира между двумя странами, вы также не соблюдали строгий этикет, сильно оскорбляя этим царское величество. Ведь Великий князь и его совет не забыли ту жестокую несправедливость и позор, от которых пострадали русский посол Иван Михайлович и его товарищи в Стокгольме, когда ваш король пришел к власти. Поэтому и с вами в свою очередь оскорбительно обращались в Новгороде, отобрали вещи. Вас держали в России три года, потому что и нашим послам долго мешали вернуться домой. Чтобы отомстить за это, Великий князь приготовился оружием сурово наказать вашу страну. Если же вы хотите предотвратить разорение и несчастье и подписать мирный договор, то должны согласиться на следующие условия. Во-первых, ваш король должен возместить ущерб, нанесенный великокняжеским послам, заплатив 10 000 иоахимсталеров. Во-вторых, ваш господин и король должен прислать, когда это потребуется, в помощь русскому царю 200–300 всадников или пеших людей, хотя и на условии, что, перейдя русскую границу, они получат довольствие от царя. В-третьих, ваш король должен уступить русскому царю все те месторождения металла, которые находятся на финской территории. В-четвертых, следует ко всем прежним титулам русского Великого князя добавить также «Господин Шведской земли».
Мы ответили, что по инструкции, полученной от Его Королевского величества, мы не уполномочены ни соглашаться на эти или какие-либо другие условия, ни давать обещания. Мы присланы сюда только за тем, чтобы возобновить и подтвердить на честных условиях мир между обоими государствами. Для этого мы уполномочены на крестное целование в Новгороде или Дерпте. Но чтобы Великий князь не выдвинул более тяжелых условий подтверждения договора из-за случившейся с послами в Стокгольме несправедливости, мы обещали, что стоимость вещей, отобранных у Ивана Михайловича, возместят; возможно, сумма будет 10 000 талеров или немного меньше. О других условиях Великий князь мог бы договориться письменно или через послов. Секретари обещали доложить обо всем этом царю и приказали нам идти.
Хочешь мира, готовься к войне
В это время Иван Грозный активно готовился к походу на Швецию. Точнее, проводил угрожающие маневры войсками. В Разрядной книге по этому поводу записано: И пришел (в январе 1572 года. — Г.Р.) государь царь и великий князь всея Руси Иван Васильевич в Великий Новгород и был в Новгороде, а поход свой на шведских немцев отложил, потому что послы шведские Павла епископа абовского били челом государю. И государю царю и великому князю король шведский добил челом. Но до челобитья шведских послов послал государь на шведских немцев царя Саин-Булата Бекбулатовича (в скором времени его крестят в православную веру, и он станет Симеоном Бекбулатовичем. В 1575 году Иван Грозный посадит его на трон вместо себя, а вернувшись к управлению страной, присвоит Симеону титул великого князя Тверского, хотя удельных княжеств уже не существовало. — Г.Р.) да бояр своих и воевод к Выборгу по полкам (далее следует подробная роспись полков. — Г.Р.)… А ходили из Новгорода Великого.
Но самое интересное начинается далее. Выдвижение русских войск к шведским границам состоялось, но оно не предполагало неотвратимого нападения: А как придут царь Саин-Булат и государевы воеводы в Орешек, то царю Саин-Булату Бекбулатовичу вернуться со своим двором в Великий Новгород и быть в Новгороде и дожидаться государя. А воеводе, князю Василию Юрьевичу Голицыну, идти в Юрьев и быть в Юрьеве. Боярам и воеводам Михаилу Яковлевичу Морозову, Миките Романовичу Юрьеву да князю Василию Андреевичу Сицкому идти в Новгород Великий и быть в Новгороде. А воеводе Замятне Ивановичу Сабурову быть в Орешке. Иными словами, Иван Грозный демонстрировал готовность к агрессии, но не начинал ее; ждал, чем ответят шведы.
Клинский договор
Теперь снова вернемся в Клин, где находился Пауль Юстен со своими товарищами. Он пишет: 11 января нас по приказу бояр разбудили и велели идти к секретарям. Мы отправились в большой спешке туда, но не встретили никого, кроме немецкого толмача. После часа ожидания появился секретарь и объявил следующее: «Великий князь и царь не настолько жаждет христианской крови, чтобы не испробовать все способы для честного соглашения, так как он поборник справедливости и христианской веры. Его величество для этого решил послать к вашему королю Тенне Олафссона с требованием признать свою вину и прислать в Россию новых послов, прежде чем он, Великий князь, пойдет с большим войском на Финляндию и разорит ее огнем и мечом». Мы сказали, что этот совет соответствует нашему мнению, и мы просим Господа, щедрого миротворца, склонить Короля и Великого князя к миру и согласию без ущерба для обоих государств. После того, как я сказал это, секретарь велел удалиться.
12 января, во время утренней молитвы, нам объявили, что снова нужно явиться для разговора, и что, возможно, мы увидим самого Великого князя. Мы собрались, и нас отвели в дом, где проходила последняя беседа. Там мы оставались более чем до полудня. И, наконец, когда Великий князь выходил после трапезы, нас вывели на улицу, где мы ожидали его появления. Он приехал в экипаже, и когда лошади остановились, мы упали перед ним на колени. Но он приказал нам встать и сказал со злорадством: «Вы прибыли в Новгород почти два года назад возобновить с нами мирный договор, но когда пожелали вести дела иначе, чем поступали прежние короли Шведского государства господа Магнус Эрикссон, Стен Стуре, Сванте Стуре и Густав, мы не смогли терпеть вашего высокомерия. Кроме того, ваш господин и король в начале своего правления долго задерживал наших послов и заставил их пережить позор, а еще позволил разграбить их имущество. Не мы отправляли своих послов в Швецию за сестрой польского короля госпожой Катариной, нас привели к этому те обещания и письма, которые мы получали от послов, и один из них — присутствующий здесь Матиас Шуберт. Они рассказывали, что герцог Юхан умер, и у него не осталось ни детей, ни наследников. Поэтому мы просили отдать нам его вдову. Поверив лживым рассказам, мы отправили в Швецию послов, которые вернулись оттуда, пережив оскорбления и несправедливость, словно за тяжкий грех, а ваш король даже не стал говорить с ними, кормили же их словно каторжников. Чтобы отомстить, мы разрешили плохо обращаться с вами и отнять ваши вещи. После этого мы были готовы приветствовать вас и вашего господина и короля или пойти войском на его государство, если бы он этой зимой не отправил к нам других послов с просьбой смягчить наш гнев. Я хочу, чтобы этот Тенне отправился в Швецию к королю и напомнил ему во всеуслышание об этом, а остальных в это время необходимо держать здесь». Он подал руку Тенне и поехал дальше. Не возвращаясь в наше жилище, мы последовали за царским войском в Новгород.
Как видно из мемуаров Юстена, далеко не все главные события происходили в Новгороде. И первая встреча шведских дипломатов с царем состоялась в Клину, и принципиально вопрос был решен здесь же. В Новгороде, строго говоря, были исполнены лишь формальности тех договоренностей, которые были достигнуты в Клину: Вечером накануне Крещения мы попросили секретаря, чтобы царевичи вместе с боярским советом выступили посредниками и уменьшили злобу царя на Швецию. В Крещение нас привели на их собрание. Там был царевич, которого называли черкесом; по слухам, прославленный герой. Мы упали на колени и по русскому обычаю били челом о землю. Потом, стоя почти в центре комнаты, просили, чтобы совет обратился к царевичам с просьбой вместе с боярским советом защитить нас перед русским царем, чтобы он, оставив злобу, проявил к нам царское расположение и не дал своему войску разорить огнем и мечом Финляндию…
На следующее утро нам объявили, что следует одеться должным образом, поскольку вскоре мы предстанем перед русским Великим князем и царем. Это произошло через два часа. Сначала нас проводили в дом дьяков, а оттуда в царский дворец. Войдя туда, мы снова пали ниц, склонив к земле головы. Но Великий князь приказал нам встать, сказав, что он христианский князь и правитель и поэтому не требует, чтобы перед ним лежали на полу. Кроме того, царь приказал нам обедать с ним в этот день. Блюда были приготовлены великолепно, и накормив нас, царь, подняв чарку меда, попрощался с нами за руку.
18 января 1572 года нам вручили охранную грамоту Великого князя, с которой мы беспрепятственно могли отправиться домой. Одновременно нам дали другой свиток — письма Его Королевскому Величеству, нашему милостивому господину. 19 января во второй половине дня мы выехали из Новгорода.
К Троицыну дню
В отечественной исторической литературе фактический ультиматум, переданный Иваном Грозным шведскому королю, лукаво именуется прелиминарным, то есть предварительным, мирным договором. Даже если судить по записям Пауля Юстена, понятно, что русский царь ни во что не ставил мнение короля Юхана, а только требовал от него выполнения своих условий: заплатить штраф за оскорбление русских дипломатов, прислать полностью экипированных воинов, предоставить квалифицированных мастеров-рудознатцев (геологов) для поиска серебряных руд и так далее. Срок исполнения этих требований был менее полугода — к 12 июня, к Троицыну дню.
Шведы ничего из требуемого не выполнили. Это явственно следует из уже цитированного послания от 11 августа 1572 года Ивана Грозного к Юхану III: Мы надеялись, что ты и Шведская земля уже осознали свою глупость. Поэтому мы и оказали милость твоим послам, отпустив их домой. Мы дали тебе наставление, как бить челом, и назначили срок — Троицын день. Мы же обещали быть к этому времени в своей вотчине, в Великом Новгороде, и выслушать твое челобитье от твоих послов. К указанному тебе сроку, в Троицын день, наше величество прибыло в нашу вотчину, в Великий Новгород, со своими думными людьми. Но ты словно обезумел, и по восьмой день августа от тебя никакого ответа нет… Нет нужды много писать: этой зимой ты сам увидишь, как мы просим мира, — то будет уже не то, что было прошлой зимой!
После этого Ливонская война возобновилась: русские взяли несколько городков в Северной Эстонии. К слову, при осаде одного из них в 1572 году погиб Малюта Скуратов. В итоге в 1575 году переговоры между Россией и Швецией возобновились, и 13 июля был заключен договор о перемирии на два года.
Отмечу, договор формально был между Новгородом (с нашей стороны его подписал новгородский наместник, князь Василий Андреевич Сицкий-Ярославский) и Швецией и основывался на том, что шведы обязались в период перемирия не вести военных приготовлений против Новгорода…
Геннадий РЯВКИН
